Анна Крутова - Мир. Наследники ушедших

- Мне объяснили, где ты, а дальше я сама, - ответила она на мой вопрос, подходя ближе.

Я наощупь нашел ее руку и притянул к себе. Она положила голову мне на плечо и замерла в таком положении.

Над словно застывшим в невесомости кораблем разнесся удар колокола. Глухой звук, источник которого, судя по всем, находился довольно далеко, почему-то начал усиливаться, к нему добавилось более высокое звучание еще нескольких собратьев.

- Добрались, - я обернулся. За нами стоял старпом, с легкой улыбкой на губах глядя поверх наших голов.

- Какая красота! - ахнула Рада.

Туман исчез. Мы вплотную подошли к порту Китежскому. С такого расстояния сложно было что-то рассмотреть и понять, красив город или все рассказы о нем всего лишь сильно приукрашенная правда. Что меня поразило, так это православные церкви, чьи купола возвышались над всеми строениями и крышами.

- Крестовоздвиженская, Успенская и Благовещенская церкви, - улыбнулся старпом в ответ на вопрос, который я не успел задать. - Уж сколько веков стоят. Жаль, что монастырь спасти не смогли.

Построили их, как и Большой и Малый Китежи, по приказу Георгия Всеволодовича, внука князя Владимира Киевского. Маги и нечисть относятся к ним как к памятникам культуры, признавая талант строителей, христиане, которые до сих пор обитают здесь, не имеют ничего против. Вообще, живут они в спокойствии и согласии, религиозных войн не устраивают. Забыл сказать, что именно после того, как Китеж стал частью Мира, о нем было разрешено рассказывать простым смертным тем магам, которые пришли в него из-за Грани.

Пришлось спускаться вниз за вещами. Наши однокашники уже собрались, пришлось им ждать нас. Честное слово, я рад, что смогу, наконец, покинуть каюту, которую мне выделили на этом корабле. Душная, неуютная, плохо освещенная. Проведи я в ней больше положенных суток - наверняка бы заработал себе клаустрофобию. Так что покидал я ее с радостью.

Путешествие тоже получилось не самым веселым. Три группы, сорок два человека, но все сразу разошлись по своим углам, собирались вместе только за обедом. Нет, своих друзей я могу понять, нервные мы все поголовно, но они-то что такие дерганные? Нас боятся?! О нас, конечно, много разных слухов ходит, но то, что в них о нас говорится, должно было возбудить интерес, а не пробудить страх. Да и меж собой, как я заметил, они не очень сильно общаются. В нашей группе тоже есть проблемы (так Сир считает), но мы хоть общаемся и не ждем от друга или соседа подлости. Только скандала. Вон Боровиков с Орловым опять устроили спектакль с выяснением отношений.

Несмотря на то, что делают они это сегодня на удивление тихо, вокруг них уже образовалось свободное пространство. Даже Мишка поспешил уйти от них подальше, в прошлый раз ему сильно перепало за то, что попытался их разнять. Мне тоже не хочется влезать, но надо их успокоить, на них уже наш сопровождающий преподаватель оглядывается. На мое счастье, прежде чем я успел открыть рот, на палубу вышла Оксана. Увидев ее, парни тут же заткнулись и сделали вид, что не знакомы. Не знаю, что послужило поводом для их ссоры - весь учебный год друг на друга внимания не обращали и вдруг на тебе! - но уверен, что причина в Николаевой. Она это и сама прекрасно понимает, поэтому и устраивает при каждом удобном случае такие разборы, что стены ходуном ходят. Так что парни, наученные горьким опытом, прекрасно представляя, что им грозит, если Оксана застанет их в очередной раз спорящими, предпочитают делать вид, что ничего не происходит. Правда, обмануть, ее у них никогда не получалось, все равно получали по головам, но зато не так размашисто. Сегодня им повезло, всю ночь Оксана мучилась от морской болезни лежала в своей каюте, да и сейчас выглядит не очень.

Пока корабль пришвартовывался, Трофим Игоревич построил нас в шеренгу и разразился речью о том, как он нами недоволен. Не могу сказать, что нам он сильно понравился. Работает в Лицее он не так, давно, пятый год, что по сравнению с остальными преподавателями до смешного мало. Он не умеет общаться с детьми, часто совершает ошибки, Митька говорит, что на Совете уже не раз озвучивались идея об его увольнении, но Кощей пока ограничивается взысканиями и замечаниями. С каждым годом учеников становится все больше, следовательно, для работы с ними требуется все больше учителей, а молодежь не горит желанием посвящать свою жизнь столь нелегкому делу. Приходится терпеть.

- Итак, дети, - и голос у него противный. Не говорит, а словно шуршит, если еще приходится надрываться как сейчас, так шуршание становится сипением. Сразу мороз пробирает. - Итак, дети, сейчас мы сходим на берег, где я смогу, наконец, от вас избавиться. Давайте не будем портить радость расставания глупыми шутками и выходками, - камень в огород Митьки, который в одиночестве развлекался, как мог. Мишка со своей больной ногой едва из каюты до палубы добирался, участвовать в устраиваемых моим двоюродным братом шалостях, он физически не мог. Андрей и Серый, как я уже сказал, заняты друг другом, я - Радой и Ниной. Последняя буквально зарылась в семейные архивы, пытаясь предугадать, чего ей (нам?) следует ждать от Чернобога. (мне интересно, есть ли у них архивариус? Если и есть, то наверняка слепо-глухо-немой, иначе как объяснить то, как мимо него проходят сотни документов в день, а он этого и не замечает.) Дроу продолжает делать вид, что его нет, если бы не видел его собственными глазами при посадке на корабль, считал бы, что он так и остался в Егошихе. Остальные его просто послали. Вот он, обидевшись, и пошел в разнос. Нас не задело, параллельным группам досталось по чуть-чуть, а вот Трофимка был назначен главной жертвой. За одни сутки он успел его так достать, что наш куратор его буквально возненавидел, и от мести моего кузена спасало только родство с Кощеем.

- Сейчас вы со всеми вещами следуете за мной, и только после знакомства с кураторами вашей практики отправляетесь обустраиваться в местное общежитие. Делить комнату будете с теми же людьми, что и в Лицее, но группы перемешаются и разделятся в зависимости от Дара, - ясно, я остаюсь в гордом одиночестве. Из нашей группы только я владею Огнем, а именно на него, скорее всего, обратят внимание, и с ним, как с самым опасным (в первую очередь для носителя), будут работать преподаватели. Сомнений нет, Горыныч, узнав, что у меня начинается практика, пообещал дать несколько советов моему наставнику. Он еще с масленичной недели твердит о том, что я не знаю, что делать с этой стихией. Азы стихии воздуха я изучил, чтобы перейти к более сложным элементам требуется опыт и практика.

Мы нестройной шеренгой сошли на пристань. Я попытался забрать чемодан у Рады, но она помотала головой и кивнула в сторону Мишки, который, осторожно припадая на больную ногу, волочил за собой сумку с вещами. Как будто я сам не догадался. К нему же не подойдешь, огрызаться начинает, обижается, что все считают его инвалидом. Прежде чем я успел что-либо сделать, к моему соседу подошел Митька, забрал у него ручку сумки, и медленно пошел рядом. Оказывается и он иногда может быть тактичным.