George Martin - Танец с драконами

Джон Сноу отвернулся. Последний луч солнца начал угасать. Джон смотрел, как трещины на Стене из алых становятся серыми, потом чёрными, как огненные полосы превращаются в реки чёрного льда. Внизу леди Мелисандра уже разводила свой костер и начинала молиться: « Бог Света, защити нас, ибо ночь темна и полна ужасов ».

– Зима близко, – наконец, произнес Джон, прервав неловкую тишину, – и вместе с ней – белые ходоки. Стена – это то место, где мы их остановим. Стену воздвигли для того, чтобы их остановить... но её должны охранять люди. Разговор окончен. Нам предстоит многое сделать, прежде чем мы откроем ворота. Людей Тормунда нужно будет накормить, одеть и расселить. Некоторые из них больны и нуждаются в уходе. Это бремя достанется тебе, Клидас. Спаси столько, столько сможешь.

Клидас моргнул тусклыми розовыми глазами.

– Я постараюсь, Джон. То есть, милорд.

– Все телеги и повозки должны быть готовы перевезти людей вольного народа в их новые дома. Отелл, проследите за этим.

Ярвик скривился:

– Есть, лорд-командующий.

– Лорд Боуэн, вы должны будете собрать плату. Золото и серебро, янтарь, ожерелья и браслеты, цепочки. Рассортируйте это всё, сосчитайте и убедитесь, что всё в целости доставлено в Восточный Дозор.

– Да, лорд Сноу, – ответил Боуэн Марш.

И Джон подумал: « Лёд, сказала она, и кинжалы во тьме. Алая замёрзшая кровь и обнажённая сталь ». Его правая рука сжалась в кулак. Поднимался ветер.

Каждая новая ночь казалась холоднее предыдущей.

В камере не было ни очага, ни жаровни. Единственное окно находилось слишком высоко для глаз. К тому же оно было слишком маленькое, чтобы в него протиснуться, но достаточно большое, чтобы пропускать холод. Первую рубаху, которую ей дали, Серсея разорвала, требуя вернуть свою одежду, но в результате осталась голышом дрожать от холода. Когда принесли другую рубашку, она натянула её через голову и поблагодарила, давясь словами.

Окно пропускало и шум. Только так королева могла узнавать о том, что творилось в городе. Приносившие еду септы ничего ей не рассказывали.

Это бесило. Как же она узнает о возвращении Джейме, когда тот явится на помощь? Серсея лишь надеялась, что он не помчится вперед своей армии, как законченный глупец. Чтобы разобраться с оборванными ордами Нищих Братьев, окружавших Великую Септу, ему понадобится каждый воин. Она часто спрашивала о своём брате-близнеце, но тюремщицы не отвечали. Спрашивала она и о сире Лорасе. По последним донесениям, раненный при штурме Рыцарь Цветов умирал на Драконьем Камне. « Пусть сдохнет , – думала Серсея. – И поскорее ». Смерть мальчишки освободит место в Королевской Гвардии, и это может её спасти. Но септы молчали о Лорасе Тирелле точно так же, как и о Джейме.

Лорд Квиберн оказался её первым и последним посетителем. Теперь вселенная Серсеи состояла из четырех человек: её самой и трёх набожных и непробиваемых тюремщиц. Ширококостная и мужеподобная сердитая септа Юнелла с мозолистыми руками и грубым лицом. Морщинистая септа Моэлла с жёсткими белыми волосами, маленькими подозрительно прищуренными глазками и острым, точно лезвие бритвы, взглядом. Низкорослая, толстая, с крупной грудью, оливковой кожей и пропахшая прокисшим молоком септа Сколерия.

Эти три женщины приносили ей пищу и воду, выносили ночной горшок и каждые несколько дней забирали постирать сорочку. Серсее оставалось лишь голой ютиться под одеялом, ожидая, пока не вернут одежду. Иногда Сколерия зачитывала ей отрывки из Семиконечной Звезды и молитвенника, но в остальное время никто из них с Серсеей не разговаривал и не отвечал на вопросы.

Она ненавидела и презирала всех трёх женщин почти так же сильно, как и предавших её мужчин.

Ложные друзья, коварные слуги, мужчины, что клялись в вечной любви, даже родня… Все они покинули её в трудную минуту. Этот слабак Осни Кеттлблэк, сломавшийся под ударами хлыста и открывший «его воробейству» тайны, которые должен был унести с собой в могилу. Его братья-голодранцы, всем ей обязанные, сидели сиднем и ничего не делали. Ауран Уотерс – её адмирал – удрал с построенными ею дромонами. Ортон Мерривезер сбежал в Длинный Стол, прихватив с собой Таэну – единственную, кто в эти тяжелые времена был для королевы истинным другом. Харрис Свифт и великий мейстер Пицель бросили её в плену и передали власть тому самому человеку, который сплел против неё заговор. Меррина Транта и Бороса Блаунта, поклявшихся защищать короля, не было видно. Даже когда-то клявшийся ей в любви кузен Лансель стал одним из обвинителей, а родной дядя отказался помочь ей править, когда она была готова сделать его Десницей короля.

И Джейме…

Нет, в это она не могла поверить, и не поверит. Джейме тут же примчался бы, знай он о её беде. « Приезжай немедля , – написала ему Серсея. – Спаси меня. Ты нужен мне как никогда прежде. Я люблю тебя. Люблю. Люблю. Приезжай ». Квиберн поклялся, что обязательно доставит письмо брату, стоявшему в Речных Землях со своей армией. Но Квиберн не вернулся. Не исключено, что он убит, а его насаженная на пику голова красуется на воротах замка. Или, быть может, он томится в каменном мешке под Красным Замком, а письмо так и не отправлено. Королева спрашивала о Квиберне сотню раз, но тюремщицы не отвечали. Наверняка она знала только одно: Джейме не пришёл.

« Пока не пришёл , – говорила она себе. – Но скоро придёт, и тогда «его воробейство» со своими сучками запоют по-другому ».

Её бесила собственная беспомощность.

Она угрожала, но угрозы разбивались о каменные лица, а уши оставались к ним глухи. Она приказывала, но на приказы не обращали внимания. Она взывала к милосердию Матери, напирала на свойственное женщинам взаимопонимание, но, похоже, обеты сделали этих трёх сморщенных септ бесполыми. Серсея пыталась обаять их: разговаривала вежливо и кротко принимала каждое новое оскорбление. Они были непоколебимы. Она предлагала им награду, покровительство, почести, золото, места при дворе. От обещаний толку было не больше, чем от угроз.

И она молилась. Ах, как же она молилась! Раз уж они этого хотели, она ползала на коленях, словно какая-то уличная девка, а не дочь Утёса. Серсея молила о помощи, об избавлении, о Джейме. Вслух она просила богов защитить себя, невинную страдалицу, а в мыслях – покарать обвинителей внезапной, мучительной смертью. Серсея молилась так истово, что её колени покрылись ссадинами и начали кровоточить, а язык распух и настолько отяжелел, что она едва им не давилась. В своей камере Серсея вспомнила все молитвы, которым её учили в детстве, и придумала новые, взывая к Матери и Деве, Отцу и Воину, Старице и Кузнецу. Даже к Неведомому. « В ненастье любой бог пригодится ». Семеро оказались столь же глухи, как и их земные слуги. Серсея рассказала им всё, что было у неё на душе, пошла на всё, кроме слёз. « Этого они никогда не дождутся» , – твердила она себе.