Евгений Малинин - Драконье горе

Воздух вокруг меня начал потрескивать, или мне это просто казалось, но, во всяком случае, окутавшую меня мощь пора было применять. И я знал, как это сделать.

Подняв правую руку, я приветливо помахал разглядывавшему меня мерзавцу, и с моих пальцев заструился в сторону наших преследователей невидимый простому глазу жгут, превращавшийся в конце своего пути в очаровательное, чуть голубоватое облачко. Очень скоро это облачко накрыло всю шестерку и еще с десяток сквотов, толпившихся рядом, однако никто из них никак на это не отреагировал. Зато немедленно отреагировала лежавшая в карманах и кошелях Торонтовых специалистов галька. Она тут же начала нагреваться!

Первым почуял неладное лысый, одноглазый сквот, державшийся несколько сзади остальной компании. И немудрено, боезапас лежал у него прямо в кармане штанов, которые были не слишком толсты. Сначала он рассеянно похлопал себя по этому карману, но при этом только сильнее обжег себе ляжку, что заставило его быстро сунуть руку в карман. Однако в кармане его руку ожидал… ожог, и он, не успев прихватить шесть притаившихся там галек, выдернул свои мгновенно покрасневшие пальцы на всеобщее обозрение. Эти быстрые и несколько судорожные действия он сопровождал совсем неизысканной руганью, в результате чего привлек к себе внимание не только своих подельников, но и всей окружающей толпы. Карман жег его ногу все сильнее, но достать гальку он никак не мог, а потому спустя пару минут после начала действия моего колдовства лысый калека, не обращая внимания на всеобщий интерес к своей персоне, принялся судорожно сдергивать с себя штаны. Это ему удалось, после чего внимание окружающих разделилось – с одной стороны, всем, особенно многочисленным сквоткам, было интересно наблюдать лысого одноглаза, одетого только в короткую рубаху и башмаки, а с другой – брошенные на мостовую штаны начали дымиться.

Именно в этот момент рыжий сквот с наглой эспаньолкой на подбородке вдруг резко согнулся, отклячив свой тощий зад и отбросив от своей впалой груди полы кожаной куртки, надетой на голое тело. Одновременно он попытался выудить из бокового кармана своей, ставшей столь неудобной, одежды кожаный кошелек, набитый красной галькой – ее там было не меньше десятка. Однако кошелек уже нельзя было удержать голыми руками, а потому сообразительный рыжий принялся сдирать с себя куртку, стараясь при этом, чтобы карман, в котором находился кошелек, не прикасался к его обнаженной груди. Признаюсь, его конвульсии выглядели удивительными и неповторимыми!

Еще через секунду раздеваться принялись и оставшиеся четверо наймитов. Они уже не пытались добраться до своих боезапасов, они весьма поспешно сбрасывали с себя детали одежды, в которых эти боезапасы были спрятаны.

Толпа весьма одобрительно приветствовала сеанс массового стриптиза! Еще бы, ни одна столица мира, я думаю, не видела шестерых стремительно оголяющихся прямо в толпе мужиков. Вокруг ошпаренных бедолаг немедленно образовался довольно широкий круг, а один из шнырявших в толпе мальчишек принялся бегать по этому кругу со здоровенным колпаком в руках, звонко выкрикивая:

– Шоу агрессивных эксгибиционистов! Единственная гастроль в столице перед отъездом на каторгу!! Помогите, чем сможете, озабоченным артистам, и они скинут с себя все!!!

Правда, все скинул с себя только тот самый парень, который любовался моим забралом. Когда мы проезжали городские ворота, я поверх окружавшей шестерку толпы видел его сгорбленную фигуру. Прикрыв ладошками срам, бедняга с ужасом взирал на истлевавшие лохмотья, совсем недавно бывшие вполне приличной одеждой, и на проступавшие из-под них кроваво-красные уголья раскаленных галек…

«Ну, сэр Владимир, ты даешь… – уважительно прошептал Топс. – Это ж надо так опозорить честных сквотов!»

– Князь, это твоя работа… – однозначно согласился с ним сэр Вигурд.

– Почему ты так решил?… – с самой своей гнусной ухмылкой поинтересовался я.

– Просто такой ход никому другому не пришел бы в голову!… – пояснил Вигурд. – Кстати, ты знаешь, что по имперским законам этим ребятам за их… раздевание на улице столицы грозит пять лет каторжных работ!

– За такую малость?! – удивился я.

– Старый император весьма строг по части нравственности… – улыбнулся Вигурд.

– Ну что ж, – притворно вздохнул я. – У ребят будет время подумать о смысле жизни и заодно… приобрести новую специальность…

Между тем городская стена осталась у нас за спиной. Северная императорская дорога, мощенная черным, стеклянно поблескивающим камнем, широким полотном тянулась между небольших аккуратных домиков пригорода, разделенных огородами и садами. Толпа, теснившаяся на улице столицы, здесь, за городом, рассеялась, как по мановению волшебной палочки. Прохожие и проезжие еще попадались, но их было совсем немного, и широкая дорога делала их одинокими.

Мы проехали совсем немного, городская стена еще маячила за нашими спинами, а справа показалось довольно большое двухэтажное здание с крутой крышей, крытой красной черепицей. Здание было отделено от дороги красивой кованой оградой и небольшим, идеально подстриженным газоном, через который от распахнутых низеньких воротец к главному входу пролегала присыпанная щебнем дорожка. А рядом с воротами, на ограде красовалась вывеска «Приют странника», и ниже мелкими буковками было приписано «Завтраки, обеды и ужины на любой вкус. Комнаты для благородных сэров. Самое комплексное обслуживание».

– Этого заведения здесь раньше не было… – проговорил сэр Вигурд, придерживая лошадь и рассматривая гостиницу.

– Так, может быть, мы здесь пообедаем? – спросил я. – Тем более что это «Приют странника», а мы как-никак странствующие рыцари…

Сэр Вигурд согласно кивнул и повернул в распахнутые ворота.

– А заодно мы сможем посмотреть, не пошлет ли наш дорогой барон по нашему следу еще кого-нибудь… – пробормотал он себе под нос.

Я последовал за Вигурдом, и тут Фока снова попытался толкнуть меня в бок, правда, на этот раз он действовал гораздо осторожнее.

«Слушаю тебя…» – подумал я.

«Захвати для нас орешков… – попросил Фока тоном подлизы. – А то мы сейчас должны отлучиться… по делам… Пообедать не успеем…»

«Хорошо, – мысленно улыбнулся я. – Только скажи мне, куда подевалась Кроха?»

«Да никуда она не подевалась, – самым беспечным тоном ответил Фока. – Как только понадобится, она тут же будет рядом…» – И его остренькие зубки сверкнули из-под приподнявшейся верхней губы.

В следующий момент Топс и Фока исчезли, а мы остановились около входа в гостиницу. Соскочив на землю, мы привязали лошадей к каменным столбикам, расставленным специально для этой цели вдоль подъездной дорожки, и направились к дверям. При нашем приближении они распахнулись почти так же, как в международном аэропорту Шереметьево. За дверями, вытянувшись в струнку, стоял на задних лапах и поедал нас глазами… огромный, ростом с хорошую овчарку, черный кот с большим белым пятном на груди.