Olga Romanovskaya - чужие воспоминания (doc)

Лайонг остался позади, а впереди змеилась лента дороги. Сглотнув, чтобы смочить слюной пересохшее горло, я уныло побрела по обочине, торопясь до наступления темноты оказаться в какой-нибудь крупной деревне. Мне повезло: какой-то крестьянин любезно согласился подвести меня. Я осторожно расспросила его о стоянке дилижансов – нечего было и думать спасаться от преследования Имперского сыскного управления пешком.

Мне нужно как можно скорее оказаться в другом наместничестве, а еще лучше – в Ангере, заодно будет повод ближе познакомиться с родиной Садерера. Ангерцы – милый, дружелюбный народ, они меня не выдадут, только от Лайонга до границы с Ангером многие десятки миль.

Ночь застала меня на постоялом дворе одной крупной деревушки, милях в пяти от Лайонга. Я сняла самый дешевый номер и, оставив в нём вещи, спустилась вниз, чтобы перекусить – у меня уже много часов не было во рту ни крошки.

Рядом со мной за столом сидели двое: девушка и юноша постарше, очень похожие, из чего я сделала вывод, что они брат и сестра. Девушка улыбалась и то и дело порывисто обнимала брата, шепча: «Я до сих пор не могу поверить, что все это закончилось!». Юноша гладил её по голове, успокаивал: «Всё уже позади, и всё благодаря тебе, сестрёнка!».

Я обычно не вмешиваюсь в чужую жизнь, да и время для разговоров сейчас не подходящее, но всё же не удержалась, спросила:

- У вас какая-то радость?

- Да, мой брат чудом избежал смерти, - как я и думала, девушка не отказалась поделиться добрыми новостями с окружающими, чтобы и они разделили переполнявшие её чувства. – Его ведь уже приговорили, вот-вот должны были казнить, а тут появился истинный преступник и во всём покаялся.

- Еще бы не покаялся, если у него за спиной стоял маг, - хмыкнул юноша.

- Да, век не забуду его доброту! – кивнула девушка, смахнув навернувшуюся слезу.

Они разговорились; выяснилось, что брат и сестра – проезжие, возвращаются домой, в какой-то мелкий городок. Брат долгое время жил в другом городе, где его по ошибке обвинили в убийстве и казнили бы за преступление, которого он не совершал, если бы не храбрость сестры, решившейся обратиться за помощью к одному из местных магов. За деньги тот согласился найти истинного преступника и заставить его прийти с повинной. Его же стараниями юноша не чувствовал боли во время допросов.

Девушка отдала чародею половину своего приданого, зато спасла брата.

Я рассеянно слушала, сочувствуя этим двоим, и тут меня осенило – мне тоже нужно обратиться к волшебнику! Кто ещё согласится помочь мне, разыскиваемой по личному, как я полагала, указанию Наместника, кто поможет разгадать причину странной неприязни этого человека к скромной библиотекарше? Только маг. Оставалось только его найти.

Эх, легко сказать! Волшебники на домах табличек не вешают, значит, придётся расспросить местных жителей. Сейчас, наверное, бесполезно – ночь на дворе, посетители постоялого двора изрядно набрались дратта или, кто не уверен в своих силах, крепкого эля или пенного сидра, толку от них, как от козла молока. С другой стороны, простые люди магов не жалуют, с опаской поглядывают, а под градусом… Стоп, сказала я сама себе, не ищи новых проблем на свою многострадальную голову! В лучшем случае ничего не узнаешь, в худшем пойдешь по рукам: мужикам, тем более таким, в пьяном виде только одного хочется.

Интересно, а мое описание уже разослано по всем окрестностям? Не нагрянут ли ко мне ночью вооруженные гости в императорской форме? Одно радовало – оставленная мной записка должна была сбить их со следа. Пусть помечутся по Медиру, поищут того, кого там нет.

Заглотав остатки остывшего ужина и пожелав случайным собеседникам спокойной ночи, я поднялась к себе и, не раздеваясь, легла. Сон не шёл, и я встала, подошла к окну и уставилась на освещенный единственным фонарем двор.

Маг… Чтобы нанять мага, нужны деньги, а я, скажем прямо, девушка небогатая. Сколько там у меня есть? Тридцать золотых, немного серебра и меди. Медь – это на еду, серебро – за ночлег, два золотых отложу на дорогу, остальные придется отдать и надеяться, что я не умру с голоду, а волшебник согласиться работать за аванс. Даже я понимала, что двадцать восемь золотых – слишком мало для оплаты моей просьбы.

Ладно, допустим, он согласится, но где мне взять оставшуюся часть оплаты? Хоть в рабство продавайся или в публичный дом иди. Эти два варианта я тут же отмела – пусть лучше люди Наместника убьют, не буду я телом торговать. Но что еще-то? Батрачить?

И тут меня озарило – прислуга! Из меня ведь получится неплохая горничная или даже няня, я детей люблю, грамоте могу их учить. А уж совсем удача, если кому-то библиотекарь понадобится, но это из области невероятного. Что ж, устроюсь куда-нибудь, буду оставлять себе немного денег на текущие расходы, а остальные отдавать волшебнику.

Что-то я размечталась, сначала нужно еще найти сердобольного мага, который не станет воротить нос от библиотекарши в бегах.

Несмотря на волнение, мне все же удалось уснуть, правда, проспала я недолго, с первыми лучами солнца была уже на ногах. Расплачиваясь за комнату, осторожно поинтересовалась, нет ли в окрестностях какого-нибудь волшебника – будто бы для моей сестры, страдающей редким недугом.

Хозяин нахмурился, поджал красные полные губы и, оглядевшись по сторонам, ответил:

- Светлых нет.

Судя по построению фразы, были темные. Плохо, конечно, но ведь выбора у меня нет.

- А другие? – робко спросила я, приготовившись к тому, что меня сейчас же выставят вон или, ещё хуже, немедленно сдадут властям за нездоровый интерес к кудесникам оккультных наук.

- Есть, вроде. Где живет, не знаю, вы на ферму к старухе Уре сходите. Она к нему дочь возила, он её от хромоты вылечил.

Раз вылечил, значит, людей не ненавидит, но хозяин его побаивается. Я ведь чувствую, что он знает гораздо больше, чем сказал, но не желает показывать свою осведомленность. Наверное, тоже бывал у этого мага и просил о чём-то таком, в чём никогда не признаешься. Ведь не может такой человек не знать единственного на всю округу мага – трактирщик по определению в курсе всех местных новостей.

К ферме старухи Уры я добрела к полудню. Ноги гудели так, что хотелось плакать.

Сколько же миль я прошла? Вот что значит городской житель, для местных подобная прогулка – пустяк!

Нервно заметалась на цепи собака, закудахтали перепуганные лаем куры в курятнике.

- Да тише ты, окаянная! – замахала на пса руками женщина в белом чепце, что-то моловшая на крыльце в компании пушистой рыжей кошки. – Клыки вампира, ты заткнёшься или нет, вражья морда!

Не выдержав, она встала, подняла палку и запустила её в собаку. Та взвизгнула, но замолчала, понуро вернувшись в конуру.