George Martin - Танец с драконами

Громадина заявил:

– Я снова повторю, что лучше всего нам двинуться по дороге демонов. Может, она и не такая опасная, как говорят. А если и так, то тем больше мы прославимся, если её одолеем. Дринк с мечом, я со своим молотом – такого никакой демон не переварит.

– И что если Дейенерис будет мертва к тому моменту, как мы до неё доберемся? – спросил Квентин. – Нам нужен корабль. Даже если это «Приключение».

Геррис хохотнул.

– Ты, видно, сходишь с ума по Дейенерис сильнее, чем я думал, раз уж ты готов терпеть этот смрад месяцами. Дня через три я сам буду заклинать их убить меня. Нет уж, мой принц, умоляю, только не «Приключение».

– У тебя есть вариант получше? – осведомился Квентин.

– Есть. Он только сейчас пришел мне в голову. Там, конечно, есть свои опасности, и ты его достойным делом не назовешь... но он доставит тебя к твоей королеве куда быстрее, чем дорога демонов.

– Излагай, – сказал Квентин Мартелл.

Джон перечитывал письмо снова и снова, пока слова не начали рябить и прыгать у него перед глазами.

« Я не могу это подписать. И не подпишу ».

Он чуть не бросил пергамент в огонь, однако вместо этого отложил его и сделал глоток эля – от вчерашнего одинокого ужина осталось еще полкружки.

« Мне придется подписать. Они выбрали меня лордом-командующим. Стена – моя, и Дозор тоже мой. Ночной Дозор не принимает участия в войнах ».

Он испытал облегчение, когда в дверь заглянул Скорбный Эдд и доложил, что снаружи ждет Лилли. Джон отложил письмо мейстера Эйемона в сторону.

– Я с ней поговорю, – он со страхом ждал этого разговора. – Разыщи Сэма, после мне надо будет поговорить и с ним.

– Он наверное внизу, с книгами. Мой старый септон говорил, что книги – это разговоры мертвецов. Мертвецам следует помалкивать, вот что я скажу. И зачем кому-то слушать, о чём болтают мертвецы? – Бормоча себе под нос что-то о червях и пауках, Скорбный Эдд ушёл.

Лилли, войдя в комнату, тут же опустилась на колени. Джон обошел вокруг стола и поднял её на ноги.

– Передо мной не надо вставать на колени. Это только для королей.

Хотя Лилли была уже и женой, и матерью, Джону она казалась ещё сущим ребёнком – худенькая малютка, укутанная в один из старых плащей Сэма. Плащ был ей так велик, что под его складками можно было бы спрятать еще несколько таких же девочек.

– С детьми всё хорошо? – спросил Джон.

Одичалая робко улыбнулась из-под капюшона.

– Да, м’лорд. Я боялась, что у меня не хватит молока на двоих, но чем больше они сосут, тем его больше. Они крепкие малыши.

– Мне придется сказать тебе кое-что неприятное, – у него с языка чуть не сорвалось «попросить», но в последний момент Джон сдержался.

– Про Манса? Вель умоляла короля пощадить его. Она говорила, что выйдет замуж за кого-нибудь из поклонщиков и не тронет его и пальцем, только бы Мансу сохранили жизнь. А этого Костяного Лорда пощадят. Крастер поклялся, что убьёт его, если тот хоть раз покажется у нашего дома. Манс за всю жизнь не сделал и половины того зла, что совершил Костяной Лорд.

« Да, Манс всего лишь повёл армию против королевства, которое когда-то поклялся защищать ».

– Манс принес нашу присягу, Лилли. Потом он сменил свой плащ, женился на Далле и объявил себя Королем-за-Стеной. Сейчас его жизнь в руках короля. Но мы говорим не о нём, а о его сыне. Сыне Даллы.

– О малыше? – её голос задрожал. – Но он не нарушал присяги, м’лорд. Он только спит, плачет и сосёт молоко, только и всего. Он никому не причинял вреда. Не дайте его сжечь! Спасите его, пожалуйста!

– Только ты можешь это сделать, Лилли, – и Джон объяснил ей, как.

Другая женщина на её месте завизжала бы, обругала его, прокляла всеми семью преисподними. Другая в ярости кинулась бы на него с кулаками, дала пощёчину, попыталась бы выцарапать глаза. Другая крикнула бы ему в лицо, что не подчинится.

Лилли же только помотала головой:

– Нет! Прошу вас, нет!

Ворон услышал это и тоже каркнул:

– Нет !

– Если откажешься, ребёнка сожгут. Не завтра и не послезавтра... но рано или поздно Мелисандре понадобится пробудить дракона, поднять ветер или сотворить ещё какие-то чары, для которых нужна королевская кровь. От Манса к тому времени останутся только кости да пепел, так что она потребует сжечь его сына, и Станнис ей не откажет. Если ты не увезешь ребенка, она сожжёт его .

– Я уеду, – сказала Лилли, – я заберу его, я заберу обоих – малыша Даллы и своего.

Слезы катились у неё из глаз. Если бы они не блестели в свете свечи, Джон так бы и не понял, что она плачет.

« Жены Крастера, наверное, научили своих дочерей плакать только в подушку. Может быть, они уходили куда-нибудь выплакаться – подальше от крастеровых кулаков ».

Джон сжал правую руку в кулак.

– Заберёшь обоих, и люди королевы погонятся за тобой и приведут обратно. Мальчика сожгут... и тебя вместе с ним.

« Если я буду её успокаивать, она подумает, что слезами можно меня пронять. Ей придется понять, что я не отступлюсь ».

– Ты заберешь только одного ребенка, и это будет сын Даллы.

– Мать не может бросить сына, а если бросит – будет проклята навеки. Только не сына . Мы спасли его вместе с Сэмом. Пожалуйста, прошу вас, м’лорд! Мы спасли его от мороза.

– Говорят, смерть от холода почти безболезненна. Огонь же... Лилли, ты видишь свечу?

Она посмотрела на пламя.

– Да.

– Поднеси руку к огню. Дотронься до него.

Ее большие карие глаза сделались еще больше. Она не сдвинулась с места.

– Сделай это.

« Убей мальчишку ».

– Давай.

Затрепетав, девушка протянула вперед руку – гораздо выше дрожащего огонька свечи.

– Ниже. Пусть он тебя поцелует.

Она опустила руку – на дюйм, потом еще на один. Когда пламя лизнуло ее кожу, Лилли отдернула руку и захныкала.

– Смерть от огня ужасна. Далла умерла, дав жизнь этому ребенку, но ты его выкормила и вынянчила. Ты спасла собственного сына ото льда, теперь спаси её сына от пламени.

– Но они же сожгут моего малыша. Красная женщина – если ей не достанется сын Даллы, она сожжет моего.

– Твой сын не королевской крови. Мелисандра ничего не добьётся, предав его огню. Станнису надо, чтобы одичалые воевали на его стороне – он не сожжёт невинного младенца без причины. С твоим ребенком все будет хорошо. Я найду ему кормилицу, и его воспитают в Черном Замке, здесь, под моей защитой. Он научится охотиться и ездить верхом, владеть мечом, топором и луком. Я даже прослежу, чтобы его научили читать и писать, – Сэму бы это понравилось. – Когда он вырастет, я расскажу ему, кто он, и отпущу на все четыре стороны – искать тебя, если он того пожелает.

– Вы сделаете из него ворону, – она утёрла слезы тыльной стороной маленькой белой руки. – Я не хочу. Не хочу.