Маргарет Уэйс - Драконы подземелий

Отдалившись от своих попутчиков, Рейстлин, тем не менее, прекрасно знал, о чем они говорили. Колдун мог бы процитировать их обоих слово в слово. Пусть Светлый Меч распинается сколь угодно долго, понося его на чем свет стоит, брат встанет на его защиту. Карамон всегда его защищал. Иногда Рейстлину это даже претило, возникало страстное желание привести внешний облик великана в соответствие с интеллектуальными способностями, то есть превратить братца в овражного гнома. Но тогда от Карамона не будет никакой пользы, а юный волшебник пока еще в нем нуждался. Придет день, и он перестанет зависеть от своего брата-близнеца. Однако до того времени надо еще дожить, в этом-то ему и посодействует безмозглый увалень.

Рейстлин оглянулся через плечо на своих попутчиков: его брат смиренно трусил по дорожке, словно вьючное животное, Стурм Светлый Меч, рыцарь без страха и упрека (а также без ума и фантазии), тащил в мешке отличительные знаки своего благородства.

«Зачем он пошел с нами? – недоумевал алый маг, изредка поглядывая по сторонам. Этот вопрос не давал ему покоя. – Разумеется, благородного рыцаря мало волнует мое благополучие! Он заявил, что боится за Карамона. Да ведь Стурм прекрасно знает: мой брат опытный воин и сам способен за себя постоять. У Меча есть иная причина. Интересно, какая? Что могло привлечь его в Черепе?»

Надо сказать, Рейстлин толком не понимал даже причин собственной тяги к этому месту.

Колдун внимательно оглядел гладкую поверхность горы, преградившей им путь. Он искал знак, едва проступавший из тумана подсознания, но с каждым сделанным шагом все более отчетливо проявлявшийся. Маг твердо знал, что ищет, или, точнее, был уверен, что узнает, увидев. Никогда прежде он не ходил этой дорогой, но в то же время все здесь казалось ему смутно знакомым.

В тот самый день, когда в роще на них напал дракон, Рейстлин записывал новое заклинание в своей книге, однако перо внезапно самовольно вывело на странице «Череп».

Колдун тогда удивленно уставился на слово. Он смотрел на перо и свою иссохшую руку. Рейстлин вырвал испорченную страницу и вновь попытался написать заклинание. И снова на странице появилось слово «Череп». Рейстлин недовольно и изумленно отбросил перо, напрягая память. Наконец ему удалось припомнить, где слышал он это название и в связи с чем.

Фистандантилус. В Черепе покоился прах этого волшебника.

Тогда по телу алого мага пробежали мурашки, его начало трясти словно в лихорадке. Он и не думал об этом ранее, однако Череп, вероятно, находился неподалеку от их лагеря. Что за чудеса мог он там найти! Старинные магические предметы, книги заклинаний, подобные недавно обретенной.

То была награда, и все же Рейстлина не оставляло скверное чувство, будто в это место его влечет некая могущественная и злая сила. Если так, молодой волшебник превозможет ее и подчинит себе… когда придет время, разумеется. Для этого он и решил взять с собой рыцаря.

Стурм Светлый Меч был несносным, самонадеянным занудой, не способным и куска в рот положить, не прочитав вперед молитвы. При всем при том в искусстве владения мечом равных ему Рейстлин не знал. Может, Череп и впрямь всего-навсего обыкновенная груда камней, как маг говорил на вчерашней встрече, однако сам он верил в это мало.

– Так, значит, Рейстлин отправился к Черепу, – пробурчал Флинт. – Что ж, скатертью дорожка. Только вот он поволок с собой на гибель двух хороших людей, Карамона и Стурма.

– Давай надеяться, что все обойдется, – отозвался через плечо Танис, проверяя содержимое дорожных мешков. – Ты готов?

– Как всегда, – хмыкнул гном в седую бороду. – Попомни мои слова, это пустая трата времени. Если и удастся отыскать врата, в чем я очень сомневаюсь, гномы все равно не откроют их нам. А если и откроют, то не впустят внутрь. Сердца обитателей Торбардина окаменели, как сама гора. Я иду только для того, чтобы потом сказать тебе: «Я же предупреждал».

– В мире все меняется, может, и сердца гномов сделались мягче, – предположил Танис.

Флинт выразительно засопел и удалился укладывать вещи, оставив Таниса утешать жутко расстроенного кендера. Даже обыкновенно победно вздернутый хвостик удрученно обвис на макушке.

– Пожалуйста, ну пожалуйста, позволь мне пойти с вами, – канючил Тассельхоф. Он сидел на стуле, поджав колени и упрямо глядя на Полуэльфа. – Ведь это же такой пустяк. В конце концов, я не пожалел для тебя своей лучшей карты.

– Если ты увяжешься за нами, – грозно пробасил Флинт из другого конца пещеры, – нам не откроют ворота еще лет триста. Гномы ни за что не впустят кендера в свое горное жилище.

– А я думаю, впустят, – уцепился за эту мысль Тас. – В конце концов, гномы и кендеры состоят в родстве.

– Дудки! – прорычал Флинт, который расценил это заявление как личное оскорбление.

– Так оно и есть, – не унимался Непоседа, – Вначале были карлики, потом появился Грэйгем. Гномы пытались его поймать, но они ж неуклюжие… Вот что-то и стряслось – только я позабыл, что именно, – и Реоркс превратил часть карликов в гномов, а другую в кендеров, так что мы как двоюродные братья.

Гном принялся неистово отплевываться.

– Почему бы тебе не подождать меня на свежем воздухе? – обратился к разбушевавшемуся гному Полуэльф.

Флинт бросил на несчастного «родственничка» страшный взгляд, поднял свой мешок и вышел, гордо вздернув бороду.

– Пожалуйста, Танис, – просил Тас, глядя на того самым жалобным взглядом, какой только можно вообразить. – Кто-то же должен вытаскивать тебя из всяких передряг.

– Ты гораздо больше нужен мне здесь, Тас, – чрезвычайно серьезно проговорил в ответ Полуэльф.

Тассельхоф печально покачал головой:

– Ты просто меня утешаешь.

– Теперь, после ухода Стурма, Карамона и Рейстлина и после того, как уйдем мы с Флинтом, кто присмотрит за Тикой? И Лораной? Да еще Речной Ветер с Золотой Луной останутся совсем одни. О них ты подумал?

Тас поразмыслил над сказанным. Мысль показалась ему интересной и не лишенной смысла. Потом принялся загибать пальцы:

– У Речного Ветра есть Золотая Луна. У Лораны есть Элистан… Что случилось? У тебя живот прихватило?

– Нет, с желудком у меня все в порядке, – раздраженно отозвался Танис. Он сам не понимал, отчего совместное упоминание этих двух имен приводит его в такое бешенство. Их отношения, в конце концов, не его забота.

– Просто тебя так перекосило, словно подвело живот…

– У меня ничего не болит! – отрицательно покачал головой Танис.

– Это хорошо, – заметил успокоено кендер. – Нет ничего хуже, когда желудок не в порядке перед дальней дорогой. Ты прав. Карамон ушел, и Тика осталась совсем одна. Придется мне позаботиться о ней.