Вера Чиркова - Свадьба отменяется?

- Хисс… - королева даже не обратила внимания на признание, которое в другой момент вывело бы ее из себя, - ты же сам предложил… этот вариант… я тогда была так растеряна… мне просто не с кем было больше посоветоваться!

- Я предложил… - желчно проскрежетал Хисс, - а что мне оставалось делать, если ты не видела самого простого выхода? Вот у Аграната хватило смелости жениться на почти безродной девчонке, и бросить ради нее трон, я думал, тебя наведет на правильное решение его пример! Молод был, глуп… проявил благородство… Теперь-то я точно знаю, нет ничего глупее благородных порывов… а тогда ждал, что ты ответишь тем же… вот и дождался. А ведь до самой последней минуты все верил… вот сейчас ты вырвешь у своего принца руку и кинешься ко мне… или как-то по-другому прервешь эту лживую свадьбу… Не подходи! Теперь поздно… мой сын носит имя Эстаргот и никогда не простит тебе, если ты расскажешь ему правду. И меня никогда не признает отцом… чертовы гувернеры постарались, плотно впихали в его голову королевское высокомерие. К тому же, имя ре Франгс звучит не так выразительно и королевской кровью не измазано по самые уши… не надо, не шипи, хоть и переписали твои историки все книги в архивах так, как хочется вашей семейке, остались документы в других странах. Да и легенды ходят… впрочем, я не об этом. Не хочешь, чтоб я звал Аглесс дочкой, не надо… но тогда ищи себе других помощников… я умываю руки.

Хисс изящно поднялся с кресла, обогнул ошеломленно застывшую королеву и с невозмутимым видом двинулся к двери.

- Я прикажу… тебя схватить… - задыхаясь от ненависти и боли, прорычала Аннигелл, но советник только оскорбительно ухмыльнулся в ответ.

- Попробуй…

И спокойно вышел из кабинета.

Несколько минут королева скрежетала зубами, потом не выдержала, ринулась к столу, схватила самую большую вазу и с силой запустила в дверь.

- Скотина!

- Истеричная дура! - Приоткрыв дверь, издевательски-ласково бросил Хисс и мгновенно захлопнул створку.

С довольной ухмылкой дождался очередного удара в дверь и звона осыпающихся осколков, жестко глянул на застывших охранников, даже дыхание затаивших от страха. Эти люди точно знают, кто именно подписывает все важные приказы, и от чьего слова зависит, премию или порку получит каждый из них.

Все, вот теперь можно с чистой совестью идти в свою комнату, королева не успокоится, пока все не перебьет и не нарыдается до икоты. Потом выпьет стакан успокаивающего и к обеду приплетется просить прощения. А он будет ее утешать и признаваться в любви.

Так все знакомо и противно… но деваться пока некуда. Зато теперь у советника гарантированно есть несколько часов, чтоб написать важные письма на дорогой зачарованной бумаге и разослать с магической почтой и с нарочными. А главное, в тишине поразмыслить, почему события неожиданно пошли совсем не так, как было задумано.

Устройством грота для девушек занялись северяне, как-то незаметно оттеснившие от этого дела лже герцога и лже секретаря. Откуда-то достали внушительного размера ножи, и принялись умело копать и отгребать землю из-под толстых корней росшего на краю обрыва дерева. Брант, посмотрев на их слаженную работу, хмуро сообщил, что отправляется собирать подсохшие обломки досок, для костра. И что позже нужно будет распределить дежурства, с заката придется наблюдать за бухтой, наверняка хозяева склада не возвращаются раньше вечера.

Дорд не стал с ним спорить, и настаивать на своем участии в копании укрытия тоже не стал, сразу видно, такая работа для парней просто забава. У него неожиданно появилась странная потребность все время находиться рядом с Милли, делать все, чтоб ей было удобно и спокойно.

Выбрав сухое и тенистое местечко под огромным валуном, герцог тщательно очистил его от мусора и колючих стеблей ежевики, заполонившей крутой склон. Затем отобрал у Райта камзолы, расстелил на самом удобном месте и настойчиво усадил на них настороженно притихшую Милли.

Рядом с ней герцог пристроил степнячку, намереваясь присесть с другой стороны, однако травница его опередила.

- Цилия, иди сюда… и перестань дуться. Кто-то давно должен был это сказать… сама понимаешь, кроме тебя и королевы это ни для кого не секрет. И то… за неё я бы не стала ручаться.

- Ладно… - занимая место возле магини, еще ворчливо буркнула маркатская графиня, но этим и ограничилась.

Почему бойкая и капризная графиня становилась заметно более покладистой, оказавшись возле Милли, герцог пока не задумывался, надеясь, что постепенно травница сама расскажет ему все свои тайны. А как же иначе? Ведь их жизни с недавнего времени тесно переплетены, жаль только, он не осознал этого с самого начала. Ну так и понятно почему, родная кровь сказалась. Вот и отец не сразу понял… про маму. Дорд сам пару раз слышал шутливые признания отца, что вовремя он вспомнил про оставленный оруженосцем под подушкой кинжал, никак не мог придумать повод, чтоб вернуться. Разумеется, когда-то все равно бы к ней приехал, сердце звало, но никогда не смог себе простить, если опоздал. После слов про опоздание отец обычно начинал сердито сопеть, и только мать, одним ласковым прикосновением ладони, могла вернуть на его чело улыбку.

Лишь после гибели родителей Гиз нехотя обмолвился, что миледи тоже была просватана и свадьба назначена на ближайший праздничный день. Если бы юный король был менее расторопным и решительным, никогда не бывать им вместе. Слишком строго относится к таким вещам, как обряд в храме плодородия, его матушка.

- Милли… а как ты думаешь… сколько нам тут сидеть? - устроившись поудобнее, примирительным тоном спросила Церцилия, тоскливо рассматривая окружающие их замшелые камни.

- Не знаю… - травница сразу помрачнела, - то заклинание… было очень скверным на вид. Я пока таких не изучала… но леди Тренна и Таргель были очень встревожены… Там мне было не до того, чтоб задумываться… а теперь припоминаю, что они кричали… если мы хотим жить, то дойдем… Значит, там, в зале, никакой надежды чтоб выжить, не оставалось.

Дорд, присевший прямо на землю у ног Милли, ошеломленно застыл, потрясенный этими словами. До сих пор, занятый шквалом новых для него чувств, он даже не удосужился задуматься о произошедшем… и совершенно не тревожился за учителя.

Наверное, оттого, что был беззаветно уверен в его изворотливости и живучести. А вот теперь с ужасающей ясностью сообразил, магистр никогда бы так не поступил, не швырнул их с Райтом в неизвестность, если оставался хоть малейший шанс на спасение.

Герцог оглянулся на Райта, моля богов, чтоб тот не услышал и не понял…

Тщетно надеялся. Лицо кузена горько скривилось, резко дернулось плечо, и Райт, отвернувшись, помчался куда-то прочь, не разбирая дороги.