Александра Лисина - Знамение смерти

Правда, теперь в них больше не было ненависти.

- Глава 12 Открыв поутру глаза, Линнувиэль некоторое время бессмысленно смотрел в низкий деревянный потолок, силясь сообразить, где он и как сюда попал из своих покоев в Темном Лесу, но быстро вспомнил, где находится, и вдруг со странным чувством подумал, что чуть не впервые за последнюю неделю смог нормально выспаться.

Вообще-то Перворожденным совсем не свойственна бессонница или иные проблемы, связанные со сменой дня и ночи, как порой случалось со смертными. Им вполне хватало пары часов, чтобы отдохнуть, а потом без устали трудиться несколько суток кряду, не потеряв при этом ни силы, ни скорости, ни желания работать. Однако последние несколько дней выдались настолько утомительными, а ночи - такими беспокойными, что он почти не сомкнул глаз. Сперва тревожился по пути в Пределы. Затем, благодаря коварным Стражам и проклятой зубастой скотине с желтыми глазами, издергался больше, чем мог себе представить. А после, в довершении всех недавних проблем, был вынужден терпеть рядом с собой совершенно безбашенного полукровку, у которого рот, казалось, не закрывался ни на миг. И оттуда все время сыпались какие-то гадости: о жалком остатке былого величия бессмертных, о все возрастающей роли человечества, о премудрых гномах, которые в своих подземельях давно не просиживают штаны, а (как оказалось) уже давно испросили разрешения у лорда Торриэля и теперь с азартом копаются в недрах какой-то здешней горы, явно рассчитывая на хорошую добычу. О бессмертных, которых на самом деле довольно просто убить, об их родовых перстнях (его даже спросили, не в заднице ли прячет такое сокровище!!), о том, насколько Стражи превосходят этих самых бессмертных…

Всего за двое суток Хранителя Знаний беспощадно унизили, обсмеяли, не раз вдоволь поиздевались, совершенно открыто наслаждаясь полнейшей безнаказанностью. Испортили славный доспех, потому как, натертый соком какого-то растения, он вдруг потерял блеск и стал отвратительно скрипеть при каждом движении. Затем была эта мерзкая песня, после которой у него еще несколько часов сами собой сжимались кулаки, а внутри полыхал Огонь искренней ярости. За ней - гнусные намеки на то, что слова в "Откровениях" вовсе не так далеки от истины, как принято считать. Потом вдруг выяснилось, что наглый сопляк - не просто человек, а презренный полукровка, которого, как ни хотелось, нельзя даже пальцем тронуть. А поутру, когда буря, казалось бы, только-только улеглась, этот дрянной сопляк насовал одуванчиков ему в уши. Какие-то дрянные одуванчики, можете себе представить?!! Линнувиэль так устал от бесконечной, постоянно копящейся внутри злости, что сам не понял, каким образом вышло, что он не заметил опасности. Но факт в том, что остальным такого "счастья" испытать не пришлось: больше никого из Темных дрянной человечек не тронул. То ли побоялся, то ли (что более вероятно) просто не успел. И это несказанно раздражало.

Но этого мало: Белик все это время упорно обращался к Перворожденным исключительно на "ты" или, в лучшем случае "ушастый нелюдь", он хамил, дерзил и откровенно насмехался. Намедни совершенно серьезным голосом предложил помочь в чистке чьих-то слишком длинных ушей. Подозрительно закашлялся при упоминании о ершике. Потом рискнул заикнуться про дрейк, от которого, дескать, мигом улетучиваются все заботы даже у самых хмурых. Да-да, он так и выразился: "улетучиваются"! После чего пристроился к Мирене и елейным голоском начал рассказывать ту, совсем уж похабную историю про замороженную реку.

Кстати, юная эльфийка пока что была единственной, к кому мальчишка относился лояльно. И кого пока ни разу не оскорбил и не задел. Это слегка удивляло, но за такое милосердие высокородная леди прониклась к нему чем-то, смутно напоминающим признательность. И уже не окатывала его высокомерным взглядом, как в первый раз. Даже сдержанно посмеялась над рассказанной байкой, когда выяснилось, что Торриэль в ней совсем не фигурировал.

Линнувиэль на какое-то время понадеялся, что уж за нее-то пацану влетит на славу, но нет: молодой лорд слишком быстро остыл и позволил… кому все-таки: сыну, внуку, племяннику?.. и дальше измываться над кипящими праведным гневом сородичами. Он вообще был чересчур терпелив с сопляком. Возился с ним, как опытный папаша с драгоценным чадом. С единокровными родичами был сух и непривычно холоден, старался не общаться больше, чем требовали приличия, нередко вообще отделываясь куцыми и отрывистыми фразами типа "да" и "нет". То есть, упорно избегал чрезмерного сближения. Особенно с леди Миреной, к которой, против ожиданий, не проявил совершенно никакого интереса. Зато за своим сопляком посматривал очень внимательно, неотрывно следил краем глаза. Беспокоился, когда тот надолго пропадал из виду. А вчера и вовсе ринулся спасать, бросив остальных на полпути к трактиру, но едва убедился, что с тем все в порядке, спокойно отвернулся и снова позволил маленькому наглецу творить все, что душе угодно.

Одно хорошо: Белик после пересмешника был явно не в форме. Заметно рассеян, невнимателен и почти не колюч. Иными словами, поданный благодарным трактирщиком ужин закончился всего лишь дохлой мухой в супе у Корвина, отдавленной ногой Аззара, "случайно" обрызганным лицом Сартаса (остатками весьма недурного жаркого, между прочим) и ушибленным пальцем Атталиса, за который перед ним тут же пространно извинились и витиевато пожелали быть менее неуклюжим. Хранителя на этот раз страшный рок обошел стороной: малыш довольно рано отправился в свою комнату и подозрительно быстро затих.

В общем, ночь прошла спокойно.

Но только сейчас, отдохнув и выспавшись, поразмыслив и хорошенько вспомнив предыдущие дни, Линнувиэль, наконец, смог во всей красе оценить размах действий, развернутых против них мелким пакостником. И, не поленившись, подсчитал, сколько же раз его народ был смертельно оскорблен, унижен, опущен и просто обсмеян. Сколько насмешек излилось на его невезучую голову. И то, что за все это время, когда Перворожденные будто одеревенели от непроходящей злобы, над ними совершенно безнаказанно издевались. Между прочим, цифры получились поистине ошеломительными.

Мерзавец!

От внезапно вспыхнувшего гнева Младший Хранитель окончательно проснулся и резко сел: одно лишь воспоминание о Белике, о его хитрой рожице и ехидном голоске заставило трехсотлетнего эльфа сдавленно зарычать и страстно мечтать о том времени, когда лорд Торр… нет, Таррэн… надо побыстрее привыкать к этому имени… все-таки разозлится и позволит ему отвести душу. Хотя бы разок, а уж я бы не упустил своего шанса. Кстати…

Линнувиэль бесшумно выглянул коридор и внимательно прислушался.