Евгений Малинин - Драконье горе

– Добрый день…

Карлик мигнул, поскреб пальцем свой намек на нос и неожиданно спросил:

– Добрый?…

– Я надеюсь…

– Для кого?…

– Ну… вообще…

– Ты ведь – Черный Рыцарь?… – неожиданно сменил тему разговора карлик.

– Совершенно верно… – ответил я.

– Значит, для тебя он не добрый!… – ощерился карлик в довольно противной ухмылочке.

– Это почему же?… – ответил я улыбкой на улыбку.

– Потому что ты повстречал меня… Или потому что я повстречал тебя… Выбирай, как тебе больше нравится… – снова ухмыльнулся карлик.

– Ну что ты! – вполне добродушно воскликнул я. – Мне попадались морды и пострашней твоей, и, как видишь, заикой я не стал!

Ухмылка сползла с морщинистой физиономии карлика, он соскочил со своего бревна, чуть ли не по пояс утонул в густой траве и в своей синей одежке сразу стал похож на какой-то уродливый цветок.

– Посмотрим, как ты будешь шутить, когда твою безмозглую голову насадят на пику и выставят у входа в мой замок! – прошипел он враз посиневшими губами, и после этой его угрозы я как-то сразу рассердился. Чуть тронув лошадь, я склонился к земле, как будто что-то высматривая в траве, и проговорил:

– Слушай ты, незабудка бородатая, смотри как бы моя лошадь на тебя копытом не наступила!…

И тут раздался голос моего юного друга:

– Не соизволит ли неведомый нам карла назваться и объяснить причину, по которой он соизволил угрожать Черному Рыцарю!

Только я хотел ответить маркизу, что мне глубоко наплевать на имя этого «карлы» и на самого «карлу» тоже, но «карла» опередил меня.

Бросив в сторону выдвинувшегося вперед сэра Вигурда быстрый взгляд, он довольно презрительным тоном проговорил:

– Меня зовут Оберон, если тебе, молокосос, это что-нибудь говорит, и я не думаю угрожать Черному Рыцарю, поскольку здесь нет никакого Черного Рыцаря! А вот этого самозванца, неизвестно каким образом добывшего Черные Доспехи, я уничтожу, потому что он посмел нанести оскорбление одному из моих подопечных, моих… почитателей.

– Хороши ж у тебя почитатели, раз они удостаиваются моих оскорблений!… – насмешливо проговорил я, но Оберон вдруг вскинул вверх обе руки, и в его правой, зажатой в кулак ладони длинной спицей сверкнуло неизвестное мне оружие.

– Кончилось время слов! – странно придушенным голосом воскликнул он. – Настало время дел!…

В мгновение ока моя левая рука прикрылась щитом, с которого раздался короткий львиный рык, а в правой появился длинный меч, и его голубой глаз раскрылся в мир.

В ту же секунду карлик вдруг перенесся метров на двадцать дальше от нас по дороге, а вслед ему прошелестел бархатный бас меча:

– Оберон, я тебя предупреждал, чтобы ты не попадался больше на моем пути!… Берегись!…

– Зрячий!… – дурным голосом заверещал карлик. – Ты в руке самозванца, не владеющего магией! Оставь его мне, или он надругается над Черными Доспехами!

– Ты будешь учить меня, в чьей руке мне быть?! – насмешливо пророкотал бас. – Не пора ли тебе вернуться на родину твоей матери – Кефалония заждалась тебя!

– Тогда пеняй на себя, Зрячий! – взвизгнул карлик и взмахнул своей спицей.

Вынырнув призрачным языком из придорожных кустов, между мной и карликом поплыла белесая полоса тумана. Эта едва заметная полоска быстро уплотнялась, разбухала, клубясь и переливаясь, превращалась в непрозрачную голубовато-белую тучу, выбрасывающую вверх и вширь все новые и новые белесые клубы, подкатывая их под самые копыта наших лошадей.

Я уже собрался подать свою лошадку назад, как вдруг она опустила голову и громко фыркнула прямо в этот непонятный туман. И вся эта туманная гора мгновенно рухнула как подкошенная, осела, растаяла миражом, а на ее месте осталась шеренга низкорослых косматых существ, отдаленно напоминающих равнинных горилл. Все они были одного роста, покрыты черным густым и жестким волосом, похожим на щетку для чистки напильников. Их руки от плеч и до запястий прикрывали металлические латы, на груди сверкали короткие нагрудники, и больше никакой одежды эти ребята не имели. Единственным местом, где у этих существ не росли волосы, были черепа, украшенные витыми козлиными рогами. В мускулистых лапах они сжимали короткие топоры с шипованными обухами и круглые маленькие шиты.

Всю эту шеренгу я охватил одним взглядом, и тут рядом со мной раздался короткий тихий выдох сэра Вигурда:

– Орки!…

– Орки!… – басовито повторил мой меч с нескрываемым удовлетворением.

– Ор-р-р-ки!… – рыкнул со щита лев.

– Двенадцать орков, – уточнил сэр Вигурд, и словно в ответ на его слова раздалось радостное хихиканье.

Смеялся карлик Оберон. Он стоял позади шеренги орков и с нескрываемым удовольствием наблюдал за нашей реакцией на свое колдовство. Увидев, что мы снова наблюдаем за ним, он вновь взмахнул своей спицей, и шеренга орков на мгновение подернулась какой-то непонятной рябью, как будто перед ней проплыла полоса горячего воздуха. Затем на дорогу рухнула короткая, резкая дробь невидимого барабана, и вся шеренга разом шагнула вперед… Нет, осталась на месте!… Нет, она… раздвоилась! Шеренга, отделившаяся от первой, возникшей из волшебного, туманного облака, начала мерное, в ногу, движение в нашу сторону, а та, первая, продолжала стоять неподвижно поперек дороги, прикрывая своего повелителя.

Наступавшие орки сделали четыре широких шага, и тогда над дорогой снова раскатилась барабанная дробь, и от первой шеренги отделилась еще одна. И она также двинулась в нашу сторону.

– Их уже тридцать шесть!… – прошептал сэр Вигурд, и впервые в его голосе я почувствовал некоторое смятение. Ответить я не успел, за меня это сделал мой меч:

– Какой смысл их считать?… Их надо разить!…

– И постараться, чтобы барабан больше не бухнул! – добавил я и, взмахнув мечом, послал лошадь вперед. Сэр Вигурд без раздумий последовал за мной, и через секунду мы врезались в первую шеренгу!

Орки мгновенно сломали строй и окружили нас, размахивая своими короткими топорами. Мой меч уже был занесен для удара, но первым ударил мой противник. Один из косматых зверей неожиданно высоко подпрыгнул и обрушил свой топор на мое левое плечо. Однако мой лев не дремал, вынырнув из щита на добрые полметра, он с яростным ревом вцепился в покрытый шестью бугристый бицепс и мгновенно откусил лапу с занесенным топором. Раненый орк завизжал странно тоненьким голосом и, рухнув в траву, быстро пополз в сторону. Его откушенная рука как живая запрыгала по дороге, продолжая размахивать зажатым в кулаке топором, пока один из орков не успокоил ее, ловко наступив на запястье.

Я тем временем использовал свой замах – черная сталь меча со свистом пошла вниз, с одинаковым безразличием рассекая воздух, стальные наручи и нагрудники, густую, стоящую дыбом шерсть, шкуру, мясо, кости. Клинок был длинен, и когда он закончил свой путь в нижней точке полета, двое орков оказались рассеченными пополам. Я, сколько мог, удлинял траекторию движения меча и потому достаточно низко наклонился в седле, а когда попытался выпрямиться, вдруг почувствовал, что не могу этого сделать! Седло вслед за моим телом заскользило по спине лошади вбок, и через мгновение я, перекувырнувшись через голову, грохнулся в дорожную пыль.