Della D. - Зеркальное отражение

- …Мистер Снейп, вы когда‑нибудь были в комнатах своего профессора?

— Да, сэр.

— Он приглашал вас туда после отбоя?

— Да, сэр.

— Вы были в его спальне?..

— Да, сэр…

— Северус? – обеспокоенный голос прервал обрушившиеся ни с того ни с сего воспоминания. – Что с тобой? – Гарри заглядывал ему в лицо, в его глазах была тревога.

— Все в порядке, — Снейп встряхнул голову, прогоняя остатки видений. – Но я не хочу с тобой говорить сейчас об этой комнате, — он снова отвернулся, продолжив свой путь.

— Как скажешь, — чуть растерянно согласился Гарри. – Как скажешь…

***

Гарри не знал точно, сколько он проспал. Когда он проснулся, было темно. Еще темно, уже опять темно – ему было трудно сказать. Северуса не было, чему мальчик был отчасти рад: скорее всего, пробуждение в объятиях зельевара смутило бы его. То, что кажется нам естественным, правильным и нужным, когда нам плохо, выглядит совсем иначе, когда мы приходим в себя.

Сев на постели, Гарри немного поморщился. Голова была чугунной, тело как‑то странно ломило, как при высокой температуре, одну ногу он, очевидно, отлежал, и теперь ее покалывало. Наверное, он все же проспал целый день.

Гарри сполз с постели и поплелся к двери. Дом был погружен в темноту и тишину. Сердце участило свой ритм, когда мальчик прошел по второму этажу, спустился на первый, но и там было также тихо и темно. На несколько секунд его охватила паника: что‑то случилось, просто так Северус не оставил бы его. Однако Гарри подавил это чувство, убедив себя, что Снейп не может круглые сутки сидеть дома, у него могут быть какие‑то дела, и он вполне мог уйти по этим делам, если думал, что Гарри еще спит и будет спать долго.

Стоило ему успокоиться, как он услышал невнятный шум. Прислушавшись, мальчик понял, что источник шума находится в библиотеке. Едва приблизившись, Гарри услышал голоса. Один из них принадлежал Северусу, а другой, к его изумлению, — Гермионе.

— Спасибо что зашли, мисс Грейнджер, — голос зельевара казался странным, слишком хриплым, слова он произносил нечетко.

— Вы были так взволнованы и расстроены, что я не могла не зайти, — Гермиона отвечала мягко и как‑то буднично. Интересно, часто она вот так «заходит»? – И я думала, вне школы вы зовете меня по имени.

— Вы правы, — Снейп хмыкнул. Гарри не выдержал и припал к замочной скважине, чтобы видеть все, что происходит. Гермиона как раз забралась в кресло с ногами и, не отрываясь, смотрела на Северуса, который стоял у камина, глядя на гаснущие угли. На нем не было мантии, только брюки и рубашка, рукава которой были закатаны до локтя. В руках он грел стакан с огневиски. Бутылка, янтарной жидкости в которой оставалось максимум на два пальца, стояла на каминной полке. Гарри не мог разглядеть лица зельевара, поскольку тот стоял спиной к двери, а лицо Гермионы видел только в профиль.

— Я смотрю, вы все отмечаете Рождество? – с легким укором произнесла Гермиона.

— Вам нечего опасаться, — Гарри готов был поклясться, что губы Снейпа искривились в его фирменной усмешке, когда он сказал это. – Я, может, и пьян, но не опасен. Когда я выпью, я много говорю, но я смирный.

— Я боюсь не за себя, а за вас, — она чуть улыбнулась. – Плохой признак, если человек пьет в одиночестве.

— Хотите выпить со мной? – Северус чуть развернулся и вопросительно посмотрел на нее. Гермиона отрицательно покачала головой.

— Что‑то случилось? – напряженно поинтересовалась она. – Опять Гарри? Вчера мне показалось, что у вас все наладилось…

— Дело не в нас с Гарри, — перебил ее Снейп. – Хотя… дело в Гарри. – Он сокрушенно покачал головой и сделал большой глоток. – Только не думайте, что я сошел с ума, — попросил он. – Я должен вам кое‑что рассказать. – Северус поставил опустевший стакан на каминную полку рядом с бутылкой и повернулся к Гермионе. Та как раз зябко поежилась, обхватив себя руками.

— Вы пугаете меня, профессор, — в ее голосе действительно слышалась тревога. – Что случилось с Гарри? Вчера он выглядел вполне…

— Вчера с нами был не Гарри, — будничным тоном сообщил зельевар, делая несколько шагов в сторону и пропадая из вида мальчика, затаившего дыхание у замочной скважины.

— Извините?

— Я неправильно выразился, — сам себя поправил Снейп, снова приближаясь к креслу девушки с пледом в руках. – Вчера с нами был не тот Гарри, которого мы знали, — он аккуратно укрыл Гермиону пледом и вдруг неожиданно присел на корточки рядом с креслом, положив ладони на подлокотники. Теперь он смотрел на нее снизу вверх. – Поверьте мне Гермиона, я не спятил и не пьян… вернее пьян, но не в этом дело. Десять дней назад, когда начались каникулы, мы с Гарри работали в лаборатории. Ничего особенного, просто экспериментировали. Его зелье взорвалось, и он потерял сознание. А когда пришел в себя – это уже был другой Гарри. Вы знакомы с теорией параллельных пространств? Миры, в которых все случилось иначе, не так, как в нашей жизни. Так вот, этот Гарри оттуда. Из мира, где я никогда его не усыновлял. Мира, где по–прежнему жив Лорд, где я служу ему и Ордену Феникса.

— Этого не может быть, — потрясенно выдохнула девушка. – То, что вы говорите… Так не бывает! Вы уверены?

— Я проверял. Это не мой сын.

— Но как… как это могло произойти?

— Как я понял, в его мире в тот же самый момент он приготовил практически то же самое зелье, которое тоже взорвалось. Они поменялись сущностями, душами – называйте, как хотите. Случай беспрецедентный. По крайней мере, мне так и не удалось найти описания подобного в книгах.

— Но тогда наш Гарри…

— Верно. – Снейп кивнул. – И я не знаю, что делать. Вернуть все на свои места можно, только снова одновременно приготовив и взорвав зелья в обоих мирах, но как согласовать это?

— Но так ведь нельзя! Должен же быть способ!

— Его нет, Гермиона. Его нет, — голос Северуса стал почти шепотом. – Я уже проверил все, что мог.

Гермиона посмотрела на него долгим внимательным взглядом, а потом тихо спросила:

— Что вы мне не говорите, профессор?

Снейп резко встал, подошел к камину, схватил бутылку и вылил остатки огневиски в стакан. Какое‑то время он просто смотрел, как блики едва горящего огня играют в бокале, а потом сделал еще один большой глоток.

— Я предал его, предал собственного сына, — скороговоркой произнес он, а потом снова посмотрел на Гермиону. – В какой‑то момент я поймал себя на мысли, что хочу не найти способа вернуть все на место. Хочу, чтобы со мной остался этот Гарри… У него была тяжелая жизнь, о нем никто никогда не заботился, не любил его. Он так привык к этому, что даже малейшие проявления заботы с моей стороны воспринимает как нечто из ряда вон выходящее. И так жаждет элементарной ласки… Он так похож на того маленького мальчика, что когда‑то поселился в моих хогвартских подземельях! Он тянется ко мне, хотя еще несколько дней назад ненавидел. Он готов часами разглядывать наши колдографии, слушать мои рассказы, просто говорить со мной, а мне так не хватало этого в последнее время, — он вдруг нахмурился и резко отвернулся, пряча лицо. – Я ужасный эгоист, не так ли?