Кристина Кашор - Королевское чудовище

Сражения южного фронта велись на суше и в пещерах между землями Гентиана, Половодным фортом и Крылатой рекой. Командующий мог выигрывать или проигрывать сражение, но сам форт всегда оставался под королевским контролем. Стоящий на высоком утесе и окруженный стенами почти до самых крыш, он служил и штабом, и больницей.

Клара выбежала к ним, как только они прошли в ворота. Она стояла у лошади Нила, пока стражники отвязывали Файер, спускали ее на землю и разворачивали одеяла. Клара плакала, и когда она обняла Файер и поцеловала ее в лицо, стараясь не прикоснуться к поврежденным рукам, Файер безвольно приникла к ней. Если бы только она могла обнять эту женщину, которая горевала об Арчере и носила под сердцем его ребенка. Если бы только она могла влиться в нее.

— Ох, Файер, — наконец сказала Клара, — мы с ума сходили от волнения. Бриган сегодня уезжает на северный фронт. Для него будет таким облегчением увидеть тебя живую перед отъездом.

— Нет, — сказала Файер, внезапно отпрянув от Клары, и удивилась собственному чувству. — Клара, я не хочу его видеть. Скажи, что я желаю ему удачи, но я не хочу его видеть.

— Эээ, — озадаченно протянула Клара. — Что ж. Ты уверена? Потому что я не знаю, как его останавливать, когда он вернется из туннелей и узнает, что ты тут.

Туннели. Файер почувствовала, как в груди нарастает паника.

— Мои руки, — сказала она, переключая внимание на более самодостаточную боль. — У кого-нибудь из целителей есть минутка ими заняться?

Пальцы ее правой руки, розоватые, распухшие, были покрыты волдырями и похожи на кусок сырой курицы. Файер устало разглядывала их, борясь с тошнотой, пока не почувствовала, что целительница обрадовалась их виду.

— Обещать рановато, — сказала она, — но у нас есть повод надеяться.

Она очень, очень нежно намазала руку Файер мазью, не туго забинтовала ее и размотала другую руку, напевая.

Два последних пальца на левой руке Файер были черными и выглядели мертвыми от кончиков до конца второй фаланги.

Уже не напевая, целительница спросила, правда ли, что она слышала, будто Файер была отличной скрипачкой.

— Ну, — сказала женщина, — все, что мы сейчас можем сделать, это смотреть и ждать.

Она дала Файер таблетку и микстуру, нанесла мазь и забинтовала руку.

— Сидите здесь, — сказала она и выскочила из маленькой темной комнаты, где в очаге горел дымный огонь, а окна были закрыты ставнями, чтобы сохранять тепло.

Файер смутно припомнила, что было время, когда ей лучше удавалось игнорировать вещи, на которые бесполезно было тратить нервы. Когда-то она была хозяйкой положения, а не сидела, унылая и несчастная, на диагностических столах, пока ее стражники в полном составе стояли вокруг, глядя на нее с сочувственной тоской.

И тут она почувствовала приближение Бригана, огромную движущуюся волну эмоций: озабоченность, облегчение, уверенность — все слишком сильное, Файер не могла вынести такой напор. Она начала задыхаться, тонуть. Когда он вошел в комнату, она соскользнула со стола и убежала в угол.

«Нет, — послала она ему мысль. — Я не хочу, чтобы ты был здесь. Нет».

— Файер, — сказал он. — Что случилось? Пожалуйста, скажи.

«Пожалуйста, уйди. Пожалуйста, Бриган, я тебя умоляю».

— Оставьте нас, — тихо сказал Бриган страже.

«Нет! Они мне нужны!»

— Останьтесь, — сказал Бриган тем же тоном, и стража, к этому моменту уже выработавшая устойчивость к удивлению, развернувшись, втянулась обратно в комнату.

«Файер, — подумал Бриган. — Я сделал что-то, что прогневило тебя?»

«Нет. Да, да, сделал, — подумала она в метаниях. — Тебе никогда не нравился Арчер. Тебе наплевать, что он погиб».

«Это неправда, — подумал он с твердой убежденностью. — Я по-своему уважал Арчера, и, кроме того, это неважно, потому что ты его любишь, а я люблю тебя, и твоя скорбь приносит скорбь мне. В смерти Арчера нет ничего, кроме печали».

«Вот поэтому ты и должен уйти, — подумала она. — Во всем этом нет ничего, кроме печали».

У двери послышался шум и грубый голос:

— Командующий, мы готовы.

— Иду, — бросил Бриган через плечо. — Ждите меня снаружи.

Человек ушел.

«Уходи, — подумала Файер. — Не заставляй их ждать».

«Я не оставлю тебя вот так», — подумал он.

«Я не буду на тебя смотреть, — подумала она, неуклюже прижимая к стене свои забинтованные ладони. — Я не хочу видеть твои новые боевые шрамы».

Он подошел к ней в угол все с тем же упрямым и спокойным ощущением. Прикоснулся рукой к ее правому плечу и склонил лицо к ее левому уху. Щетина у него была жесткой, а лицо холодным, и все ощущение от него было таким болезненно знакомым, и внезапно она приникла к нему, неуклюже обхватив его левую руку, скованную доспехами и кожей, и обернув ее вокруг себя.

— Это у тебя новые шрамы, — сказал он очень тихо, чтобы только она могла слышать.

— Не уходи, — сказала она. — Пожалуйста, не уходи.

— Я отчаянно хочу остаться. Но ты знаешь, что я должен.

— Я не хочу тебя любить, если ты умрешь, — заплакала она, зарываясь лицом в его руку. — Я не люблю тебя.

— Файер, — сказал он. — Сделай кое-что для меня. Пошли мне весточку на северный фронт, чтобы я знал, как ты тут.

— Я не люблю тебя.

— Значит, не пошлешь?

— Нет, — сказала она растерянно. — Да. Пошлю. Но…

— Файер, — перебил он мягко, начиная выпутываться из ее объятий. — Чувствуй, что чувствуешь. Я…

Еще один голос, резкий от нетерпения, перебил от двери:

— Командир! Лошади запряжены.

Бриган обернулся к человеку и выругался с таким ожесточением, какого Файер никогда раньше не слышала. Человек в смятении удрал.

— Я люблю тебя, — очень спокойно сказал Бриган ей в спину. — Надеюсь, в грядущие дни для тебя будет утешением знать это. Все, о чем я прошу тебя, — постарайся есть, Файер, и спать, как бы ты себя ни чувствовала. Ешь и спи. И пришли мне весточку, чтобы я знал, как ты. Скажи мне, если нужно прислать тебе что-нибудь или кого-нибудь.

«Береги себя. Береги себя», — послала она ему мысль, когда он вышел из здания и вместе со своими воинами с грохотом проскакал в ворота.

Какое глупое и пустое напутствие для кого угодно и где угодно.

Файер решила, что человеку без рук в Половодном форте делать нечего. Клара была занята военачальниками Бригана и непрерывным потоком гонцов, Гаран же вообще редко показывался, а когда появлялся, то хмурился в своей обычной манере. Файер избегала их так же, как избегала лазарета, где бесконечными рядами лежали и мучились раненые воины.

Ей было запрещено выходить за пределы укрепления, и она проводила время в двух местах: в спальне, где с ней жили Клара, Муза и Марго, — там она притворялась спящей каждый раз, стоило Кларе войти, потому что та задавала слишком много вопросов об Арчере, — и на тщательно охраняемой крыше форта, где она стояла в теплом плаще с капюшоном, хорошенько спрятав руки под мышками, и общалась с серой пятнистой лошадью.