Дэн Абнетт - Герой Ее Величества

Преподобный резко поставил бокал на стол, разлив вино, и спросил:

— Колледж собирается допросить мертвеца по вашей просьбе?

— Дознание будет проводить сам претор Енох, — ответил Галл. — Все уже согласовано. Эти два бандита являются потенциальными источниками информации, касающейся частных дел Триумфа. Если мы установим, кто хотел убить его, то, возможно, сумеем вычислить его настоящее местонахождение. Нам потребовался целый день, чтобы получить разрешение Совета.

— Я… — начал Джасперс. — У меня есть срочные дела.

Он стремительно вышел, задев по пути капитана. Температура в комнате поднялась на несколько градусов. Долл почувствовала, как растягивается гусиная кожа на руках, и сказала:

— Этот человек к любому веселью добавит приставку «не».

Капитан повернулся к ней.

— Лорд Галл, — обратилась она к нему, — мне известно, что вы крайне низкого мнения о Руперте, но он мне дорог. Мне бы хотелось знать о всех изменениях в этом деле.

Он какое-то время рассматривал ее, а потом голос его слегка смягчился:

— Вижу, что это так, мисс.

После чего Галл развернулся и ушел.

— Руп вляпался по уши, — раздался голос из-за занавесок.

Долл взволнованно посмотрела на появившегося Аптила:

— Это определенно.

Джасперс выбежал из дома Триумфа на уже погрузившуюся во мрак улицу и вскочил в седло ожидавшей лошади. Та взвилась на дыбы, каноник сделал круг и полным галопом сорвался в направлении Вестминстера.

Из ближайшей аллеи за столь послойным отъездом следили кошачьи глаза. Кошачьи глаза, находившиеся на высоте шести футов от земли.

Часом ранее, когда солнце начало садиться на неспокойные воды Западного Средиземноморья, голос с «вороньего гнезда» массивной бригантины «Сверкающий Дукат», ходящей под кровавым флагом, возвестил:

— Парус!

Торквиль Лапотер оторвался от нактоуза и прошел к лееру. Он был маленьким человеком, чья пиратская репутация давно и намного превзошла его скромный рост, и любил носить в бороде черные ленты, отчего та походила на хвост воздушного змея.

— Ар-р-р, — мягко протянул он, а потом добавил для должного эффекта, — где?

Парус выделялся тусклым квадратом на фоне темнеющего горизонта: каравелла-редонда, идущая с очень приличной скоростью. Лапотер потер руки и подумал о сундуках с муидорами. Он приказал команде нагнать судно и встать ему наперерез. Когда зарядили орудия, привкус пороха смешался с ночным бризом. Лапотер вынул саблю из ножен и взял подзорную трубу. Приближающийся корабль носил имя «Battista Urbino».

Капитан уже приготовился выкрикнуть что-нибудь пиратское и соответствующее моменту, когда заметил сияние вокруг штурвала жертвы. С ней явно было что-то не так.

А потом Лапотер понял: каравелла неслась им навстречу на всех парусах… против ветра. Ее лини трещали электрическими разрядами, а на топ-мачте пылал огонь святого Эльма. Капитан следил за приближающимся судном, в душе его росло дурное предчувствие, а потом он неожиданно увидел нечто мерзкое и явно потустороннее. Оно цеплялось за такелаж корабля-призрака и ухмыльнулось, почувствовав его взгляд.

— Меняй курс! Меняй курс! — завопил Лапотер, и «Сверкающий Дукат» заколыхался на волнах, когда каравелла ракетой пронеслась мимо, ослепительно сверкая парусами. — К дьяволу! — сказал Торквиль.

Существовали более легкие способы нечестно заработать на жизнь.

Ночь окутала Лондонскую дорогу. Весь мир улегся спать, причем, судя по всему, кровать себе выбрал самую комфортабельную.

У матушки Гранди не было времени на сон. Она решительным шагом приближалась к столице.

Биг-Бен пробил девять раз. В ста ярдах от часовой башни в освинцованных окнах Колледжа Церковной Гильдии мерцал свет свечей.

Невилл де Квинси, жутко нервничая, стоял возле покоев претора и услышал, как последний удар часов растворился в вечернем воздухе. Подобного рода дела ему совершенно не нравились.

Дверь-ширма слева с щелчком отъехала в сторону, и появился претор Енох при полных регалиях Гильдии.

— Все готово, — сказал он лекарю. — Благодарю вас за ожидание.

— Не за что, претор, — ответил де Квинси. — Надо всего лишь оформить документы, и можете приступать. Вот расписка в получении тел. Для отчетности в архиве морга.

Енох кивнул и подписал бумажку, прикрепленную к планшетке де Квинси:

— Полагаю, всем нам будет удобнее, если вы сейчас уйдете и вернетесь, скажем, через два часа, после того как я завершу работу. Тогда я вам и изложу результаты. Иначе атмосфера, сопровождающая постопсию, вполне может показаться вам несколько… устрашающей.

Де Квинси с благодарностью кивнул.

— Тогда я вернусь в одиннадцать? — уточнил он.

Претор проводил его до двери:

— Последняя деталь, доктор. Как их зовут?

— Уильям Пеннимэн и Питер Петр. Вам еще что-нибудь нужно?

Енох покачал головой.

— Хорошо, вернусь в одиннадцать.

Де Квинси поспешил скрыться в ночи, направившись к ближайшей таверне, где подавали бренди. Енох же прошел через апартаменты в выложенную свинцом комнату позади студенческого зала. Он прочитал короткую молитву и благословил облачения, которые возложил себе на шею.

Тела лежали на катафалках, вырезанных из египетского базальта. Их зашили, обмыли, но следы ран красноречиво рассказывали об их жалкой участи. Один утонул, лицо пострадало от тяжелого удара в шлем, щиток которого вошел прямо в кость усопшего. Второму нанесли несколько ударов по лицу, а потом взрезали. Смрад медицинского спирта висел в спертом воздухе.

Енох начал.

Государственная Магия не была черной. Скорее этот простой, предельно функциональный и лаконичный процесс носил мрачный, индустриально-серый цвет. В нем не нашлось места затейливым поэтическим красотам, а опыт научил старейшин Гильдии, что крайности гоэтической практики приводят только к слезам.

Заклинание Еноха была столь же кратким и невоодушевляющим, как чтение выдержки из инструкции по использованию гладильной доски. Энергия Чар просочилась в комнату. Претор хрустнул костяшками:

— Я Енох, претор Колледжа Гильдии Вестминстера, богослов Знания. Я прочел Массакрондическую литанию, дабы поговорить с вами, Уильям Пеннимэн и Питер Петр. Понимаете ли вы, о чем я говорю вам?

Электрическая полярность в комнате поменялась. В воздухе почувствовался вкус мокрого железа. Эктоплазматическая влага засияла на металлических поверхностях стен.

— Вы понимаете? — спросил претор снова.

Сломанная челюсть трупа задвигалась, словно мертвец начал жевать.

— Фа, — послышался бесплотный голос.

— Хорошо. С кем я говорю? Назовитесь.