Татьяна Умнова - Вампиры замка Карди

Однако всего через четыре года во время другой — уже молдавской смуты — гибнет господарь молдавский, под защитой которого жил Влад, и Дракуле приходится снова бежать, теперь уже — к венграм, напрямую виновным в гибели его отца и брата…

И только в 1456 году, благодаря политическому перевесу „венгерской“ партии валашских бояр, Дракула смог снова вернуться на трон, теперь уже надолго — на целых шесть лет. И очень скоро те, кто вернул Дракулу на престол, пожалели об этом опрометчивом решении, потому что с этого момента и началось то немыслимое, невообразимое, тот чудовищный террор, который невозможно оценивать с позиций даже самой жестокой целесообразности.

К началу правления под властью Влада III Дракулы находилось около пятисот тысяч человек. За шесть лет, с 1456 по 1462 год, по личному распоряжению Дракулы (то есть — не считая жертв войны с турками), было уничтожено более ста тысяч человек, то есть пятая часть всего населения страны!

Мы не знаем, когда точно Дракула начал заниматься черной магией, кто посвятил и кто обучил его. Мы даже не знаем, западной или восточной магической традиции он следовал. Не сохранилось никаких документов, а свидетельства только со стороны обычных людей, ибо всех магов, которые осмеливались прибыть в его княжество, Дракула истреблял нещадно: видимо, опасаясь их противодействия, ибо он был предупрежден относительно того, как относится к чернокнижию магическое сообщество. Другие колдуны и посвященные могли лишь издалека наблюдать за его действиями. Так что мраком сокрыто почти все, что связано с посвящением и обучением Дракулы. Ясно только одно: к началу своего правления Влад III был уже достаточно осведомленным чернокнижником, хотя и не очень опытным. Однако опыт постепенно пришел, ведь Дракула не стеснялся в средствах и не ограничивал себя в ресурсах…

Как известно, получить магическую силу быстро и наверняка возможно только призвав Инферно, темную и страшную силу из потустороннего мира. А призвать Инферно возможно лишь одним способом: принося человеческие жертвы. Чем более мучительной будет смерть жертвы, тем более могущественная часть Инферно перетечет в наш мир. Чем больше жертв — тем больше силы у колдуна.

К счастью, очень немногие колдуны обладают такой мирской властью, которая позволяет им неограниченно и безнаказанно приносить в жертву людей. Именно по этой причине маги предпочитают скрывать свое существование и свои знания прежде всего от властьпредержащих, и не инициируют даже тех из них, в ком видят явный талант к магии: дабы не вводить в страшный соблазн. Однако Дракуле кто-то открыл тайну черной магии и силу Инферно. Был ли у него врожденный талант — мы не знаем. В конце концов, если постараться, можно овладеть черномагическим искусством и подчинить себе силу, даже не будучи прирожденным колдуном. Однако же Дракула настолько рано начал свою колдовскую деятельность, что можно предположить — талант был, и был наставник, сознательно его инициировавший и открывший ему все запретные тайны.

В самом начале своего царствования семнадцатилетний Дракула вскрыл могилы отца и брата Мирчи. Влада II и Мирчу похоронили живьем, закованных в цепи. Положение их тел в гробах свидетельствовало о неимоверных страданиях, перенесенных ими перед смертью. Дракула перезахоронил отца и брата с почестями, а после созвал пятьсот бояр и спросил их, сколько каждый из них упомнит правителей, сменившихся на троне Валахии. Оказалось, что даже младший из приглашенных помнит не менее семи царствований. И в ответ Дракула посадил на колья всех их — чтобы положить предел столь несовершенному порядку, при котором бояре во много раз переживали своих повелителей. Это были первые его жертвы.

То, что началось после 1456 года, было кошмаром, немыслимым даже для тех жестоких времен. Ведь колья с казненными стояли не только на холмах под стенами Тырговиште — особо „почетных“ жертв Дракула казнил в собственном саду, для высокопоставленных приказывал сделать колья повыше, из ценных сортов дерева или даже позолотить, а для тех, кого он хотел помучить как следует, изготавливались колья не с заостренным, а с закругленным концом, и тогда казнь длилась по нескольку суток, и Дракула любил вкушать пищу, наблюдая за страданиями казнимых, в окружении смердящих тел… Об этих трапезах знала вся Европа и Россия. Знали и о „забавном“ случае со слугой, которому стало дурно от невыносимого запаха, и Дракула посадил его на самый высокий кол со словами: „Ты там будешь высоко, и смраду до тебя будет далеко!“…»

На этом месте Гарри не выдержал.

— Джеймс, мне обязательно нужно знать всю эту мерзость?

— Да, желательно все же знать.

— Вы сказали, это имеет отношение к моей семье. Надеюсь, под конец чтения мне не предстоит выяснить, что я — прямой потомок человека, пировавшего среди вонючих трупов?

Джеймс рассмеялся. И вынырнул из темноты между книжными полками. Пиджак он снял, остался в жилете и рубашке с засученными рукавами. На жилете густо осела пыль, в пыли были вымазаны пальцы и даже щека англичанина.

— Что, уборщик халтурит? — хмыкнул Гарри.

— Здесь вообще не часто убирают, обычных уборщиков мы не допускаем, иногда молодых сотрудников заставляют тут дежурить и убирать, но у нас давно нет молодых сотрудников, — смущенно пробормотал Джеймс, доставая носовой платок и вытирая руки. — Что касается вашего предыдущего вопроса, Гарри, то мой ответ: нет. По крайней мере, в данном тексте никаких указаний на родство Карди с родом Цепеша нету. И вообще это маловероятно, мы проследили все возможные линии кровного родства Дракулы… Прямых его потомков не осталось.

— Слава Господу! А то я уже забеспокоился. Не хотелось бы иметь среди предков такую мразь.

— Мразь? А знаете, будь вы настоящим румыном, вы бы мечтали о таком родстве. И гордились бы, если бы получили доказательства.

— Почему?! — оторопел Гарри. — Они что, хуже немцев?

— Не говорите так, Гарри, — помрачнел Джеймс. — Не говорите «немцы», говорите — «нацисты».

— Это одно и то же…

— Нет. Не все немцы — нацисты. Вообще, нельзя судить целую нацию…

— А немцы судят! — вскинулся Гарри. — Им не угодили и евреи, и цыгане, и славяне, да и все остальные тоже!

— Ладно, не будем сейчас спорить о политике, — вздохнул Джеймс. — Возможно, потом я смогу донести до вас… А сейчас нам полезнее побеседовать о Дракуле. Если бы вы были румыном, Гарри, вы мечтали бы о родстве с Цепешем. Какие бы зверства он не творил, но даже при жизни Дракула вызывал больше восхищения, чем страха. Храбрецы из многих земель стекались под его знамена. Все, кто хотел поднять оружие во славу креста, против коварного полумесяца, все, кто хотел испытать свою отвагу, снискать славу, а так же — обрести богатство (ведь князь валашский был щедр к храбрецам!) — все они присягали Дракуле, хотя наверняка многие из них закончили свою жизнь на кольях. Дракулу любили в народе — крестьяне почитали его, как «справедливого». И действительно, всем убийствам Влад пытался придать оттенок некой справедливости… Тут где-то должно быть об этом, — Джеймс принялся перебирать страницы, его глаза быстро бегали по строчкам, и Гарри едва успел позавидовать такой скорости чтения, как англичанин нашел нужный эпизод. — Вот здесь, послушайте… Один русский толмач, побывавший с посольством при дворе Дракулы, писал о нем: «Был в Мунтянской земле воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по-нашему Дьявол. Так жесток и мудр был, что каково имя, такова была и жизнь его. И так ненавидел Дракула зло в своей земле, что, если кто совершит какое-либо преступление, украдет или ограбит, или обманет, или обидит, не избегнуть тому смерти. Будь он знатным вельможей, или священником, или монахом, пусть бы он владел несметными богатствами, все равно не мог откупиться от смерти, так грозен Дракула». Таковое равноправие представителей разных классов перед лицом «закона» не могло не нравиться простому люду, и подавно радовало их то «предпочтение», которое оказывал Колосажатель высшему сословию: бояр и прочих знатных людей Дракула казнил не в пример чаще.