Алексей Фирсов - Улыбка Дракона(СИ)

Навстречу моей руке горячие бедра раздвинулись.

Указательный палец легко скользнул между влажных горячих губ и погрузился во вздрогнувшее лоно. Глухой стон поднялся из груди Бернадетты и замер в горле. Она не была девственницей, и я испытал мгновенное облегчение. К указательному пальцу присоединился его сосед. Вдвоем им стало уже потеснее. Они затеяли борьбу, выясняя, кто сверху, а кто снизу. . . Бернадетта дрожала в моих руках. Ее глухие стоны возбуждали меня еще сильнее. Я настойчиво, но нежно ласкал ее истекающую любовным соком пещерку и сгорал от желания погрузить свое копье в ее сладкую глубину. . . Ее бедра двигались навстречу моим пальцам. Губы Бернадетты соскользнули с моих, голова запрокинулась назад, рот приоткрылся. . .

-О-о-о-о! - длинный возглас на вдохе. . .

Судорожные рывки ее бедер, они тесно сжались, намертво поймав мою руку. Я наслаждался ее финалом, как своим собственным. Восхитительный трепет ее лона вокруг моих пальцев помутил мой рассудок и снял все барьеры.

Безвольно поникшая на моих руках девушка была перенесена на походный тюфяк в углу палатки. Она легла на спину с легким вздохом. Завернувшиеся высоко юбки обнажили ее всю ниже пояса. Мои бриджи вместе с нижними штанами мгновенно соскользнули ниже колен, а я, содрогаясь от нетерпения, опустился между широко раздвинутых белых бедер. Я вошел в нее легко и глубоко.

Тугое, горячее пожатие ее лона восхитительным ожогом объяло мое копье.

Глаза Бернадетты широко распахнулись. Ее пальцы сжались на моих ягодицах. Рот приоткрылся:

-Сильнее. . . еще. . . еще. . .

Ее бедра двигались навстречу моим быстрыми сильными рывками. . . Сознание помутилось, мое тело двигалось уже само по себе. Мое "копье" добралось до рая! Солнце вспыхнуло в глазах! Захватило дыхание! Сквозь тугое биение крови в ушах я услышал свой стон. Сладкая мука скрутило в судороге мое тело, и я исчез на несколько тягучих как мед мгновений. Бернадетта содрогалась подо мной в сладком финале. Ее ноги скрестились на моей пояснице. Она вскрикнула тонко и впилась зубами в мое предплечье. Боль от укуса я не ощутил. . . .

Бернадетта ушла от меня только под утро на заплетающихся ногах, но с победной улыбкой на губах. Похотливый зверь во мне пресытился.

Я уснул мгновенно, даже не закрывшись мятой простыней, остро пахнущей нашим потом и излившимся семенем. . .

После встречи с новыми городскими советниками я вернулся в лагерь. Пехота уже выступила на юг, а еще раньше по утру туда отправились конные дозоры. Солнце приближалось к зениту. Было жарко и я въехал в лагерь, мечтая о глотке холодной воды. Во фляге у седла вода согрелась и была неприятна на вкус.

В Хагерти остались пятьсот горцев во главе с капитаном Макинтайром. При этом я произвел его в рыцари и коннетабли и получил его вассальную клятву.

Еще пятьсот горцев составляли охрану обоза с бомбардами-моего главного аргумента против Давингтона.

Бернадетта, похоже, отсыпалась после бурной ночи, и я вздохнул с облегчением. Поддавшись вчера вожделению, сегодня я уже жалел об этом. Моя названная "сестрица" была в любви виртуозом и по изощренности и умению я определил ей по праву третье место, после Сью и речной девы, разумеется. Но теперь я ожидал с опаской как будут развиваться наши отношения.

Слова отца крепко засели в мою голову: "Женщины собственницы по своей природе и отдавшись мужчине многие из них полагают, что вправе занять в его жизни основную и главную роль, определять и направлять течение жизни. Мужчина в руках женщины как глина в руках гончара. Умная женщина лепит своего мужчину незаметно, исповодоль, а глупая грубо с бранью и криком. "

Поэтому я поспешил покинуть лагерь вслед за пехотой во главе латников Гринвуда. Признаюсь честно-сбежал от хрупкой девушки с зелеными глазами.

Дорога была пустынной. Когда проходят воины все прячется и подальше.

Деревни вдоль дорог пусты. В полях ни единого человека, хотя пришла пора прополки свеклы.

Земли вокруг принадлежали вассалам Давингтонского герцога, но я не собирался штурмовать их замки, что виднелись на возвышенностях. Пусть дрожат за своими стенами. Когда территории от Клайва до Шелл перейдут под мое знамя, они сами прибегут наперегонки с вассальными клятвами!

Я догнал, а затем обогнал колонны пикенеров с колышущимся над ними лесом пик. Из-под тысяч ног поднимались клубы мелкой противной пыли.

Горцы приветствовали меня криками. Я скакал мимо вопящих воинов, улыбался и размахивал рукой, но в душе было тревожно. Выдержат ли мои пехотинцы удар тяжелой рыцарской конницы?

На привале я разрешил латникам снять доспехи. Этот приказ был воспринят с огромной радостью. Металл доспехов накалялся на солнце как сковородка и можно запросто было жарить яичницу.

К вечеру мои пажи догнали меня с вьючными лошадьми в поводу и на опушке леса установили привычную палатку. Мои телохранители под командой Гвена расположили вокруг. Лагерь моей армии был поодаль вдоль дороги. После ужина Жасс и Гринвуд уселись с моего позволения играть в шахматы, а я вышел из палатки. На кострах готовили ужин и поджаривали что-то сьедобное-тянуло вкусным дымком. Солнце спряталось за лесом. Верхушки елей на фоне золотистого неба торчали мрачным частоколом.

Капитан Макнилл прибыл ко мне и доложил о выставленных постах и пароле на эту ночь.

Ночь прошла спокойно, и я выспался первый раз за последние трое суток.

На завтрак Майк раздобыл яиц и сделал яичницу с беконом. Потерев колкую щетину на щеках, я вызвал брадобрея и привел свое лицо в порядок. Обычно у меня отрастала густая рыжеватая борода и мне она совершенно не нравилась.

Снова в седла и пустынная дорога, пыльной змеей тянется все дальше и дальше.

Вечером мы были уже в аббатстве Святого Патрика. Монахи встретили меня более приветливо, чем в прошлый раз. Тогда я заплатил им за продукты и выпитое вино не скупясь, хотя мог все взять и бесплатно-силой оружия.

Я занял опять ту же обширную комнату рядом с часовней. Люди Гвена заняли комнаты по соседству и длинный сводчатый коридор. Латники расположились в основном здании и во дворе. Вторая дверь моей комнаты выходила во внутренний дворик, в котором на клумбах цвели розы, нарциссы и прочая разноцветная и пахучая трава.

Дозоры, выдвинувшиеся к Давингтону сообщили о том, что нас ждут. Ворота заперты, мосты подняты или разрушены. На стенах многочисленная стража.

Я вызвал Крейга, Сэмюеля, Фостера и мы склонились над схемой города.

Давингтон выглядел как неровный восьмиугольник, втиснутый в угол, образованный Восточным морем и рекой Шелл. По сведениям, добытым Фостером гарнизон города составлял около трех тысяч пехоты. Городское ополчение могло добавить к этому еще около четырех тысяч необученных вояк.