Кейт Лаумер - Затерявшийся в мирах

— Что будем пить, дружище? — пробормотал он и свалился вниз с оглушительным грохотом. Женщина отбросила в сторону сковородку, послужившую для самообороны, и наградила Лафайета сердитым взглядом.

— Зачем понадобилось его злить? — спросила она, оглядывая О’Лири с ног до головы. — Ведь я тебя впервые вижу. Кто ты, в конце концов? Клянусь, я ему с тобой не изменяла.

— Не может быть, чтобы вы меня не помнили! — воскликнул Лафайет. — Что здесь произошло? Как вы с Аланом попали в этот свинарник? Где дворец? А Дафна? Вы не видели Дафну?

— Даффи? У нас зовут так одного бродягу, у которого не все дома. Он сюда заходит иногда — клянчит, чтобы ему налили. Только последнее время я его не видела…

— Да нет, я сказал Дафна. Это девушка, точнее, моя жена. Она невысокого роста, но маленькой ее не назовешь, красивая, стройная, у нее темные волосы…

— Мне бы она пришлась по вкусу, — послышалось с пола глухое бормотание. — Вот подождите, только встану на ноги…

Женщина пихнула Халка ногой в голову и властно прикрикнула:

— Проспись, болван!

Потом игриво взглянула на Лафайета и пригладила волосы.

— Послушай, чем я хуже этой особы, — небрежно спросила она.

— Адоранна! Я говорю о Дафне — графине — моей жене!

— Ну конечно, о графине! Сказать по правде, нам последнее время не до графинь. Все больше считаем наши жемчуга, такие дела. А теперь, если ты не возражаешь, я уберу эту падаль.

— Позвольте вам помочь, — быстро предложил Лафайет.

— Это лишнее. Я и сама могу справиться.

— С ним все в порядке? — Лафайет перегнулся через стойку и посмотрел на шеф-повара, не по своей воле отошедшего ко сну.

— С Халком-то? Его можно бить по башке подковой, даже если она будет на лошадином копыте.

И, схватив Халка за ноги, она потащила его на кухню.

— Постойте, Адоранна, послушайте…

— Что еще за имя ты придумал? Я уже сказала — меня зовут Свайнхильд.

— Вы и в самом деле меня не помните? — Лафайет вглядывался в знакомое прекрасное лицо, испачканное сажей и жиром.

— Ну, хватит, с меня довольно, дружок. Кончай паясничать и убирайся отсюда: мне пора закрывать трактир.

— Но ведь еще рано.

Свайнхильд вскинула бровь:

— А ты можешь еще что-нибудь предложить?

— Мне надо с вами поговорить, — взмолился Лафайет.

— За это нужно платить, — решительно ответила Свайнхильд.

— С-сколько?

— По часам или на всю ночь?

— Я думаю, мне хватит несколько минут, чтобы все объяснить, — живо отозвался Лафайет. — Прежде всего…

— Одну минутку. — Женщина отпустила ноги Халка. — Мне нужно надеть рабочую одежду.

— Вы и так прекрасно выглядите, — поспешно остановил ее Лафайет. — Как я только что сказал…

— Кто ты такой, чтобы учить меня, что мне делать?

— Как кто я такой? Ведь мы с вами давно знакомы. Помните нашу первую встречу? На балу, который устроил король Горубл, чтобы отпраздновать мое согласие отправиться на бой с драконом? На вас еще было голубое платье, расшитое жемчугом, а на поводке вы вели тигренка…

— Бедняга, — воскликнула Свайнхильд, начиная что-то понимать. — Ты не в своем уме, верно? Что же ты раньше не сказал? Послушай, — вдруг сообразила она, — когда ты сказал, что хочешь поговорить со мной, ты на самом деле хотел только поговорить, да?

— Конечно, что же еще? А теперь, Адоранна, выслушайте меня. Я не знаю, что произошло — быть может, какое-то гипнотическое внушение, — но я уверен, что если вы постараетесь, то вспомните меня. Попробуйте сосредоточиться: представьте большой дворец из розового кварца, рыцарей и дам в изысканных туалетах, вереницу веселых праздников и торжеств…

— Не торопись, голубчик. — Свайнхильд достала из-под прилавка бутылку, выбрала два мутных стакана из груды посуды, сваленной в деревянную мойку, и наполнила их. Она приподняла свой стакан и вздохнула.

— Твое здоровье, приятель. Ты такой же ненормальный, как пара скачущих белок, но, надо признаться, у тебя занятные фантазии.

Уверенным движением она подняла стакан и залпом осушила его. Лафайет отхлебнул из своего стакана, скривился, а затем выпил все до дна. С непривычки он закашлялся, и Свайнхильд сочувственно посмотрела на него.

— Дело в том, что… — начал Лафайет и запнулся. — Дело в том, что я не могу ничего объяснить, — безнадежно закончил он.

Вдруг с новой силой заныли ссадины и ушибы. Он с тоской подумал о хорошем обеде, горячей ванне и теплой постели.

Свайнхильд погладила его руку своей жесткой маленькой ладонью.

— Не переживай об этом, дорогой. Завтра, может быть, все станет лучше.

Потом резко прибавила:

— Только я в этом сильно сомневаюсь.

Она вновь наполнила свой стакан, осушила его и, взяв пробку, решительно заткнула ею бутылку.

— Лучше не будет, пока правит этот козел, герцог Родольфо.

Лафайет до краев наполнил свой стакан и вновь залпом выпил его, не сознавая, что он делает, пока огненная жидкость не обожгла ему горло. Отдышавшись, он спросил:

— Не могли бы вы сказать мне, где я нахожусь и что здесь происходит? Похоже, это не Артезия. И тем не менее, существует определенное сходство: вы с Аланом, например, да и ландшафт в целом. Если мне удастся установить и другие существенные параллели, то я, возможно, сумею во всем разобраться.

Свайнхильд рассеянно почесала под мышкой.

— Рассказывать-то особенно нечего. Пару лет тому назад это было вполне приличное герцогство. Мы, понятно, не были богаты, но как-то сводили концы с концами. Потом дела пошли хуже и хуже: налоги, правила, законы. Сначала все пожрала саранча, потом два года подряд урожай винограда страдал от милдью, потом кончились дрожжи, а вслед за ними исчез и эль. Мы кое-как перебивались на импортном роме, но потом и он кончился. С тех пор сидим на пиве и колбасе из сурков.

— Кстати, о сурках, — сказал Лафайет. — Это, должно быть, вкусно.

— Бедняга, ты, видно, проголодался.

С этими словами Свайнхильд подняла брошенную сковородку, помешала угли в очаге и бросила лепешку из серого подозрительного мяса в плавящийся на сковороде жир.

— Расскажи мне об этом герцоге Родольфо, — предложил Лафайет.

— Я только раз и видела его, когда однажды в три часа ночи возвращалась из герцогских казарм. Я там, понимаешь, навещала заболевшего приятеля. А старикашка в это время прогуливался в своем саду. Было еще рано, вот я и решила перелезть через забор и завести с ним знакомство. Такие, как он, не в моем вкусе, но связи во дворце никогда не помешают.

И Свайнхильд кинула на Лафайета взгляд, который должен был выражать смущение.

— Но старый дурак быстренько выдворил меня оттуда, — закончила она, разбивая крохотное яйцо о край сковороды. — Начал говорить, что я ему в племянницы гожусь. На большее у него ума не хватило. Вот я и спрашиваю: как может этот старый осел управлять страной?