Андре Сир - Перекресток

"Неужели Глан? Невероятно!" — Мадук стоял возле распахнутого окна и смотрел в сторону затихающего за стенами Цитадели невидимого отсюда Города. Магистра сейчас совсем не радовала вечерняя прохлада: пропажа наблюдавшего за Председателем Конвента человека могла означать только одно — Глан каким-то образом связан с недавними тревожными событиями. Маг сердито закусил губу — доказательств никаких, и если дела обстоят действительно так, то справиться с Председателем будет ох, как непросто. Слишком большая власть у того в Дастароге, да и в столице могущественных покровителей хватает — живо на помощь примчатся.

Ну, и уж совсем непонятно, зачем Глану вообще связываться с некромантом… Чего он добивается? Вопросы, вопросы… А ответов, как обычно, совсем нет — даже версию правдоподобную придумать тяжко! Был ещё один момент, который беспокоил старого Магистра — когда он рассматривал на улице мертвяка, ему показалось, что вокруг витают давно забытые, но всё же знакомые остатки Силы. Какой-то "запах" заклинаний, действие которых он уже видел, но никак не мог вспомнить где и когда…

Ах, память, память… Ты — награда и спасение, ты позор и проклятие… Порой ты способна услужливо поднять из глубин сознания не самые счастливые подробности, но которые всё равно согреют душу волной тёплой печали, а иногда надёжно хоронишь в отдалённых закоулках события, вспоминать о которых неприятно и стыдно — никто не желает выслушивать бесконечные упрёки совести. Не забывает чужую подлость только тот, кто вынужден за неё расплачиваться своей жизнью и судьбой…

…Взволнованный Халит стоял в самом центре Зала Совета, тревожно вглядываясь в скрытые тенями капюшонов лица Верховных Магистров. Он не чувствовал за собой никакой вины, но всё же… Даже Учитель всегда с недовольством относился к его увлечению магией превращения, но терпел и молчал. А уж остальные члены Совета всеми силами старались безжалостно пресекать любые попытки нарушить баланс могущества. Халит подозревал, что его успехи ненавистны Магам прежде всего потому, что никто из Верховных так и не смог овладеть полузабытым искусством предков. Всё как обычно, господа: не поднялись Вершители на ступеньку выше, будьте уверены — постараются не пустить туда никого…

Халит надеялся на заступничество Учителя — если Мадук поручится за него, Верховные могут оставить дерзкого в покое, но тогда за все ошибки придётся отвечать уже старому Магу. Такое уже случалось раньше, когда Великий Фангор отстоял перед Советом своего лучшего ученика, Харата, изучавшего секреты боевой магии огров. А когда Харат сам стал Магистром, на него и вовсе перестали обращать внимание — если ты достиг уровня Верховного, тебе позволено почти всё. Но как раз пример Фангора в этот раз сыграл с Халитом злую шутку — все хорошо помнили, чем закончилась история Харата. Возможно, именно поэтому Мадук не сказал ни слова в оправдание своего ученика, но то, что Магистр даже не попытался встать на его защиту, потрясло молодого мага до глубины души…

Ему осталось только два пути — или забросить занятия, или пройти Ритуал Забвения, после которого человек перестаёт чувствовать Силу. Но Халит и тут пошёл наперекор воле Совета и выбрал третий — он покинул Мадука и стал изгоем, на долгие десятилетия исчезнув в горах. Что ему пришлось испытать, знают только ветер, угрюмые скалы и холодные осенние дожди. Как же ему все эти дни не хватало мудрого Учителя! То, с чем столкнулся Халит пугало необузданной мощью и загадочностью, а разобраться самому с множеством вопросов не хватало ни знаний, ни Силы. И тогда он отправился в степи, к кочевникам — хранителям тёмной стороны древней мудрости…

Изгой провёл среди диких племён ещё не один десяток лет, но в конце концов добился своего — стал настоящим Мастером, которого уважали и побаивались даже гордые кара-маули. И все эти годы он ни на миг не забывал об испытанном унижении и готовил план мести. Теперь Халит знал — чтобы добиться желаемого, он должен вернуться назад и стать Верховным Магистром. В том, что никто не узнает в нём прежнего строптивого ученика, он не сомневался — искусством превращения Чужак овладел в совершенстве…

…Ничего этого Мадук, конечно же, не вспомнил, а кем стал Халит попросту не догадывался. Сейчас Маг напряжённо раздумывал над тем, как осторожно подобраться к искушённому в интригах Глану и узнать, что же тот замышляет. Через некоторое время у него, наконец, появилась неплохая идея — необходимо было только дождаться возвращения Агриэля. Но так уж странно устроена судьба: по старым долгам приходится платить именно в тот момент, когда рассчитываться с ней почти нечем. А Халит был настроен решительно и собирался получить всё, чего лишился из-за малодушия старого Магистра. Председателю в игре Чужака отводилась ничтожная роль, поэтому тот факт, что внимание Мадука целиком сосредоточилось на Глане, устраивал изгоя полной мерой…

Сразу за переправой тропа свернула в лес, и темнота вокруг моментально сгустилась до такой степени, что нормальный человек с трудом смог бы разглядеть собтвенные руки. А вот команде кровососа мрак, похоже, совершенно не мешал — люди (если, конечно, их можно было так называть) с прежней скоростью молча неслись вперёд. Складывалось впечатление, что останавливаться на ночлег они не собираются, и это меня начинало серьёзно беспокоить — я чувствовал себя измотаным до самой последней степени. Провести целый день в дороге что-то да значит! Думаю, Хельга выглядела не лучше, а про состояние уахов можно было только догадываться — малыши вообще никогда так долго не путешествовали. Да ещё в таком крайне неудобном положении. Стоит, пожалуй, набраться наглости и попросить командира остановиться, передохнуть самую малость — может, даже вздремнуть с полчасика. Заснуть и упасть под копыта бегущей сзади лошади девушки совсем не хотелось, поскольку жить мне пока не надоело.

— Хельга, — не выдержав, бросил я во тьму за спиной, — давай попросим начальника, чтобы остановился! Никаких сил уже не осталось — того и гляди грохнусь на землю.

А что остаётся делать, если до сих пор кровосос общаться с нами не спешил, а открывал рот только для того, чтобы отдать очередной приказ? Тут уж выбирай — или терпи пытку до конца, или бери инициативу в свои руки. Наверно, девушке в голову пришли такие же мысли или она сама держалась из последних сил, но согласилась Хельга неожиданно легко:

— Хорошо, как только выберемся на открытое место, попробуем.

Что верно, то верно — на узкой тропинке, да ещё в кромешной темноте добраться до чёрного командира нереально. Пришлось стиснуть зубы и, собрав остатки воли, терпеливо двигаться вперёд в надежде, что наши мучения продлятся недолго — всё-таки мы находились близко к горам, поэтому лес должен был вот-вот закончиться.