Сара Хагерзак - Самба

Профессор скрипнул зубами и качнул головой:

— Спасибо за предложение, Люциус, но я вынужден его отклонить.

Малфой удивлённо взглянул на него:

— Вероятно, я был плохо информирован о твоих… перспективах, Северус, раз ты пренебрегаешь возможностью заработать, которую я тебе предлагаю… Жаль, мне не хотелось бы пускать в поместье чужого человека.

Сухо попрощавшись, Люциус ушёл, а Снейп остался, кипя от гнева и обиды. Он понимал, что теперь ему придется или переступить через свою гордость и искать какую‑нибудь работу, подобную этой, либо влачить нищенское существование на пособие, положенное вышедшим в отставку преподавателям. Либо… Либо он должен будет заставить себя поверить в то, что пыталась внушить ему мисс Уизли, и попытаться восстановить свои навыки зельевара хотя бы в той мере, чтобы иметь возможность нормально преподавать.

Снейп сжал зубы и пошёл в лабораторию. Для начала нужно хотя бы убрать заклинанием пыль и проверить запасы ингредиентов…

Сомнительное удовольствие рассказать мисс Уизли о том, что она, по всей видимости, находится под действием проклятья, выпало именно Снейпу. Через пару дней, когда Джинни после ужина зашла к нему, профессор поинтересовался её самочувствием.

— Что происходит, профессор Снейп? — довольно резко спросила она в ответ. — Мадам Помфри тоже каждый день меня спрашивает, как я сплю и как себя чувствую. С чего вдруг такая забота?

— С того, что у нас есть основания предполагать, что вас прокляли… — сдержано ответил Снейп.

Он вкратце рассказал Джинни о событиях недавней ночи и о разговоре, который последовал за этим.

— Значит, никто пока не знает, что со мной? — на удивление спокойно спросила она, поднявшись из кресла и подходя к протянувшимся вдоль стен профессорской гостиной книжным полкам.

— По всей вероятности, это какое‑то проклятье, воздействующее на подсознание, — принялся объяснять Снейп, глядя, как Джинни одну за другой перебирает книги из его собрания магловских детективов.

Он не слишком афишировал свое пристрастие к этому жанру, но когда выяснилось, что Джинни, как и он, большая любительница Честертона и Агаты Кристи, позволил ей пользоваться этой частью своей библиотеки.

— И что со мной будет? — всё так же безучастно спросила она, вынимая сборник «Неведение отца Брауна» и проглядывая оглавление.

— Надеюсь, что ничего, — ответил Снейп. — Такие проклятья обычно действуют очень медленно, и я приложу все усилия к тому, чтобы нейтрализовать его, прежде чем вам будет причинен серьёзный вред.

О том, что результатом проклятья такого рода в конечном итоге может стать полная потеря рассудка, он предпочел лишний раз не упоминать.

— Поисками контрзаклятья будете заниматься вы? — спросила Джинни, вернувшись на место и положив книгу на столик рядом с креслом.

— Если пожелаете, можете обратиться в больницу святого Мунго… — пожал плечами Снейп.

— Нет, — Джинни поспешно замотала головой. — Мне бы не хотелось, чтобы это получило огласку… Знаете, если моё имя снова всплывет в газетах… Представляю себе заголовок: «Бывшая подружка знаменитого Гарри Поттера сошла с ума, не выдержав расставания с героем магического мира»…

Джинни, слегка усмехнувшись, кивнула на книгу:

— Я возьму вот эту?

— Да, конечно, — машинально ответил Снейп. — Джинни, мы постараемся сделать всё, что в наших силах. Вы ведь помните, что всякий, кто нуждается в помощи, всегда найдёт её в стенах Хогвартса…

— Я помню, — кивнула она и добавила: — И знаю, что на вас можно положиться.

Снейп удивлённо взглянул на неё. Доверие было не тем чувством, которое он обычно вызывал у людей. Но Джинни говорила совершенно серьёзно.

— Наверное, мне должно быть страшно, — сказала вдруг она, — но я не боюсь. Мне всё равно… Может быть, это тоже часть проклятья?

— Не исключено, — осторожно согласился Снейп.

Он подумал, что, скорее всего, её безразличие вызвано совсем другими причинами, но предпочел не затрагивать эту болезненную для Джинни тему.

— Так значит, кроме директора и вас с мадам Помфри больше никто не знает об этом? — Джинни задумчиво разглядывала обложку книги, лежащую перед ней.

— Больше никто, — кивнул Снейп.

— Слава Мерлину! — устало вздохнула она. — Мне так надоела суета вокруг моей персоны… Знаете, когда я была с Гарри, мне пришлось всё время сталкиваться с этим. Он‑то всегда был предметом постоянного внимания окружающих; его даже радовало, что теперь его имя упоминается в газетах в связи с победами в квиддиче… Гарри больше нравится быть Парнем–Который–Классно–Ловит–Снитч, чем Мальчиком–Который–Выжил, — Джинни грустно улыбнулась. — А я так и не привыкла к тому, что на нас постоянно оглядывались. Пока всё было хорошо, это не имело особого значения. Но потом… потом всё стало меняться — как‑то незаметно…

Джинни сидела, отвернувшись к огню и подперев голову рукой; её лица не было видно, и это радовало Снейпа: он чувствовал себя неловко, так как разговор приобрел совершенно неожиданное для него направление.

— Просто у меня была работа, больница, пациенты, — продолжала она, — а у него — тренировки, поклонники, друзья — старые и новые. Я понимала, нельзя всё время сидеть и любоваться друг на друга, у каждого — своя жизнь. В конце концов, мне бы тоже не понравилось, если бы Гарри запретил мне встречаться с моими друзьями… Но иногда, даже когда мы были рядом, мне казалось, что со мной находится только его тело, а сам он где‑то совершенно в другом месте…

Профессор удивлённо слушал её и вспоминал просьбу МакГонагалл об «откровенном разговоре» с Джинни. Раньше мисс Уизли никогда не говорила с ним о своих чувствах. Что бы ни думала Минерва по поводу их встреч, на деле всё сводилось к тому, что они просто сидели в гостиной профессора, пили чай и обсуждали школьные новости: сколько котлов взорвалось на прошлой неделе в кабинете зельеварения, какие новинки из Зонко отобрал Филч после последнего похода студентов в Хогсмит, что за странная инфекция напала на Хаффлпаффцев, и тому подобное. Иногда, когда у Снейпа было много непроверенных контрольных, Джинни просто брала книгу и читала её, сидя в кресле, пока он исправлял ошибки в студенческих пергаментах; иногда она помогала профессору варить лечебные зелья для больничного крыла… Во всём этом не было ровным счётом ничего романтического, и по негласной договорённости они никогда не заводили разговоров ни об отношениях Джинни и Поттера, ни, тем более, о прошлом самого Снейпа.

Неужели директор уже тогда каким‑то волшебным образом предвидела возможность такого разговора? Что это, какая‑то особая магия директорского кабинета, или просто она лучше разбиралась в людях и предполагала, что рано или поздно Джинни захочет с кем‑то поговорить о своих проблемах, и этим «кем‑то» станет именно он? Снейп внимательно слушал, и не в последнюю очередь — потому, что в её словах могла промелькнуть информация, связанная с проклятьем.