Яна Алексеева - Охотящиеся в ночи

Сумрак мне не мешал. Шершавый бетон приятно холодил кожу, узкий круглый ход, уходящий куда-то в глубь стен, был затянут густой паутиной.

На одной из стен сохранились корявые царапины. Проведя по ним пальцами, я усмехнулась. Вольты, напряжение… Здесь раньше стоял трансформатор. Или что-то такое электрическое. Чуть ниже и напротив красовались две огромные нарисованные единицы. Номер причала — одиннадцатый.

Вы спросите, зачем я здесь сижу и чего выжидаю? Ну, во-первых, здесь куда прохладнее, чем дома, во-вторых, подобные видения не следует оставлять без внимания… Это даже я знаю. Знаками судьбы пренебрегать опасно. В-третьих, интересно, кто и зачем совершил столь жестокое убийство. А причина для такого явного нарушения маскарада просто обязана быть весомой.

Вот только сейчас я не могу прочитать след убийцы. Слишком оглушает эхо страданий. Даже здесь, наверху, я всем телом ощущаю волны предсмертного ужаса, стекающие с бортов катера. Но странно. Безмятежные лица — и страх внутри. Готова поспорить сама с собой, что под слоем крови, пропитавшим полы катера, наверняка нарисована некая пентаграмма. Но какая? По отголоскам не поймешь. А еще была магия, заглушающая звуки, и щиты, не позволившие выплеснуться отдаче. В конце концов, на соседних кораблях спали люди и нелюди — почуяли бы.

Резко выдохнув, я развернулась на бок, поджимая под себя ноги. И самое главное…

Самое главное то, что я категорически не подхожу для подобных занятий. В смысле совершенно не имею способностей к тихому и незаметному поиску истины. Мое дело — рвать в клочки, терзать когтями и рычать.

Не знаю, с чего начинать. И так уже наследила. Когти ритмично вонзались в крошащийся бетон, оставляя после себя глубокие борозды. Тихий рык заставлял вибрировать грудь. Когда короткая летняя ночь занялась довольно жаркой зарей, заливающей светом серое здание вокзала, город начал просыпаться. А попробуйте-ка поспать, если у вас кондиционера нет, а припекает так, что на жестяной крыше можно яичницу жарить. Так что люди зашевелились. По палубам загрохотали шаги, еще дальше зафырчал мотором первый рейсовый пароход. Над головой, по второму ярусу, кто-то прошаркал, в здании вокзала что-то загрохотало, прошелестел первый троллейбус.

Чуть дальше, у ступеней, ведущих к воде, начали выстраиваться катерочки-такси. По относительному холодку принялись подтягиваться мастера, проверяющие ржавые громадины аттракционов. Хм, ну кто-нибудь собирается посетить и проконтролировать молодежь, оставшуюся в одиночестве и устроившую гулянку? Какие же люди идиоты!

Скрутившись в тугой комок так, что хрустнули кости, я решила набраться терпения. Порассуждаем.

Как я могу узнать, кто и зачем убил этих ребят? Для начала надо выяснить, кто они такие. Хотя бы предположить. Хм, а ведь они могут быть и полукровками, и чистокровными светлыми или темными, ведь толком принюхаться не было возможности. А могут оказаться и простыми людьми. Второе — что за ритуал был совершен. Дальше…

Впрочем, надо решать проблемы поэтапно. К тому же я просто не могу придумать, что следует предпринять дальше. Единственное — белокурая девушка из сна точно будет изучаться в приоритетном порядке.

Наконец кто-то проявил интерес к кораблику. Один из мужчин, владелец пришвартованного ярко-красного катера, плохо побритый полуголый мускулистый красавчик, лениво взмахнув рукой, двинулся к причалу. Однозначно не человек. Мне прекрасно видно, что движется он слишком плавно, а еще, если всмотреться, заметен полупрозрачный синеватый ореол, ложащийся на кожу. Как минимум полукровка под иллюзией.

Глубже всмотреться не рискну, слишком уж сильно тянет страхом от воды. Не хочу доводить себя до состояния овоща.

Мужчина, не дойдя трех шагов до трапа, насторожился. Подался назад и, прижав пальцы правой руки к груди, резко и оглушительно свистнул. Я дернулась. Взвизг по эффекту больше напоминал ультразвуковой свисток, с помощью которого дрессируют собак. В висках заныло.

Не дождавшись ответа, красавчик оглянулся и, убедившись, что деловито снующие по пандусу матросы им не заинтересовались, ловко перемахнул через ограждение, минуя трап. Два метра — мелочь даже для обычного человека. Перепрыгнув через низкий бортик, он взбежал в рубку и, едва распахнув дверь, замер, будто натолкнулся на стену. Резко подавшись назад и хватаясь за выступающие части бортов, вывалился на наружный трап и, упав прямо на ступени, похожие на эскалаторные, с мучительным стоном опустошил желудок.

Привстав на четвереньки, мужчина поднял голову. Сквозь наведенный загар проступила нездоровая бледность, даже какая-то зеленца. Судорожно зашарив по карманам пестрых бермудов, бедолага нащупал телефон и буквально выполз на бетонный пирс. Отрешенно щурясь на солнце, поднес к уху трубку.

Мне был виден его осунувшийся профиль. Тилинькнуло, пошли гудки.

Мужчина вслушался, дождался ответа и просипел еле слышно:

— Валентин… Они… они… мертвы…

И закаменел, вслушиваясь в льющуюся из трубки речь.

— Ритуал крови… шестеро, — вздрогнул он, потирая свободной рукой лоб, и добавил уже тверже, получив четкие инструкции: — Хорошо.

Нажав «отбой», огляделся. Телефонная беседа и подавленный вид говорящего привлекли внимание. Продавщица из ближайшей палатки, дородная кассирша, пара ребят в форменных капитанских рубашках — практиканты из мореходки.

Мужчина развернулся и перегородил проход, не давая любопытствующим подойти ближе. Вскинув руку, покачал головой:

— Не стоит. — И, сплюнув, оперся об ограду. — Там… правда… — Он снова покачал головой.

Женщины дружно охнули, кассирша прижала руки к обширной груди, метнулась было к лестнице.

— Стой, — схватил ее за руку один из морячков. — Просто позвони.

Еще кто-то подошел.

— Звоните, — кивнул катерщик, смотря на свои руки. Пальцы мелко дрожали, судорожно сжимаясь. — Звоните, пусть приезжают.

— Кто? — спросил еще один мужчина, в грязной рабочей робе. — Что там?

— Милиция. Убийство, — веско прозвучало в ответ.

А я сидела и наблюдала.

Когда у одиннадцатого причала собралась изрядная толпа в три десятка человек, до меня дошло, наконец, что зря я людей идиотами обзывала. Сама-то не лучше. Для начала надо было перебороть себя и как следует обрыскать катер в поисках сведений о личностях убитых. А я попросту взяла и спряталась! Да еще в таком месте, из которого невозможно убраться незамеченной. Под завывания сирен я честила себя всеми нелицеприятными словами, какие только могла вспомнить.

Надо было обернуться волчицей и собаку изобразить. Всего дел-то. А получилось и заумно и неудобно. Инстинкты не всегда срабатывают в верном направлении. А без Павла как-то не получается эффективно действовать. Он всегда задавал направление.