Леонид Кондратьев - Леди с клыками

— Какого демона?! — гнев как обычно придал мне сил, и потолок мгновенно перестал вертеться как танцовщица, исполняющая перед мужчинами нескромный танец, а боль в теле ретировалась куда-то далеко-далеко. Фляжка полетела в одну сторону, пятная ковер и простыни темно-красным, почти черным содержимым, бултыхающаяся во рту жидкость была выплюнута в другую, а отец, хоть его не задело ни первым, ни вторым, буквально отлетел куда-то к дверям и еще в полете наставил на меня чудовищных размеров мушкет. Причем пальцы его на спусковом крючке ощутимо дрожали.

— Ты что делаешь, он же заряжен! — даже с кровати было видно, что полочка с порохом отнюдь не пуста. И примитивность даже не пулевого механизма, устаревшего на добрую сотню лет и исправно служившего еще деду в его нелегком и опасном деле золотодобытчика ничуть не помешала бы этому осадному орудию, а по другому калибр в два кулака, причем полноценных гномьих, назвать и нельзя, разнести мою сильную, но легкую тушку на множество мелких кусочков, которые потом даже с помощью некромантии нельзя будет сложить воедино.

— Клер? — голос отца дрожал, чего с ним не бывало даже в моменты, когда он, куря трубку, работал с динамитом.

— Да? — я зачарованно следила за дулом мушкета, куда при некотором старании, возможно, сумела бы пропихнуть и голову. В пять лет у меня это, кстати, получилось, правда, я с тех пор несколько подросла, но, кажется, древнее ружье тоже увеличилось. Сейчас оно казалось мне даже больше, чем новенькая гарнизонная пушка, завезенная в прошлом месяце в нашу глухомань прямиком из Форт-Дланша, кузнечной и оружейной, а также магической и политической столицы королевства.

— Твое полное имя, — потребовал отец.

— Пап, ты чего? — попыталась я слезть с кровати и выйти из под прицела оружия, но его ствол качнулся следом.

— Дочка, я не шучу, — мой, как видно, окончательно сошедший с ума родитель, уперся своими по-гномски широкими плечами в створки двери, которая и десяток-другой ударов тараном спокойно выдержала бы и почти плача произнес. — Скажи, как тебя зовут, полное имя, Клер, ну пожалуйста, не заставляй меня этого делать, я не хочуууу…

Под конец он почти сбился на визг. Истеричный психопат с ружьем это страшно. Даже если ты его знаешь всю свою жизнь. Гнев, застилавший все вокруг кровавой пеленой, куда-то испарился. Да и не умею я долго злиться, если честно, Всегда, как и в этот раз, быстро вспыхивала и быстро отходила.

— Клер-Шатраэн-Отхильда-Дербас-Туиллойска, — от перепуга вспомнился мой родовой, унаследованной от подгорного дедушки, титул принадлежности к клану. В документах то значится просто Клер Дербас, уроженка города Ольн, по рождению цеховик, способности к магии воды, разума и тьмы выше среднего.

— Правильно, — ствол мушкета опустился чуть-чуть, буквально на волосок. — А как меня зовут?

Если он забыл свое имя, то его можно будет объявить недееспособным и сдать в какой-нибудь приют? Я больше не рискну оставаться наедине с человеком, ну то есть полугномом, который имеет восемь патентов по минно-взрывному и оружейному делу. Он ведь и ночной горшок взорвать сможет, не побрезгует выделить из отходов собственной жизнедеятельности селитру, а вазу еще и подпилит в нужных местах для лучшего разлета осколков. Да и потом быть богатой, хочу заметить, очень богатой наследницей куда лучше, чем невинной жертвой сошедшего с ума ученого.

— Грем Дербас, — с готовностью напомнила ему я. — От кланового имени ты отказался, когда в хирд вписать отказались из расистских соображений. Зря, кстати, своим гномы везде скидку дают, пусть небольшую, но все же.

— Тоже правильно, — констатировал отец и опустил мушкет на пол, отодвинув дуло в сторону стены. — Я тогда был сильно обижен и о финансовой стороне вопроса как-то не подумал. Что ж… Значит память сохранилась… Ну, последняя проверка.

Он сделал ко мне пять шагов, приблизившись практически вплотную, после чего рванул воротник своей прожженной в доброй дюжине мест рабочей кожаной куртки и с некоторым трудом сдвинув в сторону бороду, обнажил не слишком то чистую и поросшую короткими темными волосами шею.

— Кусай, — потребовал папа, тяжко вздохнув и даже зажмурив глаза.

Я знаю, что родителей бить нехорошо. Особенно если ты выше их на голову. Но когда они явно повредились рассудком, то думаю, можно. В профилактических целях.

Удар рукой в подбородок, как учил в детстве нанятый отцом же эльф-тренер по рукопашному бою, затем ногой в колено и, как завершение, на валящееся на пол тело летит сдернутая с кровати простыня. Вязать узлы я умею плохо, но ради такого дела пришлось постараться.

— Не волнуйся, папа, тебя обязательно вылечат, — пообещала ему я, силясь потуже затянуть узел и стараясь не слушать доносящиеся снизу стоны. Часть простыни я накинула ему на голову и постаралась зафиксировать там. Задохнуться не задохнется, а вот видеть станет намного хуже, а значит и бросаться на что попало не будет. — Магистр Кирелли знаешь, какой хороший специалист в магии разума? Он почти архимаг и меня, между прочим, считает перспективной ученицей! Будь уверен, легкое безумие, он убирает так же просто, как ты снимаешь ржавчину с металла. Раз и готово. И это совсем не больно, ты даже не почувствуешь ничего.

— Клер, — донеся приглушенный голос отца из под импровизированного капюшона. — Развяжи меня! Я все объясню!

Конечно папочка, — с сумасшедшими лучше не спорить, это любой дурак знает. С ними нужно соглашаться и немедленно звать целителя. Чем меньше ростков успеет в душе пустить безумие, тем легче его оттуда будет выковырять. Решив, наконец, что получившуюся из простыни конструкцию быстро не развязать и не порвать даже полугному, я шагнула к мушкету и разрядила его. На пол посыпались комочки какого-то белого металла, исполнявшие роль пуль. Невольно заинтересовавшись, ну а как вы хотели, вырасти в доме оружейника и не заполучить любовь к стреляющим игрушкам невозможно, подняла один из них и поднесла к глазам, после чего поняла, что магистр может и не справиться. Родной отец собирался охотиться на свою дочь с серебром, словно она нежить какая. Да еще не простым, если я что-то понимаю в артефактной магии, а я понимаю, спасибо колледжу волшебства, куда меня отдал отец сразу после окончания общеобразовательной школы, то передо мной самый что ни на есть самородный металл, которому его форму придали холодным способом, то есть без огня, чтобы сохранить максимум природных свойств. Хорошо хоть папа огнемета не взял, а ведь у него есть и даже один, только в подвале штуки три разобранными лежит, да еще на чердаке парочка в относительно целом состоянии пылится. Было у него время, когда увлекался технической пироманией, лет двенадцать назад. Помню, какие фейерверки он в детстве для меня делал… А потом прекратил и стал нелюдимым затворником, которого даже родная и прежде любимая дочь видела только по праздникам.