Афет Сариев - До наступления первого Дня

Под утро горнило оказалось полным до отказа и дальше качали непрерывно без засыпки песка и угля.

Прошел еще час, как глиняные стенки башенки горнила, не выдержав нестерпимого жара, разом треснули в нескольких местах и Сергей объявил об окончании работы.

Смена, тяжело дыша, свалилась без сил на землю.

Сергей приказал всем лечь спать. Сами тоже завалились поодаль на траву и уснули. Благо, было совсем тепло.

Все они проспали на природе до полудня, пока солнце не припекло так, что заставило их подняться.

Женщины уже дожидались их с кормежкой.

Поев, Сергей предложил всем совершить поход на озеро, искупаться. На что все они с удовольствием согласились.

После купанья бодрые вернулись к печке, и Сергей дал команду разобрать треснувшую башенку горнила.

Разбитые куски и золу растащили, обнажив на дне огромную еще раскаленную крицу в пол тонны весом.

Работники должны были дотолкать ее на прикопанную «ладонь Духа».

С шумом и гамом, приняв это дело за развлечение, они протолкали раскаленную крицу на камень у подножья высокого валуна. А сам Сергей, кряхтя, забрался на вершину и, как следует примерившись, запустил стоящий там «кулак Духа» ровно в центр крицы.

Раскаленная крица от такого удара с высоты валуна, плюс роста Сергея, раскололась на множество частей, брызнувших с шипением вокруг на траву. Сергей спрыгнул на землю, довольно потирая ладони, объявил об окончании основной службы Духу. И, чтобы кузнецы не пытались повторить его подвиг, решил на самом деле изобразить на месте бывшего горнила нечто вроде алтаря. Им послужили оба камня, которыми удалось разбить крицу.

Поставив сначала на месте горнила «ладонь», на нее водрузили «кулак». Получилось вроде небольшого расплющенного снеговика, не очень похожего на Гитлера. Но и это сойдет за место паломничества старейшин. Главное, чтобы никому не пришло в голову разгадывать его технологию получения качественной стали, пока он сам не захотел им ее дать.

Кузнецы подобрали уже ненужные меха, а Сергей и Виктор собрали из речки чаны, предварительно собрав в мешочек уже накопившийся на них черный песок. Его планировали использовать как абразив при заточке и как дополнительную качественную руду.

Можно было возвращаться к себе.

Остальные собрали раскиданные еще горячие куски крицы на несколько носилок, предварительно промазав места соприкосновений остатками глины, и понесли их в дом Виктора, любезно предоставленного под кузницу самому Адольфу Гитлеру.

Все разошлись.

Остались в кузнице только Сергей, Виктор и Григорий со своими помощниками, Сашей и Пашей.

— Ну что, дорогие мои, — заговорил с ними на русском Сергей. — Будем тут работать?

Они уже немного понимали новый язык, поэтому, закивали.

— А вы знаете, что Дух войны вам запрещает рассказывать другим все то новое, что узнаете здесь от него? Нарушите это условие, и он покарает вас волшебным огнем.

Молодежь испуганно закивало.

— Ну и прекрасно, — Сергей по-отечески потрепал за щеки Сашу и Пашу. — Дух вам будет давать знания через меня. Поэтому, будете слушать меня внимательно и запоминать. И ни-ни никому.

Потом он оглядел помещение, добавил:

— Будете жить тут втроем. Пускать сюда можно только девушек. — При этих словах молодые люди засмущались. — Ни один мужчина не должен сюда заходить. Кроме нас, конечно. Так что, устраивайтесь тут сегодня, отдыхайте, гуляйте. А завтра я приду обучать вас премудростям, что передаст вам через меня сам Дух.

Друзья вышли на улицу, оставив их обустраиваться на новом месте.

— Пошли, Витя, доделывать расчеты. Чую, мало у нас времени остается до лебедки. И не забудь: сегодня нечетный день.

— Да, помню. Не забыл. Пошли лучше, — усмехнулся Виктор. — Через пару часов пойду до ночи к профессору в гости пить с ним «слезу Гитлера».

— Без меня? — задохнулся от возмущения Сергей. — Ну и друг!

— А ты с Катькой своей можешь выпить, — насмехался Виктор.

— Ну уж нет! Пойду с тобой к профессору.

— А как же расписание? Решил смухлевать?

— Почему сразу «смухлевать»? С ней могу и через день поговорить. А профессор может потом быть занят. Нет, пойдем вместе к нему.

— Ладно, так и быть. Но только сначала пошли, завершим расчеты.

Они вошли в дом, где просидели еще несколько часов над столбцами чисел, пока, Виктор не взялся ставить окончательные размеры на чертежах.

Теперь они точно знали, какие и какого размера им необходимы ведомая и ведущая шестерни, а какого промежуточные. И какие будут они иметь модуль зубчатых венцов, чтобы их канатная лебедка создавала максимальное усилие не меньше полутоны.

Сам чертеж монтажного блока делать было рано, потому как, не зная какой толщины выйдет канат, нельзя было рассчитать канатоемкость барабана, а, следовательно, и его габаритные размеры.

Чертеж откладывался.

Поэтому, перелив в кувшин немного самогона, друзья направились к Василию Иванычу коротать с ним вечер.

Когда они вошли, профессор сидел под окном по-турецки и чиркал гусиным пером на бумаге.

Узнав о цели прихода гостей, он радостно заулыбался. Тут же перед гостями оказалась циновка с тремя пиалами и холодными остатками профессорского ужина.

— Что пишите, Василий Иваныч? — спросил Виктор после первой чарки и, потянувшись за мясным объедком.

— Знаете, ребята, — задумчиво ответил профессор. — Я бесконца размышлял о том феномене, что нас выбросил в этот мир. Мне необходимо разобраться в том, что с нами произошло.

— Есть уже идеи? — заинтересовался Сергей.

— Пока, в общих чертах. Одно ясно точно: наше мировоззрение должно претерпеть кардинальное изменение.

Виктор и Сергей удивленно переглянулись.

— Вот как? И в чем вы видите дефект у существующего? — спросил Виктор, наливая по второму.

Профессор испытующе разглядывал их. То ли думал, стоит говорить им или нет, то ли — поймут или нет. Скорее всего, именно второй вариант обдумывал сейчас. Потом, он, все-таки, решил попробовать.

— Вся проблема, — начал он пояснять друзьям, — в понятиях, которые внедряются в науки. Мыслители прошлых веков с одной стороны делали великое дело, что их создавали, и это продвигало умы вперед. А с другой стороны своим авторитетом цементировали их.

В науке возникали опорные незыблемые мировоззренческие установки. И если некий ум двадцать первого века замечает что-то не то и пытается их переосмысление озвучить, встречает большое сопротивление рецензентов. Для собственного же блага легче их не трогать, чем пытаться ломать.

— Это понятно, профессор. Так было всегда. — Сергей поднял пиалу, и остальные последовали его примеру. — Эти мастодонты от науки нужны науке, чтобы отсеивать лженаучные труды. Если есть новое, нужно суметь его доказать так, чтобы в любом случае вынуждены были принять.