Джордж Мартин - Гавань ветров

Правитель встретил их в главном зале – совсем один, если не считать телохранителей сзади. Увидев Марис, он нахмурился и сердито прикрикнул на Эвана:

– Я посылал за тобой, целитель, а не за этой бескрылой летуньей!

– Марис теперь моя помощница, – спокойно ответил Эван. – Она уже не летатель!

– Летатель всегда остается летателем, – пробурчал Правитель. – У нее полно друзей среди летателей, и она нам здесь не нужна. Осторожность…

– Она помощница целителя, – перебил Эван. – Я ручаюсь за нее. Правила, обязательные для меня, обязательны и для нее. Мы не проболтаемся о том, что увидим здесь.

Правитель продолжал хмуриться. Марис едва сдерживала ярость: как он смеет говорить о ней в таком тоне, будто она – пустое место!

Наконец Правитель процедил:

– Ну ладно, целитель, хоть не очень-то я верю этой истории про помощницу, но твое ручательство за нее приму. Только помни, если она проболтается, я повешу вас обоих.

– Мы очень торопились сюда, – холодно произнес Эван. – Но, видно, причин для спешки не было.

Правитель молча отвернулся, послал за новыми стражниками и ушел, не оглянувшись на Эвана и Марис.

Стражники, молодые и вооруженные до зубов, повели их вниз по каменным ступеням в подземный ход, пробитый сквозь толщу скалы много ниже жилых помещений. Прикрепленные через длинные промежутки к стенам свечи отбрасывали неверный дрожащий свет. В низком тесном проходе пахло плесенью и дымом. Марис вдруг почувствовала, что стены и потолок наваливаются на нее, и в испуге схватила Эвана за руку.

Наконец перед ними открылся поперечный проход с тяжелыми деревянными дверями по левой стене. Они остановились перед одной из них, и стражники вынули из скоб широкие засовы. За дверью оказалась тесная каморка с тощим тюфяком на полу и круглым окошком под потолком. К стене прислонилась молодая женщина с длинными белокурыми волосами. Губы у нее распухли, под глазом горел синяк, на одежде – засохшие следы крови. Марис не сразу узнала ее.

– Тайя! – воскликнула она в растерянности.

Стражники вышли, заложив снаружи засовы на двери, но предупредили, что останутся неподалеку и сразу же вернутся, если что-нибудь понадобится.

Марис продолжала стоять как вкопанная, а Эван подошел к Тайе.

– Что произошло? – спросил он.

– Молодчики Правителя распустили руки, когда арестовывали меня, – ответила она своим спокойным ироничным голосом, словно речь шла не о ней.

– Наверно, мне не стоило сопротивляться.

– Где болит? – спросил Эван.

Тайя поморщилась.

– Вроде бы мне сломали ключицу и выбили зуб. Но в основном просто синяки. Кровь натекла из разбитой губы.

– Марис, мою сумку! – распорядился Эван.

Марис отдала ему сумку и поглядела на Тайю.

– Но как он мог арестовать летателя? По какому праву?

– По обвинению в измене, – ответила Тайя и охнула: Эван начал ощупывать ее ключицу.

– Сядь, – сказал Эван, помогая ей опуститься на тюфяк. – Так тебе будет легче.

– Он, наверно, рехнулся, – пробормотала Марис, и ей вспомнился рассказ про Сумасшедшего Правителя Кеннехата. Узнав о гибели сына в далеком краю, он обезумел от горя и приказал убить летателя, принесшего дурную весть. После этого летатели перестали посещать остров, и гордый, богатый Кеннехат разорился и опустел, а его название стало символизировать безумие и отчаяние. С тех пор ни один Правитель не смел и думать о том, чтобы прикасаться к летателю. До этого дня.

Марис покачала головой. Она не могла поверить в то, что произошло.

– Неужели он настолько обезумел, что вообразил, будто ответы его врагов, которые ты приносила, принадлежат тебе? Назвать это изменой уже само по себе преступление. Нет, он, конечно, сошел с ума. Ты ему неподвластна: он же знает, что летатели не подчиняются местным законам. Как равная ему, ты не можешь совершить измены. Что, ты по его словам, сделала?

– Нет, он знает, что я сделала, – ответила Тайя. – И я не говорю, что меня арестовали без причины. Просто я не думала, что он узнает, и до сих пор не понимаю, как он смог пронюхать – я ведь была так осторожна! – Ее лицо болезненно исказилось. – И все напрасно. Война будет – такая же жестокая и кровавая, какой была бы без моего вмешательства!

– Не понимаю.

Тайя насмешливо улыбнулась. Ее темные глаза яростно блестели, несмотря на боль.

– Не понимаешь? Я слышала, что в былые времена летатели доставляли послания, не понимая смысла слов, которые произносили. Но я-то понимала все – каждую угрозу, каждое заманчивое обещание, каждую попытку заключить военный союз. Я сама изменяла послания: сначала чуть-чуть смягчала, потом приносила ответы, которые должны были заставить Правителя отложить войну, которую он задумал, или вовсе от нее отказаться. И все шло хорошо… пока он не узнал, что я его обманываю.

– Довольно, Тайя, – перебил Эван. – Пока помолчи. Я вправлю кость, и тебе будет очень больно. Сможешь ты лежать спокойно, или Марис тебя подержит?

– Я буду умницей, целитель, – сказала Тайя с глубоким вздохом.

Марис растерянно смотрела на нее, не в силах поверить услышанному. Тайя посягнула на главное – она исказила послание, которое ей доверили! Она вмешалась в политические дрязги, вместо того чтобы оставаться выше их, как положено летателям! Безумный поступок – арест летателя – уже не казался Марис таким безумным. Что еще оставалось Правителю? Понятно, почему его так встревожило ее появление. Когда другие летатели узнают…

– Как собирается поступить с тобой Правитель? – спросила Марис.

Впервые голос Тайи стал мрачным.

– Обычная кара за измену – смерть.

– Он не посмеет!

– Не знаю… Я боялась, что он задумал запереть меня здесь, тайно убить и заткнуть рты стражникам, которые меня схватили. Тогда бы все решили, что я упала в море. Но при тебе, Марис, он не решится. Ты его изобличишь.

– И нас с ней вздернут, как хулителей и изменников, – сказал Эван шутливо. И добавил серьезно: – Думаю, ты права, Тайя. Правитель не послал бы за мной, решив убить тебя тайком. Куда проще оставить тебя умирать тут. Чем больше людей узнает, что ты в темнице, тем опаснее для него.

– По закону летателей Правитель не может судить летателя, – объявила Марис. – Он должен передать тебя на суд летателей. И тебя лишат крыльев… Ах, Тайя! Мне не приходилось слышать, чтобы летатель допустил подобное!

– Ты возмущена, Марис? – Тайя улыбнулась. – Тебя ужасает лишь нарушение традиции, а к остальному ты равнодушна. Даже ты! Но ведь я всегда говорила, что ты не однокрылая.

– По-твоему, это что-то меняет? – спросила Марис негромко. – Ты полагаешь, что однокрылые соберутся вокруг тебя и будут рукоплескать преступлению? Что тебе оставят крылья? Но какой Правитель захочет давать тебе поручения?