Александра Христова - Мертвое солнце

Из невеселых раздумий меня выдернул легкий женский смех, донесшийся со стороны воды. Не понял…

Очень ме-е-едленно я развернулся лицом к реке… И, отчаянно покраснев, завернулся в крылья, словно гусеница в кокон, под звонкий смех десятка… русалок.

Из воды метрах в десяти от берега высовывались десять девичьих зеленоволосых головок. На симпатичных мордашках читались живейшее любопытство и огромный интерес к моей замерзшей персоне. Нет, на самом деле девушки высовывались из воды по пояс, но ниже я смотреть просто не рискнул — одеждой, как нетрудно догадаться, речные девушки себя не обременяли, а вот так их рассматривать не стоит: еще сочтут за оскорбление и утопят ко всем демонятам. Или еще хуже — подумают, что я покушаюсь на их честь, и жениться заставят. А я еще жить хочу, по возможности хорошо и долго. И скоропалительный брак с хвостатой дамочкой в мои планы не входит.

Как же я тогда понял, что это русалки? Да очень просто: на моих глазах одна из них, видимо еще не успевшая, в отличие от своих подружек, рассмотреть меня во всех ракурсах, пока я, гремя костями, прыгал на берегу, нырнула, желая подплыть поближе, и по воде ударил роскошный хвост, покрытый серебристой чешуей.

— Ой, девочки, какой он хорошенький! — воскликнула одна из зеленовласых красавиц, словно бы невзначай подобравшись поближе к берегу и отчаянно строя мне глазки. За ней этот маневр повторили и остальные, правда, уже более открыто.

Кто хорошенький? Я хорошенький?! Отодвинувшись подальше и еще плотнее запахнувшись в крылья, я с тоской покосился на свои лохмотья. Как бы мне без существенных потерь убраться от речки подальше?

Светлые глаза девушек с любопытством разглядывали медленно пятящегося от речки меня, а на их лицах постепенно расплывались плотоядные улыбки. Ну как же — я сам ведь к ним пришел, да еще и воду в месте их обитания взбаламутил. Ну а в довершение еще и голышом успел поскакать, окончательно смущая неокрепшие девичьи умы. Ой, мама… Нет, я не против девушек, я только «за» всеми конечностями, включая и крылья… но только не тогда, когда меня разглядывают с явным желанием если не съесть, то понадкусывать — однозначно! Видимо, здешние речные леди настолько оголодали без мужского внимания, что готовы наброситься даже на мою костлявую тушку. Не-е-е, красавицы, я лучше пойду отсюда… Позову Элли, например, или Рая — пусть они, если захотят, хоть гарем себе из русалок заводят! А я — пас.

Видимо, все эти мысли явственно отразились на моем лице, так как русалки, дружно зашипев, подались вперед, словно намереваясь выпрыгнуть из речки и утянуть меня за собой. Какое счастье, что у них хвост и они не могут передвигаться по берегу! Хотя кто их знает?

В тот момент, когда я уже решил дать деру, из кустов с треском вылетел огромный светло-бежевый конь и затормозил передо мной. Псих! Как же я тебе рад!

Я, шустро укрывшись за корпусом коня от нескромных русалочьих взглядов, чуть раскрыл крылья, высвобождая руки, и принялся рыться в прикрепленной к седлу безмерной сумке, пытаясь откопать среди набитого хлама хоть одну пару штанов. Ага, как же! Для того чтобы найти штаны, мне пришлось бы вытряхивать по меньшей мере половину содержимого сумки. Не думаю, что вся гора вещей поместится на берегу. Тэ-э-экс… И что мне теперь делать?

Эллисаан ломился сквозь кусты в сторону реки вслед за своим дурным сыном, цепляясь за все мало-мальски заметные ветки и отчаянно ругаясь, но даже не думая сбавлять скорость. После того как Раалэс унесся к речке со скоростью хорошей ездовой химеры, Саила, продолжающая сканировать окрестности на предмет опасностей, внезапно охнула. На вопрос Элли о том, что случилось, эльфийка, испуганно глядя на своего сына, выдала новость:

— Я только сейчас почувствовала… В реке обитает колония русалок! Особей десять, не меньше!

— Песец, — выдохнул Элли непонятное, подхваченное им от приемного сына, но такое емкое слово, так хорошо характеризующее сложившуюся ситуацию, и бросился в ту сторону, куда недавно убежал Лэсс. Опять влипнувшего по самые кончики ушей в очередные неприятности измененного надо было спасать.

Русалки — один из видов высшей разумной нечисти, созданных Эилианом еще до того, как юный бог потерял свое имя, — представляли нешуточную опасность, особенно для молодых юношей. Дело в том, что у них была примерно такая же проблема, что и у нимф, только с точностью до наоборот: у водных красавиц появлялись на свет исключительно одни девочки. А жить-то всем хочется, и русалкам в том числе. Вот и затаскивали хвостатые девицы приглянувшихся им молодых парней к себе под воду, превращая их в тритонов — мужских особей русалок — и тем самым даруя им некое подобие жизни без необходимости дышать. Другое дело, что ни один из тритонов еще не прожил больше года — русалки просто выпивали из бедолаги все силы, оставляя от него лишь скелет.

Сопротивляться русалочьему зову было очень тяжело. Да и внешне водяные девы были весьма и весьма привлекательными. А Лэсс — парень молодой… Судьбы же тритона Элли не хотел для своего сына даже в самом кошмарном сне.

Продравшись наконец сквозь особо густой и колючий куст и оставив при этом на нем не один приличный клок ткани, выдранный из куртки, воинственно настроенный рыжий эльф вывалился на речной берег… И опешил от открывшегося ему зрелища.

На чистом песочке берега горделиво красовался Псих — конь Раалэса. За спиной «лошадиного монстра», как ласково величал свой четвероногий транспорт Лэсс, прятался от русалок, вытянувших шеи и пытающихся разглядеть все получше, вышеупомянутый крылатый, закутавшись в эти самые крылья так, что наружу торчали только голова и ступни. Судя по валяющимся неподалеку окровавленным лохмотьям и сапогам, на парне не было ни нитки, а со стянутых в родовую прическу волос текла на землю вода. Раалэс периодически тоскливо косился то на прикрепленную к седлу сумку, где, как знал Элли, у парня хранилась запасная одежда, то на кусты, явно прикидывая, что будет, если он решит пройти сквозь них прямо так, без одежды, то — с опаской — на русалок. Если бы не серьезная угроза в виде хихикающих речных дев, эльф счел бы ситуацию весьма забавной. А так…

— Что здесь происходит?

От заданного весьма сердитым голосом вопроса русалки дружно вздрогнули, а Раалэс подпрыгнул. На лице обернувшегося измененного было написано такое облегчение…

Тут одна из зеленовласых речных прелестниц подплыла поближе к берегу, от чего Лэсс, шарахнувшись в сторону, едва не влетел в росший на берегу куст ярани — очень колючего и густого кустарника, великолепно исполнявшего в садах человеческой знати роль живой изгороди. Эллисаана передернуло — оказаться нагишом в зарослях ярани было бы крайне неприятно и очень болезненно. А Лэссу с его чувствительными крыльями — так в особенности.