Анфиса Кохинор - Дурацкие игры магов. Книга первая.

Из открытой форточки потянуло холодом, и Хранительница почувствовала себя неуютно. "Со мной что-то не так". Она повернулась к зеркалу, и крик застрял в горле: вместо роскошной рыжей шевелюры на голове красовалась не менее роскошная, гладкая и блестящая лысина. Нервно сглотнув, женщина бросилась к шкафу и, схватив с полки шаль, обмотала голову, соорудив некое подобие тюрбана, а затем, принципиально усевшись к зеркалу спиной, с ещё большим рвением взялась за изучение ежедневника. Слова текли из её уст рекой, но, видимо, день для экспериментов был выбран неудачный: из кухни прискакал самовар и, будто верная собака, начал ластиться к ногам; следом появился взвод мышей, который, маршируя на задних лапках, прошёл мимо Стаси и, дружно отсалютовав, удалился в соседнюю комнату. Последний мышонок ещё не скрылся за порогом, как дверцы шкафов, полок и тумбочек начали выбивать весёлый марш, а старенький торшер, приподнявшись над полом, взвыл будто медная труба. Под звуки бравурного марша в комнату, со старой супницей во главе, влетел клин чашек, тарелок и блюдец и резво направился к окну. "Этого ещё не хватало!" - встрепенулась Хранительница и бросилась закрывать форточку. Наткнувшись на препятствие, клин на мгновение замер, потом слегка качнулся в воздухе и полетел обратно на кухню. "Петелькино, конечно, место глухое, но и здесь люди живут. Свидетели мне точно не нужны!" - подумала Стася, провожая посуду досадливым взглядом, и, словно в насмешку над её словами, входная дверь хлопнула, и спустя несколько секунд на пороге возник Валентин. Простирая руки к бывшей жене, он шагнул в комнату и, не замечая ничего вокруг, завопил:

- Стасенька, родная моя! Я простил тебя и вернулся!

Он кинулся к ошарашенной женщине, намереваясь осчастливить своими объятиями, но наперерез ему бросился самовар. Валечка споткнулся, неловко взмахнул руками и, как подкошенный, рухнул на пол.

- На место! - шикнула на "защитника" Хранительница, и тот, обиженно фыркнув, засеменил в угол, легко передвигаясь на коротеньких железных ножках.

- Что это было? - истерично осведомился Валечка, поднимаясь и с опаской оглядываясь по сторонам. - Ты завела собаку? И когда ты успела перестроить дом, Станислава? Зачем тебе три камина? И, вообще, почему у тебя такой беспорядок? А это что? - Он в ужасе указал на мышиный взвод, вступающий в комнату.

Серые солдаты гордо шагали по дощатому полу, цокая коготками и отдавая честь Стасе. Валечка замер с вытянутой рукой, а когда строй приблизился к нему, завизжал и метнулся на кухню. Однако не тут-то было: в дверном проёме беглеца ждала боевая посудная эскадрилья, ведомая старой супницей. С глухим стуком тусклый фарфоровый бок и рыжеволосая голова встретились.

- А-р, - крякнул Валечка и кулем повалился на пол.

Описав над поверженным врагом круг почёта, супница приземлилась на средний камин, а Стася бросилась к распростёртому на полу экс-мужу, попыталась нащупать пульс, но за жизнерадостными звуками марша было ничего не слышно.

- Да замолчите же!

Музыка не прекратилась, но стала значительно тише, словно кто-то приглушил звук, и магичка, ощутив под пальцами слабое биение, с облегчением выдохнула:

- Жив!

Оставив Валентина лежать на полу, она села в кресло и вновь раскрыла блокнот. Прекратить творящуюся в доме чертовщину стало жизненно необходимым делом: "Валя Валей, но если узнает Розалия Степановна!.." Хранительница лихорадочно листала страницы, пока взгляд не наткнулся на жирные красные буквы: "Обратная трансформация материи".

- Эх, была не была!

Станислава старательно откашлялась и начала колдовать. Заклинание оказалось длинным и непонятным, но она упрямо произносила слова, время от времени поглядывая на Валечку, и в какой-то момент, с раздражением подумала: "Принесла осла нелёгкая!" Наконец, тарабарщина подошла к концу и, захлопнув блокнот, магичка уставилась на камины, в ожидании обещанной трансформации. И трансформация действительно произошла, правда, увы, не с каминами. Сбоку послышались странные звуки, оханье и кряхтенье. Хранительница повернула голову и застыла с выпученными глазами: с пола поднимался её бывший муж, но - Боже мой! - в каком он был виде! Валечкин вполне человеческий торс покоился на мускулистом, то ли ослином, то ли лошадином крупе, словно попоной, покрытом серым плащом. Хвост с пушистой кисточкой на конце позволял предположить, что круп бедолаге достался всё-таки ослиный.

- Я козёл!!! - взревел Валентин, в ужасе глядя на свои передние ноги.

- Ты осёл!

- Спасите!!!

Валя попытался подойти к Станиславе, но с непривычки запутался в четырёх ногах и остановился, раскачиваясь как пьяный.

- Успокойся, дорогой! Стоит ли переживать из-за того, что теперь твоя нижняя часть полностью соответствует твоей сути! И, в конце концов, ты осёл лишь наполовину! - приободрила его Хранительница, а про себя лихорадочно подумала: "Надо что-то делать, иначе Розалия меня на клочки порвёт!"

От наглых, безжалостных слов Валечка остолбенел, и только его хвост с очаровательной кисточкой продолжал жить своей непостижимой жизнью, виляя в такт тихому маршу. А Стася, стараясь держаться непринуждённо, мило улыбнулась и, как ни в чём не бывало, предложила:

- Может, чайку попьём? - И, пока ослочеловек беззвучно открывал и закрывал рот, быстренько сбежала на кухню. Включила электрический чайник, который, к счастью, оказался не задействованным во всеобщем веселье, достала из буфета пакетики чая, примерилась, ловко выхватила из парящего над столом клина две чашки и обернулась к стоящему в дверях Валентину: - Садись, что застыл?

Ослочеловек крадучись приковылял к столу и попытался пристроить на табуретку филейную часть. Он примеривался и так, и этак, но ничего не получалось. Разозлившись, Валентин лягнул непокорную мебель копытом. Табуретка с грохотом развалилась на части, а ослочеловек с победным видом опустил филейную часть на пол и положил руки на краешек стола.

- Тебе сколько сахара?

- Два куска, пожалуйста, - вежливо ответил Валентин и, потупив взгляд, скорбно вздохнул.

Изо всех сил сдерживая смех, Станислава поставила перед ним чашку, заботливо размешала сахар и пододвинула вазочку с печеньем и зефиром. Валя отхлебнул чая и, с опаской покосившись на зависшую в воздухе посуду, потянулся к сладостям. Хранительница присела рядом. О чём говорить она не знала, поэтому решила завести обычную светскую беседу.

- Как приятно оказаться в тишине, вдали от городского шума, в объятьях, так сказать, природы.

- Да уж…

- Тебе нужно отдохнуть, Валя, отвлечься. - Бывший муж всхлипнул и надкусил зефирину. - Последнее время, ты какой-то бледный, - сочувственно заметила Стася. - Может, тебе на юг съездить, на солнышке погреться, в тёплом море понежиться?