Мария Николаева - Академия для Королевы

Чуть придержав Мышь, я осмотрелась и попыталась приблизительно высчитать, где мы находимся.

В этих местах я сама не бывала, но дядя в свое время заставлял меня заучивать наизусть расположение всех мало-мальски подходящих под убежище мест, причем как на территории Нилама, так и в сопредельных государствах.

И как раз где-то тут неподалеку располагался… Точно! Монастырь Святой Сирины! Женский монастырь, если быть совсем точной. И там, насколько мне известно, никогда не отказывали страждущим. Да и к Церкви Наказующей этот небольшой орден никакого отношения не имел, а значит, инквизиторам нас не выдадут, даже если те станут лагерем у стен.

— Спир, поворачиваем! Здесь неподалеку есть надежное место. — Если честно, я не чувствовала уверенности, но и отступать раньше времени не хотела.

Вампир, глянув на меня со странным безразличием, кивнул.

— Веди, — одними губами обозначил он.

Ох, надеюсь, еще минут десять он в седле продержится… Потому что если он упадет… Темные боги, да я просто не знаю, что тогда буду делать!..

К счастью, я немного ошиблась в определении расстояния: стены монастыря показались уже через пару минут. Всмотревшись в темную каменную громаду, я на мгновение вновь почувствовала неуверенность и робость. Конечно, страждущим в помощи тут не откажут, особенно если назвать имя, которое мне когда-то сообщил дядя… но все равно было боязно соваться в светлое святилище, особенно в компании с раненым вампиром.

Ладно, как-нибудь да справлюсь! В конце концов, сдаваться я не собираюсь. И уж конечно не собираюсь отдавать своего вампира в руки смерти.

Подъехав к воротам в два человеческих роста (все-таки когда-то этот монастырь был замком, и боевое прошлое не могло не сказаться на его внешнем виде), я спрыгнула с Мыши и уверенно ударила в дверь мыском сапога.

— Кого Единый привел к нашим стенам? — почти сразу же последовал негромкий вопрос.

— Я к матушке Аврели, — твердо произнесла я положенную фразу. Теперь нам точно не откажут в убежище, ибо у охотников давний договор с сиринийскими сестрами. — И со мной раненый, — взволнованно глянув на почти бессознательного напарника, добавила я.

Узкое окошко в воротах приоткрылось, и на меня воззрилась молоденькая послушница. Ее взгляд мигом остановился на Спире, который уже буквально лежал на шее своего коня.

— Ой, сейчас. Вы меня извините, — быстро затараторила девчонка, и сразу же послышался скрежет отодвигаемой щеколды. — Вы проходите, я сейчас позову сестру-целительницу. И матушке Аврели сообщу. — Мгновение — ее и след простыл. Прыткая девочка.

— Вы простите Лайну, она у нас новенькая, молодая, пылкая, все никак не угомонится, — раздался рядом со мной женский голос. Я невольно повернулась к говорившей.

— Мама? — даже не произнесла, а лишь пошевелила губами. Да и как в такое поверить? Но это же она, верно? Я не могла ошибиться!..

Женщина лишь качнула головой и произнесла предписанную фразу:

— Добро пожаловать в монастырь Святой Сирины. Мы будем счастливы помочь вам.

Что ж, теперь нас не выдадут ни короне, ни лично его святейшеству. В безопасности. По крайней мере временно.

Лир

Темнеет. Но возвращаться домой не хочется, да и зачем? Опять смотреть, как мать вытирает ноги об отца? Ведь все равно потом она переключится на меня и обязательно как бы вскользь упомянет, что во мне, к ее сожалению, проявилась дурная кровь отца. Я не спорил. Никогда. Этому меня научил отец еще в первые годы жизни. Помню, как он подозвал меня — мне тогда только-только исполнилось пять лет — и спокойно так, словно говорил о чем-то несущественном, произнес лишь несколько слов…

Я задумчиво провел кончиками пальцев по зеркальной поверхности озерца, словно стирая все прежние обиды. Рябь на воде сразу же затуманила мое отражение. Да и на что там смотреть? Обычный пятнадцатилетний подросток, неуверенный и забитый, предпочитающий тишину старых пещер яркой роскоши званых вечеров, устраиваемых родительницей. Стоило потревоженной воде успокоиться, как я всмотрелся в это своеобразное зеркало. Действительно, ничего особенного. Неудивительно, что Аданика меня не замечает. Недоразумение, вот я кто! Не очень высокий, худой, с невыразительными чертами лица и блекло-серыми волосами. Даже глаза какие-то невзрачно-голубые, теряющиеся на бледном лице. Неудивительно, что мама считает меня своим позором. Как-никак она председатель Совета Старших, ей положено иметь сына, способного впоследствии занять ее место, а не «раззяву и слюнтяя». Думаю, если бы Аданика была ее дочерью, мать была бы счастлива. Но у Базилики Амизард, к несчастью, есть только я. Нерешительный, слабый в ее понимании, перенявший все худшие недостатки своего отца…

Печально вздохнув, я через плечо посмотрел на выход из пещеры. Уже почти стемнело. Если не хочу снова выслушивать нотации матери, лучше уходить сейчас. Но я тогда не увижу Азу. А я все еще не уверен, что все сделал правильно. Вдруг ей станет хуже? Я ведь никогда не лечил дайкаев! Богиня, да ни у кого раньше не получалось сохранить жизнь дракончику, потерявшему напарника! Более того, все убеждены, что это невозможно!

Я нервно закусил губу. А если я где-то просчитался и она все-таки погибла? Может, ей стало хуже в воздухе и она разбилась о скалы?..

Впрочем, и без Азы мне было за кого волноваться. Оставлять Руби одну не хотелось. Интересно, как она?

Медленно покинув свой любимый камень (давно отполированный моим седалищем до зеркального блеска), я направился в самый дальний угол грота. Крупный, размером со среднюю дыню, рубин лежал среди моих вещей. Искорка жизни едва-едва тлела внутри яйца. Да-да, это было именно яйцо. И когда-нибудь, если у меня все получится, из него вылупится рубиновая дайкая. По крайней мере, я на это надеюсь. Но уже то, что мне удалось влить в мертвое яйцо достаточно энергии для его пробуждения, — величайшее чудо… Мне ведь пока пятнадцать — мой дракончик проснется только через полтора года, и то лишь в том случае, если сочтет меня достойным…

Вот этого я и боюсь больше всего. Нужен ли дайкаю такой слабовольный напарник? Если уж собственная мать считает меня бесполезным и ущербным!.. Иногда мне кажется, что леди Базилика была бы счастлива, если б меня вообще не было на свете.

Что я буду делать, если окажусь ненужным еще и собственному дайкаю? Наверно, придется покинуть горы. Уйти куда-нибудь на восток и поселиться отшельником в темных землях…

Нет-нет, этого не будет. Пусть мой дайкай меня не признает, но у меня же будут Аза и Руби. Я верю, что они обе сумеют выжить. И они меня не бросят, ведь они так же одиноки, как и я…

А мама и Аданика не обращают на меня внимания, переживу. По крайней мере, постараюсь пережить. Как-нибудь. Отец же сумел как-то смириться с безразличием жены! Разве я хуже него?