Николай Воронков - Непослушная игрушка

Дальнейшее описать почти невозможно, такое можно только увидеть. Не было ни взрывов, ни ударов. Центральная башня качнулась, начала заваливаться, а потом её просто раздавило, как будто мой шар превратился в гигантский каток. Прилегающие куски стены обрушились, но путь шара превратился в ровную дорогу из вдавленных в землю камней и обломков. Раздавив по инерции ещё несколько зданий, шар остановился и растворился в воздухе. Крики раненых огласили воздух.

Результат был невероятным и неожиданным, но мне понравился. Уже более уверенно создал новые шары и отправил их в угловые башни. Может я немного поторопился, но на этот раз шары получились меньше, чем первый, и угловые башни просто обрушились. После этого до горожан, видимо, дошло, что всё это не случайно. А так как из врагов рядом был только я со своим отрядом, то в нас полетели настоящие камни чуть не в сотню килограмм весом. Пришлось отправить ещё пару шаров в те места стены, где больше всего толпилось народа и, предположительно, размещались метательные орудия. Получилось ещё хуже — на этот раз мне удалось снести только верхушки стен. Но и этого оказалось достаточно. Стены опустели и установилась относительная тишина.

Я напрягся в ожидании ответной атаки, и даже начал готовить нечто плоское, но тоже действующее как каток. Но минута проходила за минутой, а атаки всё не было. А вот у моих солдат, когда я повернулся к ним, настрой был самый боевой. Глаза горят, руки сжимают мечи, даже кони нервно переступают, чувствуя настроение хозяев. Ещё бы! Город без укреплений, защитники деморализованы. Только и осталось, что ворваться внутрь и рубить, рубить! Как только я сел на коня, Пеко взволнованно спросил.

— Атака, милорд?

Я отрицательно покачал головой.

— Я приезжал только поговорить. А это им… чтобы дерьмом не кидались. Больше вины за ними пока нет.

— Но… они же не признают вашу власть!

— Вот и пусть живут своим умом. Сами торгуют, сами защищают свои богатство. Одним им теперь лучше — не удержавшись, я хмыкнул, с удовольствием разглядывая разрушенную стену — Но следующий раз, надеюсь, они будут разговаривать вежливо.

Пеко с сожалением посмотрел на стену, потом вдруг повеселел.

— Надеюсь быть рядом, когда вы рассердитесь по-настоящему, милорд — коротко поклонился, и тут же, чуть отъехав, заорал солдатам — А ну, стройся! Сегодня развлечения не будет!

Колонна построилась, и мы так же неторопливо, как и приехали, двинулась обратно. Улица будто вымерла, но я не сомневался — о малейшей фразе, которую удастся подслушать, к вечеру будет известно всему городу. Может кто-то и задумается о невыгодности хамства и грубости в переговорах с Вероной. Во всяком случае, ремонт стены им обойдётся не меньше, чем десятилетний налог в пользу Вероны. А к тому времени я ещё разок в гости приеду…

А нечего было дерьмом кидаться!

Мы отъехали с десяток километров, и возбуждение постепенно спадало. А вместе с ним и настроение. Чего я собственно добился? Поговорить хотел, это правда. Ответ я услышал, можно было просто уехать, не устраивая показательные выступления. Но мнение солдат мне почему-то было важно. Хоть мы и не знаем друг-друга толком, и местные разборки мне, в принципе, до фонаря. Но… не удержался. А вот что теперь делать? Возвращаться к Вероне и доложить, что город и в самом деле для неё потерян? Так это было известно ещё неделю назад, я просто убедился в этом собственным обонянием и слухом. Может можно сделать что-то ещё, пока в городе не забыли меня и мой отряд? Чем можно их зацепить, но чтоб без крови и убийств? Что для них важно, чем они дорожат? Гордились своёй крепостью — я превратил её в решето, щёлкнув по самолюбию. Наверное, ещё дорожат свободой и независимостью. Ещё все купцы дорожат деньгами и прибылью. Попробовать ударить по этим точкам?

Мысли в голове становились всё более запутанными. Сначала я счёл причиной непривычность задачи, но когда чуть не вывалился из седла на банальной кочке, понял, что дело совсем в другом — на меня навалилась странная усталость. И с каждой минутой мне становилось всё хуже, вскоре я уже с трудом держался в седле.

На моё счастье, мы как раз проезжали очень удобную долинку, выход их которой проходил через узкий проход между холмами. В голове что-то щёлкнуло. С трудом подняв руку, подозвал Пеко.

— Командуй остановку. Сегодня всем отдыхать, а завтра с утра начинайте строить заставу, перекрывающую дорогу вон там, между холмами.

Пеко огляделся по сторонам.

— Зачем?

— Город теперь для нас теперь чужой, так что и отношения будем строить как с чужими. Дорогу перекрыть. С нашей стороны пропускать без ограничений. С той стороны — тоже свободно, но в качестве налога забирать половину товара.

— А почему не деньгами?

— Купцы ушлые, обязательно придумают, как нас обмануть. А так без разницы, кто везёт товар — хоть наш, хоть чужой.

— Но… это же товар станет в два раза дороже!

— Вот и хорошо, никто не станет покупать в городе. Да и у нас ещё подумают — то ли этот товар брать, то ли в другие города съездить.

— Но ведь вещи-то нужны!

— А мы конфискованную половину будем продавать прямо здесь, в два раза дешевле, чем раньше.

Пеко попытался представить такую «торговлю»

— И что же это получится?

— Наши будут торговать свободно, товар в городе нашим покупать будет невыгодно, он будут ждать его здесь. А купцы с города останутся без прибыли.

— И не станут ездить!

— Вот и пускай торгуют между собой. Ладно, спорить не будем, время покажет, но делать будем по-моему. И это… — я неожиданно смутился — помоги мне с лошади слезть, а то у меня что-то силы кончились…

Говорил я уже из последних сил, шёпотом, и Пеко почти не удивился. Подозвав одного из солдат, помогли мне спуститься на землю и усадили спиной к стоявшему неподалеку дереву. И тут мне стало совсем плохо. Тело настолько ослабело, что я начал заваливаться. Услышав команду Пеко, к нам подбежал один из солдат, исполнявший функции местного «фельдшера». Быстренько ощупал меня.

— Никаких ран и переломов нет — с недоумением обратился он к Пеко — Я не знаю, что с ним.

Пеко неожиданно озлился.

— А городскую стену развалить — это, что, по-твоему, ерунда? Это сколько же сил у него на это ушло?! У магов это вроде называется «откат», а может просто силы истратил слишком быстро. Дай ему самый сильный стимулятор, что мы используем перед боем, и не жалей, дай тройную дозу.

— А не загнётся? Организм и так ослаб, а тут такой удар?

— А так он просто умрёт от упадка сил! Видел я подобное.

Во время этого «консилиума» я мог только ворочать глазами, остальное уже было выше моих сил.

В меня залили чуть не кружку какой-то гадости, а минут через двадцать перенесли в наскоро поставленную палатку, и я отключился от реальности.