Татьяна Умнова - Вампиры замка Карди

— Нам всем следует быть осторожными, не только нашей красавице Магде, но всем остальным, — заметил доктор Гисслер. — Эксперимент обещает быть опасным. Если вообще что-нибудь получится. Но нужно быть готовыми. Чтобы самим защититься от вампиров, нам придется носить серебряные цепочки на шее, а так же на поясе, на запястьях и на щиколотках. И поставить на окна всех жилых помещений серебряные решетки. А на двери — надежные замки.

— Дорогой эксперимент! — буркнул Август фон Шлипфен.

— Нам выделили средства, — гордо улыбнулся Отто фон Шлипфен.

— Но и спрос с нас будет… Какие еще требования к человеческому материалу, доктор Гисслер? — мрачно переспросил Август фон Шлипфен. — Я сам планирую заняться этим.

— Мне кажется, следует исключить попадание в число подопытных детей еврейской национальности, — сказал Отто, задумчиво постукивая по губам карандашом. — Если эксперимент увенчается успехом, некоторые из подопытных станут пищей для наших добровольцев.

— Понимаю, — серьезно кивнул Август фон Шлипфен. — Мы не можем допустить, чтобы солдаты СС пили нечистую кровь.

— Забавно звучит! «Пища для наших добровольцев», — рассмеялась Магда.

Но на этот раз Август фон Шлипфен ответил ей строгим взглядом:

— Фрау Магда, это серьезный вопрос! Расовая чистота солдат и офицеров СС должна быть вне подозрений! Родословная солдат — на предмет родства с евреями и прочими расово неполноценными — проверяется с 1800 года! А родословная офицеров — с 1750 года! Столь же строгой проверке подвергаются их невесты. Вы не слышали, как генерал… Не буду называть его имени — вы знаете его не хуже, чем я — лишился звания и регалий? В роду у его супруги обнаружились евреи! Причем даже не в восемнадцатом, а в начале семнадцатого века. И, хотя она носила одну из самых благородных фамилий Германии — с приставкой «фон», разумеется! — генералу было предложено немедленно развестись. Это был человек немолодой, он прожил с супругой больше тридцати лет. В общем, отказался. И вынужден был расстаться с мундиром. Естественно, их сыновья были немедленно исключены из рядов СС. Если наш эксперимент увенчается успехом — наверняка будет принят новый расовый закон, в отношении, так сказать, доноров.

Магда презрительно улыбнулась и снова закурила. А потом с деланной ленцой в голосе обратилась к доктору Гисслеру:

— Доктор, значит, ваш правнук не подходит в качестве материала для эксперимента?

Все трое присутствовавших мужчин — профессор, полковник и Конрад — онемели от такой дерзости.

Но доктор Гисслер оставался спокойным:

— Нет, Магда, вы же прекрасно знаете, что его отец был евреем. Но если вас интересует, отдал бы я собственного правнука на корм вампирам ради нашего эксперимента, то знайте: отдал бы. Потому что наш эксперимент — на благо Германии. А ради блага Германии я готов пожертвовать всеми своими близкими.

— Значит, Лизелотта может быть использована, как материал, — прошептала Магда, искоса поглядывая на Конрада.

— Не говорите глупостей, Магда. Вы прекрасно знаете, какую ценность представляет для меня Лизелотта! Я старый человек. Очень старый. Я нуждаюсь в постоянном уходе. А какой наемный работник сможет дать мне столько самоотверженной заботы, сколько дает мне она? Какой наемный работник будет столь внимателен и проявит столько ответственности, чтобы помнить все, что мне необходимо в путешествии или в случае обострения какой-либо из моих болезней. Нет уж, фрау фон Шелль, — усмехнулся доктор Гисслер. — Заботливая сиделка мне даже нужнее, чем толковый ассистент. Так что я скорее пожертвую вами, чем Лизелоттой.

— Надеюсь, фрау Лизелотта не будет участвовать в экспедиции? — подал голос Конрад.

Магда скрипнула зубами. Ну, почему он всегда произносил имя этой бесцветной дурочки с таким почтением, даже с… С любовью?!

— Разумеется, поедет. И я только что объяснил вам, почему, — ответил Гисслер.

— Но это же может быть опасно! Вы не вправе подвергать ее жизнь такому риску! — возмутился Конрад.

— Я не вправе подвергать свою жизнь такому риску… Риску остаться на месяц, если не на более долгий срок, без должного ухода! И вообще, молодой человек, меня ваше мнение по данному вопросу не интересует! — сварливо ответил доктор Гисслер. — Но не тревожьтесь особенно. По уже изложенным выше причинам, я буду беречь Лизелотту. К тому же я сомневаюсь, что вампиры ею заинтересуются. Лизелотта — не девственница, — продолжал доктор Гисслер, обернувшись теперь уже к Магде. — И у нее слабое здоровье. А мы не знаем, как повлияет на вампира, если он станет питаться кровью больного человека. Вы сами, Магда, в этом смысле гораздо лучше подходите в качестве донора. Вы тоже, конечно, не девственница. Но вы красивы и у вас идеальное здоровье.

— Не тревожьтесь, фрау фон Шелль, вы будете под защитой солдат Рейха и ни один вампир не посмеет к вам приблизиться, — галантно пробасил Август фон Шлипфен.

— А я и не тревожусь, — пожала плечами Магда. — Я как-то пока не уверовала в существование этих ваших бессмертных кровососов… И не могу бояться того, во что не верю.

— Надеюсь, под защитой солдат Рейха будут находиться все участники экспедиции, а не только графиня фон Шелль, — сварливо сказал Отто фон Шлипфен. — Я, в отличие от графини, боюсь бессмертных кровососов. И не намерен кокетничать и притворяться, скрывая свой страх. Они очень сильные, быстрые и опасные. А мне хотелось бы вернуться из замка Карди живым.

— Живым или неумершим? — заинтересованно вскинулся Конрад Лиммер.

«Неумершим»? Значит, Конрад разделяет идеи Отто и верит в вампиров? Наверное… И почему Магда никогда его об этом не спрашивала? Потому что они вообще мало говорили. Она сразу тащила его в постель. Сама виновата. Но когда Магда смотрит на Конрада, ей хочется только одного… Нет, еще ей хочется, чтобы Конрад полюбил ее и любил вечно, но раз это невозможно — то пусть хотя бы приласкает и подарит ей наслаждение. Так Магда думала на каждом их свидании. И никогда не говорила с Конрадом о том, что может быть для него важно, раз он так волнуется и так сверкает глазами. Если бы только Магда могла дотянуться до мыслей и чувств Конрада! Но приходилось довольствоваться только его телом. Конечно, она была очень даже не против, но она хотела бы заполучить все, все: тело, душу, мысли любимого. Она так жадно слушала его, когда он снисходил до бесед с ней. К сожалению, Конрад не хотел говорить о своем интересе к эксперименту. Вот о Лизелотте хотел говорить — и говорил часами, разрывая сердце Магды на куски.

— Так как же, дядя Отто? Живым или бессмертным? — выспрашивал Конрад, вонзившись глазами в профессора фон Шлипфена.

Отто открыл рот, желая что-то ответить, но его перебил доктор Гисслер, снова постучав по столу: