Олег Говда - Воин. Возвращение

— Я так понял, нам все же следует объясниться, — Фрэвардин шагнул ближе ко мне и распахнул над головой зонт. Тут же и заморосило. Приглушая звуки и сводя мой бунтарский порыв к минорности.

— Да, ну вас. Все начальство одинаковое. Хоть земное, хоть божественное. Правды не дождешься. В лучшем случае, глаза под лоб и таинственное хмыканье: 'Ну, ты же понимаешь'.

— Ничего странного. Разный уровень информированности. И пока объяснишь исполнителю все нюансы, уже и предпринимать что-то поздно будет. Я знаю, ты анекдоты любишь, вот, в тему. Третьеклассник спрашивает у отца: 'Папа, а почему звезды с неба не падают?'. А тот отвечает: 'Ой, сына, это долго объяснять. Давай подождем до десятого класса, когда ты астрономию учить начнешь, вот тогда я тебе все за две минуты растолкую'.

— Смешно… Только я не в третьем классе, а ты не мой отец.

— Уверен? — усмехнулся Фрэвардин. — Я по поводу уровня образования?

— У нас бьют не по образованию, а по морде, — перефразировал я известный анекдот.

— Ладно, ладно не кипятись. Все дело в том, Влад, что этот мир как бы не совсем настоящий. Понимаешь?

— Не-а, — честно помотал я головой. — Не понимаю…

— Чего именно?

— Определения 'не совсем'. Настоящий и ненастоящий, то есть — вымышленный, я понимаю. А не совсем, звучит, как немножко беременная.

— Да ладно тебе, — поморщился Фрэвардин. — Не цепляйся к словам. Ваши ученые иной раз такое определение или название придумают, что хоть стой, хоть падай. И никого это особенно не волнует. Кроме их оппонентов. В данном случае я имел в виду, что здешний мир, хоть и похож на настоящий, на самом деле плод воображения. Но по закону больших чисел, он вышел из области эфемерности.

Я отвесил челюсть и максимально вытаращил глаза, привлекая внимания Фрэвардина.

— Ну, вот, а еще возмущался третьим классом. Дошкольное воспитание, батенька. Максимум… Когда один разум придумывает что-то, на выходе получаем объект с исчезающее малым значением вероятности его воплощения, но все же не нулевым. А если то же самое представят себе несколько тысяч? Миллионов? Миллиардов? Из года в год, поколение за поколением? Естественно, до уровня созданного Творцом этим поделкам не подняться никогда, но и зону эфемерности они покидают с полным на то основанием. Соображаешь?

— В общих чертах… Ты намекаешь, что данный мир не был создан в процессе божественного творения вселенной, а является изделием некой группы авторов. Так?

— Совершенно верно. А если быть предельно точным, то мы с тобой имеем честь находиться в Раю.

— Где?!

Теперь изображать ничего не пришлось. Челюсть отвисла, глаза вскарабкались к бровям. Одновременно я непроизвольно попытался осмотреться. Не, ну надо же! Как, оказывается, дурят нашего брата!

'Внутре у срендивекового рыцаря наши опилки!'

— А где ангелы с арфами? Кущи? Сонмы праведников, распевающих псалмы? И как ее… — благодать?..

— Это ты сейчас о чем? — Фрэвардин видимо попытался спародировать мою мимику, но не так качественно. Чтоб научится придавать лицу очумело выражение, надо хотя бы срочную отслужить… Или на 'скорой помощи' поработать. — А-а-а, понял. У тебя же мысли маневренны, как трамвай. И слово Рай вызывает одну единственную и устойчивую ассоциацию. Кстати, подтверждает мое объяснение о создании вымышленных миров. Ни ты сам, ни твои родители во Христа давно уже не верите, по-настоящему. А догмы христианства все равно приемлете. Да, мы в Раю… Только не иудейско-христианском, а том, куда после смерти попадают праведные, по их меркам, гоблины…

* * *

— Ты хочешь сказать, что все это безобразие, — я сделал широкий круговой жест. — Рай? Пусть и в Гоблиновской озвучке…

— Почему безобразие? — вроде как обиделся Фрэвардин. — Просто у каждого свое представление, о загробной жизни. Тебя же не удивляет, что Валгалла или Края вечной охоты ничем не походят на Эдем или другие парадизы? Вот и гоблины, в меру своей фантазии, придумали себе мир, где они доминирующая раса. И пока Инферно сюда не пробило туннель, все как раз согласно их представлениям и происходило. Люди платят дань, а все прочие народы по-добрососедски инертны или дружественны.

— Ладно, бог с ними, — махнул я рукой. — А ты тут, с какого боку? И убери свой дурацкий зонт, дождь давно закончился.

— Зонт? — переспросил Фрэвардин. Потом схлопнул его, ловко подбросил вверх, запрокинул голову и открыл рот. Но, видимо, решил, что шпагоглотательные фокусы не к лицу персоне его уровня, потому как в последний момент подхватил зонт и демонстративно небрежно сунул его в нагрудный карман пиджака. Целиком…

— А дальше? — подбодрил я, явно пытающегося увильнуть от ответа собеседника.

— Дальше… Ну, в общем, они в меня веруют…

— Что делают? — глупо переспросил я, но слишком уж неожиданным был ответ. И не то, чтоб нелогичный, а все же из разряда нелепиц. Ну, к примеру, как увидеть генерала подметающего плац. Ничего сверхъестественного, но почему-то хочется набрать '03'. Хоть ему, хоть себе…

— Обидеть хочешь, да? — помрачнел Фрэвардин. — Типа, рылом не вышел, да? У вас самих, там, на Земле, в кого только не верили. Вспомни хотя бы из последних? Мао Цзэдун, Ким Чер Ин, Ленин… При том, что они самые обычные люди, а я все-таки бог. Настоящий!

— Извини, если не так выразился, но я совсем другое имел в виду, — поспешил я его успокоить. А то, читали, знаем… Еще из античных времен. Спасибо старику Гомеру… О капризной натуре олимпийцев. Хуже прыщавых барышень. И обидчивы, и злопамятны. Оно нам надо? — Просто, я всегда помнил, что Бог сотворил людей по образу своему. И еще — только не обижайся — как гласит народная мудрость: 'Каков поп, таков и приход'. А в данном случае, ни ты на них, ни они на тебя ну, ни капельки не похожи.

— Ах, вот в чем дело… Не похожи? — будто бы с облегчением повторил Фрэвардин. — А так?

Я и моргнуть не успел, как узрел перед собой ухмыляющегося во все тридцать с чем-то клыка Гырдрыма.

— Ну, ежели так, тогда да… Тогда конечно… И даже, скорее всего… — заблеял я, невольно цитируя Гарри Непоседу из советского 'Зверобоя'. — Только ты это…, давай обратно. Чтоб как было. А то мне, как-то…

— Некомфортно? — кивнул с пониманием Фрэвардин, произведя мгновенную смену масок. — Для этого, собственно, и преображаюсь. Мелочь, а общению способствует.

— Факт…

Желая взять хоть минимальную паузу, для обретения внутреннего равновесия, я вполоборота развернулся к Шведу. Желая увидеть его реакцию. Но Николай был так увлечен салютами, словно, именно здесь и сейчас сбылась его самая заветная мечта. Даже Козьма Прутков, поглядев на прапорщика, перефразировал бы свою мысль, присовокупив Шведира к пище, старому другу и чесотке.