Della D. - Зеркальное отражение

Поттер протянул руку за пергаментом и сосредоточенно забегал глазами по строчкам, морща лоб, словно напрягая память. В конце концов он уверенно произнес:

— В общем и целом, все верно, но я не клал липу. Правда, при данном сочетании компонентов это не имеет никакого значения: сандал, положенный в зелье на ранней стадии, сводит на нет ее действие.

Со стороны Снейпа послышался странный звук. Зельевар то ли задохнулся от удивления, то ли поперхнулся… по той же причине. Впрочем, Люпин и МакГонагалл были удивлены не меньше. Встретив их недоуменные взгляды, Гарри только пожал плечами.

— Я с четырех лет смотрел, как он варит зелья, – пробормотал он, не уточняя, на кого именно смотрел.

— Не хочу показаться занудой, – угрожающе произнес Снейп, – но не пора ли вам, директор, объяснить, что происходит?

— Что ж, думаю, ты прав, Северус, – Дамблдор откинулся в кресле, соединяя кончики пальцев. – Должен начать с небольшого экскурса в прошлое. Двенадцать с половиной лет назад, когда Гарри исполнилось четыре года, у него произошел первый так называемый неконтролируемый выброс магии. Я, конечно, наблюдал за ним с тех пор, как оставил на попечение родственников, и этот инцидент не остался мною незамеченным. Видел я и как на это отреагировал мистер Дурсль, дядя Гарри. Должен признаться, не думал, что человек может прийти в такое бешенство из‑за разбитой вазы. Я был почти готов аппарировать на Тисовую улицу, потому что испугался за жизнь Гарри. Но дядя только побил его и запер в чулане.

МакГонагалл сдавленно ахнула, а Снейп стиснул зубы, стараясь оставаться невозмутимым.

— Я не мог оставить подобное обращение без внимания, – продолжал Дамблдор. – Я оказался перед непростым выбором. С одной стороны, магия защищала Гарри в доме его кровной родственницы – Петунии Дурсль. Лучшего убежища для Мальчика–который–выжил и представить нельзя. Но с другой стороны, мог ли я оставить ребенка в доме, где с ним обращались подобным образом? Что было опаснее: забрать Гарри из‑под опеки магглов, делая его более уязвимым для Волдеморта, если бы тот вернулся, или оставить его под защитой дома, где его били, лишали еды и запирали в чулане? Думая о возможных альтернативных опекунах, я полагал, что самым безопасным для мальчика будет поселиться в Хогвартсе, а самым подходящим опекуном считал тебя, Северус, – директор посмотрел на удивленного зельевара.

— Во имя Мерлина, Альбус, – пробормотал Снейп, – с чего вы это взяли?

— Во–первых, ты в то время постоянно жил в Школе. Во–вторых, Метка на твоей руке известила бы тебя первым о возрождении Волдеморта, как это и произошло два года назад. В–третьих, ты вел достаточно уединенный образ жизни, что позволило бы оградить Гарри от чрезмерного почитания в Волшебном мире. Были еще разные мелкие причины, которые я сейчас перечислять не буду…

— И вы бы сделали это? – голос Северуса прозвучал тихо, когда он шагнул ближе к столу директора, но сидевший в кресле мальчик, рядом с которым он оказался, узнал опасные нотки в голосе своего приемного отца. – Вы бы заставили меня воспитывать ребенка Поттера, который каждый день напоминал бы мне о том, что делал со мной его никчемный отец? Вы правда могли бы так поступить со мной?

— Должен сказать, Северус, я верил, что тебе бы это тоже пошло на пользу, – Дамблдор встретил разгневанный взгляд зельевара и выдержал его.

— Так и было, – подал голос Поттер. – Ты не раз говорил мне, что общение со мной дало тебе шанс на новую жизнь.

Снейп резко повернул голову в сторону Гарри и одарил того самым устрашающим взглядом из своего арсенала. Щенок, да как он смеет?! Он никогда не пустил бы поттеровского отпрыска к себе на порог. Однако в следующую секунду весь его гнев улетучился, уступая место разочарованию. Дамблдор мог его заставить взять Поттера под опеку, не спрашивая о чувствах. Как всегда.

— Нет, Гарри, – неожиданно сказал директор, и Снейп снова перевел взгляд на него. – Так не было. К сожалению, я не был уверен, что мы сможем защитить тебя, если заберем от Дурслей. Мне пришлось оставить тебя там, в том ужасном доме.

— Но как же… – растерялся мальчик. – Я же помню, как вы привели меня к Северусу, помню, как он грозился пустить меня на ингредиенты для зелий, когда злился. Помню, как мы праздновали Рождество и наши дни рождения, как ездили отдыхать летом, как выбирали дом, – голос Гарри становился все громче и взволнованней. – Помню, как он читал мне на ночь, помню, как учил читать меня самого. И еще учил правильно говорить… И зелья варить… И окклюменции… Скажете, всего этого не было? Но откуда я тогда знаю о взаимодействии сандала и липы в зельях? – почти закричал он, вскакивая на ноги. – Или, может, дядя Вернон учил меня закрывать сознание от проникновения легилиментов?

— Успокойся, пожалуйста, – попросил Дамблдор, не повышая голоса. – Все это было, я не сомневаюсь. Но не в этом мире.

Слушая слова мальчика, Снейп пребывал в странном состоянии. Он чувствовал волны искренности, исходящие от Поттера, он определенно верил в то, о чем говорил. Но представить себя читающим сказку на ночь сыну Джеймса Поттера Северус не мог. «Или я сошел с ума, или мир сошел с ума», – подумал он. Слова Дамблдора о том, что «все это было», убедили его в том, что это мир сошел с ума, но следующая реплика директора произвела на него эффект ведра холодной воды.

— Не в этом мире? – тупо повторил он.

***

— Альтернативные реальности? – эхом повторил Гарри, удивленно глядя на профессора Снейпа. Тот едва качнул головой и поерзал в кресле, устраиваясь удобней.

— Ты что‑нибудь слышал о теории возможностей и выборов? – спросил зельевар, подперев голову рукой и продолжая неотрывно смотреть на мальчика. Гарри отметил про себя, что этот взгляд его не пугает, как обычно, хоть ему и было под ним неловко.

— Нет, – опасливо признался он, ожидая потока сарказма и издевок. Но Снейп только произнес лекторским тоном, словно был на уроке:

— Это что‑то среднее между фаталистической теорией, утверждающей, что все в жизни человека предопределено Высшими Сферами и что бы он ни делал, результат будет тем же, и теорией человеческой воли, которая утверждает обратное. Теория возможностей и выборов предполагает, что каждый день любой человек делает множество выборов, которые в результате формируют его судьбу. Сделав выбор, мы неумолимо идем к некоторому событию, которое уже нельзя предотвратить, если только на пути не представится еще одна возможность. При этом есть события, которые произойдут с тобой так или иначе, какие пути ни выбирай. Разница только в длине пути до этого события. И есть события, возможность прийти к которым представляется только раз в жизни. Мы можем воспользоваться этой возможностью и кардинально изменить нашу жизнь, а можем упустить ее, так никогда и не узнав, чего лишились.