Сильва Плэт - Сложенный веер

— То есть как это «не хочет»? Я не понимаю, — нахмурилась леди Элли.

Синт с Прайдом уже устали. Они больше топтались вокруг друг друга с угрожающим видом, чем фехтовали. И прислушивались к разговору.

— Он сказал, что ему противно, когда я к нему прикасаюсь. И… — Холли перевел дух, прежде чем выложить самое неприятное. — Что он хочет Прайди.

— Это бывает, — разъяснила леди Элли с полным знанием дела. — Значит, он любит не тебя, а Прайди. Пусть Прайди его вычешет.

— Но, мама, — Холли, казалось, уже совсем отчаялся донести до матери суть проблемы. — Синт говорит, я должен его заставить. Я должен эмоционально надавить на него, чтобы он согласился. Тогда я его вычешу и…

— Нет! — взвизгнула леди Элли.

Звук пощечины заставил даже Неро приподнять голову. Холли смотрел на мать расширенными глазами: она впервые в жизни подняла на него руку и заносила ее для следующего удара. Но страшно ему было не за себя, а за нее. Губы Элли беззвучно хватали воздух, плечи истерично тряслись, одна грудь выбилась из-под платья и вздрагивала в такт судорогам всего ее тела. Перемена произошла так быстро, что Холли не успел ничего сообразить, Прайд с ужасом прислонился к стене, только Синт, который уже видел такую Элли в первые месяцы их пребывания на Хортулане, сохранил самообладание. Одним движением бросив мечи в ножны, он оказался за спиной у сестры, туго стянул ей руки своими руками, прижал к груди, уткнулся головой в волосы, не замечая колючих шпилек, царапавших лицо, вонзавшихся в губы, уговаривал, причитал тихонько:

— Элли, не надо, не надо, милая. Он не будет. Он хороший мальчик. Он твой сын. Он не такой, как они. Элли, он все понимает, не надо. Успокойся. Успокойся, родная, я здесь. Я с тобой.

Ее лицо, сведенное гримасой страдания, постепенно разглаживалось, пена, выступившая в уголках губ, превратилась в тоненькие струйки слюны, стекавшие на подбородок, дыхание выровнялось.

— Синт, он, правда, не будет? Ты обещаешь мне? Он не станет заставлять этого мальчика… — она сглотнула, слова давались ей с трудом. — …Быть с собой.

На Холли она не смотрела. Холли тоже не осмеливался поднять глаза на мать, разглядывал свои руки. На щеке его даже сквозь татуировку был виден след от удара.

— Холли, обещай маме, — тихо сказал Синт, — что ты не будешь давить на Неро. Ты не будешь принуждать его быть с тобой. Все, что она сказала. Немедленно.

— Пусть она тоже.

— Холли?

— Пусть она обещает, что никогда не будет смотреть на меня так. Как будто я ядовитая змея или какое-то отвратительное чудовище. Будто она… — Холли замялся. — …Боится меня.

— Она не тебя. Она за тебя боится, — Синт протянул руку, чтобы успокаивающе похлопать мальчугана по плечу, но тот отодвинулся. — Холли, я тебе потом объясню. И пойми: мама не совсем здорова. Нужно относиться к ней бережно.

— Я не буду смотреть на тебя так, — леди Элли выпростала руку из объятий Синта и осторожно погладила Холли по щеке. — Я обещаю. Во всяком случае, когда я понимаю, что вокруг меня происходит, не буду, — смущенно прибавила она. — А ты обещай, что не будешь мучить Неро. Это очень плохо, Холли, быть не с тем, с кем ты хочешь. Это хуже всего на свете. И если ему нравится Прайди…

— То для начала его вычешу я, — Синт закончил поправлять платье сестры, тыльной стороной руки вытер ей рот и подбородок. — Холли, ты сможешь одновременно отвести маму умыться и поддерживать обезболивание Неро?

Холли кивнул. Ванная находилась прямо напротив тренировочного зала. Несколько десятков и даже сотен метров для блокировки простейшего ощущения в одном человеке не составляли для него проблемы.

— Тогда вперед, — Синт обернулся к склонившемуся над Неро Прайду. — Ты согласен, что я достаточно нейтральная сторона, чтобы обслужить мальчишку во время первого альцедо? Тем более что ты все равно не знаешь, что делать с гноем.

— Почему не я? — Прайд знал ответ на этот вопрос, но он всегда шел до конца.

— Потому что я не хочу, чтобы император оторвал вам всем голову.

Синт плюхнулся на пол возле правого крыла Неро, взялся за рулевые перья, дернул:

— Чувствуешь что-нибудь?

— Нет, ничего.

— Вот и славно. Теперь успокойся, малыш, ты в руках мастера.

— Синт, твой отец хочет с тобой поговорить, — Хорт неловко бросает трубку через комнату, она долетает едва до середины, но Синт успевает. Хорт извиняющеся улыбается, выходит, тщательно закрывая за собой дверь.

— Отец? — то, что у лорд-канцлера Аккалабата такое лицо, может заметить только сын лорд-канцлера Аккалабата.

— Синт, вчера на дуэли погиб Кориан.

Такое ощущение, что тебе на голову натянули орад и стягивают на шее завязки. Как назло, прямо перед Синтом висит огромное зеркало в вычурной раме. Он разглядывает свое лицо и знает, что у Кориана точно такие же белесые ресницы и брови, светло-серые глаза, волосы цвета умбренского мрамора, тонкие, недовольно поджатые губы… были.

Колоссальным усилием Синт загоняет в самый дальний угол сознания назойливо наплывающие картины. Три белобрысых мальчика в серебристых орадах стоят на кромке кипящего Эль-Зимбера, с опаской заглядывая в глубь водопада… Два десятка мечей — прямых и изогнутых — лежат на полу оружейной комнаты, а те же мальчишки, но уже постарше, сидят между ними на корточках, присматриваясь, выбирая… «Хватит!» — говорит себе Синт. Он уже знает, что последует дальше.

— Синт, мать не сможет родить еще одного ребенка, чтобы он сменил меня на посту лорд-канцлера. Она не в том возрасте. А другая женщина для меня невозможна. Я буду просить императора Хорта, чтобы он разрешил тебе вернуться. Буду умолять, валяться в ногах, если понадобится. Ты нужен мне здесь, на Аккалабате. Ты безумно нужен нам, Синт.

— Он не отпустит.

— Мы пришлем замену. Кого угодно. Двоих, троих… Ему достаточно только сказать.

Синт с ужасом представляет, что именно скажет Хорт лорду Дар-Эсилю, и в животе у него холодеет. «Дорогой лорд-канцлер, я не отпущу Вашего сына и не променяю его на дюжину других даров, потому что… у меня к нему большое и пылкое чувство. И вообще мы спим в одной постели. То, что он не трансформирован, чистая случайность… или научная удача наших генетических лабораторий, такие маленькие красные капсулки… а Элли пьет зеленые». И гримаса отвращения на лице отца, и путь на Аккалабат закрыт навсегда. Навечно. «Я не могу позволить моей любви разрушать мою жизнь», — думает Синт.

— Отец, ты можешь договориться с кем-нибудь, у кого есть корабли и хорошие отношения с Хортуланой? Чтобы корабль в нужное время стоял на космодроме… с открытыми люками и… ну, ты понимаешь.

— Ты не хочешь, чтобы я попробовал решить вопрос дипломатическим путем? — теперь лорд-канцлер выглядит удивленным.