Кристина Кашор - Королевское чудовище

Когда Брокер спросил ее, четырнадцатилетнюю, какова ее власть над Кансрелом, когда она входит в его разум, Арчер бросился ее защищать.

— Где твое сердце? Он ее отец. Не усложняй их отношения еще больше.

— Я всего лишь спрашиваю, — ответил Брокер. — Властна ли она влиять на его суждения? Смогла бы навсегда изменить желания?

— Всякий поймет, что это не праздные вопросы.

— Это необходимые вопросы, — проговорил Брокер, — как бы я ни хотел обратного.

— Мне все равно. Оставь ее в покое, — отрезал Арчер с такой яростью, что Брокер отступился, по крайней мере, в тот раз.

Наверное, в этом путешествии ей будет не хватать защиты Арчера. Не потому, что она необходима, а лишь как знака того, что Арчер рядом.

Откопав в куче на дне шкафа седельные мешки, Файер принялась складывать туда белье и дорожную одежду. Возиться с платьями смысла не было. Никто никогда не замечал, что на ней надето, к тому же после трех недель в мешках их все равно нельзя будет носить.

— И ты бросишь своих учеников? — наконец заговорил Арчер. Опершись локтями на колени, он наблюдал за тем, как она собирается. — Вот так просто?

Она отвернулась от него, делая вид, что ищет скрипку, и позволила себе улыбнуться. Раньше он никогда так не волновался о ее учениках.

— Быстро ты все решила, — добавил он.

— Я никогда не видела Столицы, — просто ответила Файер; для нее все было очевидно.

— Не так уж там и прекрасно.

Это ей хотелось бы оценить самой. Не ответив, Файер принялась разбирать кучу вещей на кровати.

— Там будет опаснее, чем где-либо, — продолжал Арчер. — Твой отец увез тебя оттуда, потому что там было опасно.

Она положила скрипку рядом с седельными мешками.

— Так что же, мне всю жизнь прожить бесцветно, Арчер, просто ради безопасности? Я не стану прятаться за запертыми окнами и дверьми. Это не жизнь.

Он провел пальцем по краешку пера на стреле, что торчала из висящего рядом колчана, а потом, положив подбородок на кулак, уставился в пол.

— Ты влюбишься в короля.

Она села на кровать лицом к нему и ухмыльнулись:

— Я бы не смогла влюбиться в короля. Он слабохарактерный и слишком охоч до вина.

— И что? — Он поймал ее взгляд. — А я ревнивый и слишком охоч до женщин.

Файер улыбнулась шире:

— Твое счастье, что я полюбила тебя задолго до того и другого.

— Просто ты не любишь меня так же сильно, как я тебя, — сказал он. — Поэтому я и стал таким.

Слышать это от друга, за которого она отдала бы жизнь, было больно. И еще больнее оттого, что он сказал это теперь, когда им нужно расстаться так надолго. Поднявшись, Файер отвернулась от него. «Любовь так не измеряется, — подумала она. — И можешь винить меня в своих чувствах, но винить меня в своих поступках нечестно».

— Прости, — вздохнул он. — Ты права. Прости, Файер.

Ей было несложно простить его снова, ведь она знала, что его гнев обычно испаряется так же быстро, как накатывает, и за всем этим стоит полное до отказа сердце. Но на прощении она остановилась. Было понятно, на что Арчер надеется, сидя здесь, в спальне, перед самым ее отъездом, и это в ее планы не входило.

Решение разделить постель с Арчером пришло легко, и до недавних пор это по-прежнему было так же просто. А потом между ними словно нарушилось равновесие. Все эти разговоры о замужестве, любовная лихорадка. Все чаще и чаще самым простым вариантом было сказать «нет».

Ей хотелось ответить ему мягко. Повернувшись, Файер протянула руку. Он поднялся и подошел ближе.

— Мне нужно переодеться в дорожное и еще кое-что доделать, — сказала она. — Попрощаемся сейчас. Спустись и скажи принцу, что я скоро буду.

Сперва он посмотрел себе под ноги, а потом поднял на нее понимающий взгляд. Потянул за платок, и волосы рассыпались по плечам. Он собрал пряди и поцеловал, зарывшись в них лицом, потом притянул Файер к себе и осыпал поцелуями ее шею и губы так нежно, что тело ее запротестовало против холодности разума, а когда он отодвинулся от нее и повернулся к двери, на лице его застыло горе.

Фаейр беспокоилась, что не будет успевать за войском или что всем пяти тысячам придется подстраиваться под ее темп. На поверхности, когда позволяла дорога, воины и вправду двигались быстро, но большую часть времени скорость была умеренная — частично из-за местности и подземных ходов, частично из-за того, что королевское войско предназначено выискивать трудности, которых обычные путешественники стараются избегать.

Первое войско поражало воображение четкостью организации: вся движущаяся громада поделена на части, которые в свою очередь были поделены на более мелкие единицы, то и дело переходящие на галоп, отрывающиеся от товарищей, чтобы исчезнуть в пещерах или горных ущельях и через некоторое время появиться снова. Впереди ехали разведчики, по бокам — дозорные, и те и другие иногда посылали назад вестников с докладом или, если возникала проблема, с просьбой о подкреплении. Иногда они возвращались в синяках и в крови, и Файер научилась различать зеленые туники отрядов целителей, которые тут же бросались им на помощь.

Еще были охотничьи отряды — они двигались по кругу, время от времени возвращаясь с добычей. Были отряды снабжения, ведавшие навьюченными лошадьми и провиантом. Приказы Бригана передавали войскам штабные. Лучники зорко следили, не взбредет ли какому сумасшедшему чудовищу в голову напасть на колонну всадников. Охранники Файер тоже представляли из себя отряд. Они стояли щитом между ней и тысячами воинов и помогали во всем, что ей требовалось. Поначалу эта обязанность состояла в том, чтобы отвечать на вопросы из разряда: почему половина войска все время исчезает и появляется.

— А есть подразделение, которое следит за всеми остальными? — спросила она главу своей стражи, ту самую кареглазую женщину. Ее, как выяснилось, звали Муза.

Муза рассмеялась. Она вообще смеялась в ответ на большую часть вопросов Файер.

— Командующему это не нужно, миледи. Он сам за всем следит. Посмотрите на оживление вокруг знаменосца. Каждый отряд, отъезжая и возвращаясь, первым делом докладывает командующему.

На знаменосца — и его коня — Файер вообще смотрела с большим сочувствием, потому что он, кажется, проделывал путь вдвое больший, чем остальные воины. Единственной его задачей было находиться подле командующего, чтобы того всегда можно было заметить. А командующий вечно то делал петлю и скакал назад, то отрывался от остальных, то бросался вперед — наверное, по важным тактическим вопросам, что бы это ни значило. Знаменосец же все нарезал крути вместе с ним. Видно, его выбрали за то, что он был искусным наездником.

Тут принц со знаменосцем подъехали ближе, и Файер снова поправила себя. Искусной наездницей.