George Martin - Танец с драконами

« Немножко искреннего отвращения даже может быть освежающим, как терпкое вино после сладкого ».

– Знаешь, я передумал, – сказал он. – Жди меня в постели. И если не трудно, голая, потому что я буду слишком пьян, чтобы возиться с твоими нарядами. Рот держи закрытым, а ноги раздвинутыми, и мы оба отлично проведём время.

Он одарил её похотливым взглядом, в надежде, что та испугается, но в ответ получил только отвращение. « Никто не боится карликов ». Даже лорд Тайвин не боялся, хотя у Тириона был арбалет.

– Ты стонешь, когда тебя трахают? – спросил он её.

– Если угодно м’лорду.

– Может, м’лорду угодно тебя придушить. Именно так я поступил со своей прежней шлюшкой. Думаешь, твой хозяин станет возражать? Определённо, не станет. У него сотни таких, как ты, но нет никого вроде меня.

На этот раз, когда Тирион осклабился, он увидел, что ей стало страшно.

Иллирио возлежал на пышной тахте, вкушая из деревянного блюда острый перец и мелкий лучок. Лоб толстяка был усеян капельками пота, над заплывшими жиром щеками блестели поросячьи глазки. Усыпавшие его руки драгоценности при каждом движении словно пускались в пляс: оникс и опалы, тигровый глаз и турмалин, рубины, аметисты, сапфиры, изумруды, гагат и нефрит, чёрные бриллианты и зелёный жемчуг.

« На эти кольца я мог бы жить долгие годы , – умилился Тирион. – Вот только, чтобы их забрать, мне понадобится тесак ».

– Проходи, садись, мой маленький друг, – приглашая, повёл рукой Иллирио.

Карлик вскарабкался в кресло. Оно было слишком велико для него: созданный специально, чтобы вместить необъятную задницу магистра, самый настоящий уютный трон, с толстыми ножками, способными выдержать вес его тела. Тирион Ланнистер всю жизнь прожил в мире, который был слишком большим для него, но в доме Иллирио Мопатиса это несоответствие стало совершенно нелепым.

« Я словно мышь, угодившая в логово мамонта , – ухмыльнулся он про себя. – Но у мамонта неплохой винный погреб ».

Эта мысль разожгла его жажду, и Тирион попросил вина.

– Понравилась девушка, которую я к тебе отправил? – спросил Иллирио.

– Если б я хотел девушку, я бы её попросил.

– Если она тебе не угодила...

– Она делает всё, что от неё требуется.

– Надеюсь. Её обучали в Лиссе, где практикуется искусство любви. И ещё она говорит на общем языке. Король был ею очень доволен.

– Я убиваю королей, разве ты не слышал? – Тирион хищно улыбнулся поверх чаши с вином. – Мне не нужны королевские объедки.

– Как хочешь. Лучше приступим к еде.

Иллирио хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали слуги.

Начали они с бульона, сваренного из крабов и рыбы-чёрта, и холодного супа из яиц с лаймом. Затем появились перепёлки в меду, седло барашка, гусиная печень в винном соусе, пастернак в масле и молочный поросёнок. От одного вида этого изобилия Тириону стало дурно, но он из вежливости заставил себя попробовать ложку супа, и, едва пригубив, обо всём забыл. Поварихи хоть и были старыми и толстыми, но дело своё знали отменно. Никогда прежде он не ел ничего вкуснее, даже при дворе.

Обсасывая косточки перепелки, Тирион спросил Иллирио про утренний вызов. Толстяк только пожал плечами.

– Неприятности на востоке. Астапор пал, и Миэрин тоже. Это гискарские рабовладельческие города, которые были древними даже тогда, когда мир был ещё молод.

Иллирио потянулся к нарезанному ломтями поросёнку, взял руками кусок поподжаристее и обмакнул его в сливовый соус.

– Залив Работорговцев от Пентоса далеко, – сказал Тирион, слизывая гусиный паштет с кончика ножа.

« Никто на свете не может быть проклят сильнее, чем убийца родичей , – размышлял он, – но мне начинает нравиться жить в этом аду ».

– Это так, – согласился Иллирио. – Но мир – одна большая паутина, и нельзя, прикоснувшись к одной нити, не потревожить остальные.

– Ещё вина?

Иллирио забросил в рот перец.

– Нет, кое-что получше.

Он хлопнул в ладоши.

На звук появился слуга с закрытым крышкой блюдом. Слуга поставил его перед Тирионом, и Иллирио, наклонившись через стол, снял крышку.

– Грибочки, – объявил магистр, выпустив наружу облако ароматного пара. – В масле с чесночком. Мне сказали, вкус просто изумительный. Попробуй один, дружок. Или два.

Тирион уже было поднёс толстый чёрный гриб ко рту, как что-то в голосе Иллирио вдруг заставило его замереть.

– Только после вас, милорд, – с этими словами карлик подвинул блюдо к хозяину.

– Нет-нет, – магистр отпихнул блюдо с грибами прочь. На мгновение показалось, что из-под раздутой плоти торговца сыром выглянул озорной мальчишка. – Только после тебя. Я настаиваю. Повариха приготовила их специально для тебя.

– Правда? – Тирион припомнил повариху: обсыпанные мукой руки и тяжёлые груди с проступившими тёмно-синими венами. – Как мило с её стороны, но… не стоит.

Тирион положил гриб обратно в то же масляное озерцо, откуда прежде его выловил.

– Какой ты, однако, подозрительный, – улыбнулся Иллирио сквозь свою раздвоенную жёлтую бороду. Тирион решил, что особый золотистый блеск ей придаёт ежедневное умащивание.

– Ты что, трус? Я слышал о тебе иное мнение.

– В Семи Королевствах отравить гостя за ужином считается грубейшим нарушением гостеприимства.

– Здесь тоже, – ответил Иллирио Мопатис, потянувшись за своим кубком. – Но раз гость сам изъявляет желание расстаться с жизнью, с какой стати хозяин будет ему мешать, разве не так?

Он сделал глоток.

– Не далее как полгода назад магистр Орделло отравился грибами. Мне говорили, он не очень мучился. Небольшая резь в животе, внезапная головная боль, и все кончено. Лучше уж выбрать грибы, чем отсечение головы мечом, а? Зачем умирать, чувствуя во рту вкус крови, а не масла с чесноком?

Карлик уставился в стоявшее перед ним блюдо. От запаха масла и чеснока рот наполнился слюной. Некая часть его желала наесться грибов, даже зная, что те ядовиты. Тирион не был настолько храбр, чтобы стерпеть удар холодной сталью в брюхо, а откусить кусочек гриба вовсе не так трудно. Это напугало его сильнее, чем он мог высказать.

– Ты во мне ошибся, – услышал он свой голос.

– Разве? Интересно. Если желаешь, чтобы тебя утопили в вине, только скажи, и всё быстренько устроим. Потому что топиться по одной чаше за раз – напрасно переводить вино и тратить время.

– Ты во мне ошибся, – повторил Тирион громче. Политые маслом грибы блестели в свете лампы – такие тёмные и притягательные.

– Уверяю тебя, мне вовсе не хочется умирать. У меня… – его голос неуверенно смолк.

« А что у меня есть? Жизнь, чтобы её прожить? Неоконченные дела? Детишки на воспитании или земли, которыми нужно править? Любимая женщина ?»