Елизавета Абаринова-Кожухова - Два демона

— Василий, вы меня любите? — спросила она требовательно.

Василий был готов ко всему, но только не к этому. А потому ответил первое, что пришло в голову:

— Я вас уважаю, госпожа Хе…

— Вы что, отвергаете мои нежные чувства? — В голосе баронессы прозвучала угроза.

— Я, знаете ли, ну… — Василий не знал, что сказать. И наконец придумал: — Я предпочитаю холостую жизнь…

— А я и не покушаюсь на вашу руку, — с пафосом отвечала баронесса, — мне нужно ваше сердце!

Это прозвучало несколько по-людоедски, отчего у Василия пробежал холодок по спине. Хотя он и понимал, что госпожа Хелена просто оговорилась. А она тем временем, отпустив один лацкан, принялась нервно расстегивать пуговки своей кофточки.

— Э-э-э, мадам, давайте не будем забегать вперед, — неуверенно промямлил Василий.

Великий Сыщик не был пуританином. И, мягко говоря, не чурался прекрасного пола. А баронесса была достаточно интересная женщина в расцвете лет. И все же что-то его останавливало.

— Госпожа Хелена, — осторожно начал Василий, — если вас интересуют картины Врубеля, то… — Здесь он сделал длинную паузу, а баронесса перестала теребить пуговки.

Пауза затянулась.

— Ну так говорите же! — не выдержала госпожа Хелена.

В глазах Дубова сверкнула озорная искорка:

— …если вас интересуют картины Врубеля, то причем тут мое сердце?

Баронесса поняла, что попала впросак, и стушевалась. Отпустила пиджак. И уж совсем как-то машинально пожала плечами. Дубов не спеша направился к дверям, она его не удерживала. Госпожа Хелена стояла будто в задумчивости посреди своего дома-музея, словно сама превратившись в экспонат. Лишь когда хлопнула дверь, баронесса обернулась и, криво усмехнувшись, погрозила пальцем мумии фараона:

— Говорила же я тебе: не путай любовь с наукой!

***

Выйдя от баронессы, Дубов решил прогуляться пешком по городу. Немного проветриться и поразмыслить. И как-то совершенно незаметно ноги сами привели его на угол Матвеевской и Родниковой. То есть в то самое место, где была найдена угнанная "Латвия". Детектив по привычке размышлял: "Район, конечно, шебутной: хулиганы, пьяницы, мелкие спекулянты типа "спиртик-водочка". Но никакие террористы и путчисты здесь не обитают, такие живут в более престижных районах города. Что здесь делать наемным бандитам? Оружием тут не торгуют, по крайней мере, приличным. Развлечься? Так ведь и "приличные девочки" в этом районе не водятся. Что им здесь делать? В смысле, наемникам. Может, действительно водитель микроавтобуса что-то приврал? Хотя все равно непонятно — зачем?"

И тут плавный ход мыслей детектива был нарушен самым бесцеремонным образом — кто-то подошедший сзади закрыл Дубову глаза и спросил сладким голосом:

— Васенька, а ну-ка отгадай Сашульчика по голосу!

— Мешковский!… - простонал Дубов.

Для жителей Кислоярска этого было вполне достаточно, чтобы понять, какая чума внезапно свалилась на детектива. Для остальных же поясним. Александр Мешковский в свое время был видной фигурой в культурной жизни города. Всяческие шоу, презентации и инсталляции не обходились без его участия. А потом… А потом Мешковский начал пить. Злые языки поговаривали, что проблема в его сексуальной ориентации: мол, прекратились гонения на голубых, так они и растерялись. Это, конечно же, было не так. Просто Сашульчик потерял веру в свой талант. Это был, так сказать, затянувшийся творческий кризис, вроде самолета, попавшего в штопор. Когда уже не слушаются рули и земля стремительно приближается все ближе и ближе… А стихийным бедствием Мешковский стал благодаря своим бесконечным монологам. И спорить с ним выпившим, а выпивши он был всегда, было бесполезно, потому как он жутко обижался и начинал изображать из себя "уличную девку". Хотя настоящие уличные девки сгорели бы от стыда при виде такого поведения.

Так что у Дубова было два выхода, один другого краше: либо скандал, либо выслушать порцию бессвязной болтовни и потихонечку смыться. Василий не любил шумных и непристойных сцен, а потому предпочел второй вариант. А Мешковский уже извергал фонтаны слов, даже не интересуясь, слушают ли его:

— …А друзья называли Чайковского любовно "чайничек". И хотя у нас совершенно уснуло правосудие, "золотой век" поэзии уже позади. В связи с этим, я думаю, надо признать все же, что водка лучше виски и Тихона Хренникова. Он не умел писать письма, а я, наверное, съезжу в Австралию. Так, на недельку…

Дубов мало обращал внимания на всю эту болтовню и лишь кивал головой время от времени, стараясь изобразить заинтересованность.

— …Им, конечно, далеко до Генриха Манна, но зато какие смелые и наглые. И с автоматами. Это здорово возбуждает, — продолжал изливаться Мешковский. Дубов же при слове "автоматы" профессионально насторожился. — Всю ночь мы разговаривали. А наутро их уже не было. Как жаль, как жаль, — опечалился Мешковский и даже, похоже, решил пустить слезу, но не выжал. Что его еще больше огорчило. — Полный стол водочки, а поговорить не с кем. Может, вы заглянете ко мне, Василий Николаевич?

— Загляну, — решительно ответил сыщик, что даже на секунду сбило Сашульчика с толку. Но лишь на секунду. Думать он был не любитель, а жил лишь эмоциями.

— Вы мне всегда нравились, Василий, — с пафосом произнес Мешковский. — Вы грубоваты и малопрезентабельны, но я вас понимаю. Пойдемте ко мне. Я покажу вам письма Чайковского к Жириновскому.

***

Беспорядок в квартире Мешковского был продолжением беспорядка в его голове. Богемно, со вкусом и немного грязно. Василий знал Сашульчика и потому знал, что выудить что-либо из него можно только между первыми ста граммами и вторыми ста граммами. В этом промежутке Мешковский был более-менее вменяем. А потому, как только они сели за стол и выпили по рюмке, Дубов стал наседать на него с вопросами.

— Где это вы, Сашульчик, так разжились водочкой? — как бы невзначай поинтересовался сыщик. — Да и продуктов, я вижу, целая куча… Должно быть, нашлись богатые спонсоры?

— О, да-да, — радостно подхватил Мешковский, — такие спонсоры! Такие симпатичненькие мужчинки! — Тут Сашульчик испуганно смолк. — Ах, ведь их главный предупреждал, чтобы я молчал об их визитации!

— Вот как? — удивился Василий. Или сделал вид, что удивился. — Странно. Обычно господа спонсоры не очень-то любят скромничать — наспонсорят на полушку, а шуму… — Детектив доверительно понизил голос: — Но мне-то вы можете все рассказать, я вас не выдам.

— О да! — томно повел глазками в сторону бутылки радушный хозяин. — Если бы вы, Васенька, были поэтом, то я сбацал бы в "Железке" вашу репрезентацию, а в спонсоры непременно позвал тех противненьких мужчинок.

— А что это за мужчинки? — Василий решил идти напролом, так как знал по опыту, что еще минут десять — и Сашульчик совершенно перестанет быть пригоден к деловому употреблению.