Даша Кудрявцева - Милана Грей: полукровка [СИ]

Его глаза блестели на бледном лице, кожа казалась мраморной из-за лунного света. Они светились, горели ненавистью. Я отшатнулась от него и остолбенела, по телу пробежали мурашки. Я боялась, но не могла отвести взгляд от его глаз. Коннон моргнул, и его глаза стали, как обычно, безмятежными и равнодушными. Стоило ему чуть отвернуться, как я схватилась за лицо холодными ладонями. По мне пробежал ужас, холодной, ледяной ужас. Выдохнув, я убрала руки от лица.

— Это заклинание из внутренней энергии создает шаровую молнию. Чем больше выпускается энергии, тем сильнее шар. Но самое главное рассчитать свои силы и не довести себя до полусмерти, — как ни в чем не бывало сказал он. — Доставай волшебную палочку.

Я последовала его совету, но меня тревожили сомнения: вдруг я не смогу рассчитать свои силы? Да и как я могу рассчитать, если не знаю их объем? Не очень-то хотелось от завышенной самооценки умирать! Да и упасть лицом в грязь перед Конноном…

— Поднеси кончик волшебной палочки к левой ладони. Лучше закрой глаза, и представь любую энергию в себе, — сказал он. Я закрыла глаза и металась от одного отсутствия идеи к другому, ища, что можно взять за энергию. — Не переставая представлять, произнеси -

«Ви интерна», — четко, заученно проговорил он. — И аккуратно отводи палочку от левой ладони круговыми движениями.

Я представила самое типичное: кровь, бегущую по венам, произнесла заклинание и начала отводить палочку от замершей руки.

— Не мотай так! — крикнул Коннон, я аж вздрогнула, но глаза не открыла. — Заново давай, только круги поменьше, — я сосредоточилась и повторила, учитывая «Не мотай так». — Тля! Милана, что ты представляешь? — напугал меня он, я чуть палочку из рук не выронила.

«Тля? — недоумевала я. — Он назвал меня насекомым, высасывающим сок из листьев? Или это он вместо «Блин»? Нет, не мог он меня насекомым назвать. Или мог?»

— Ну… — затупила я. — Кровь.

— Воздух и то эффективней!

— Я первый раз использую это заклинание. Хватит орать на меня! — не сдержалась я и крикнула на него.

Он взглянул на меня удивленно и спокойно сказал:

— Ладно. Попробуй ещё раз.

Ну, вот, теперь он подумает, что у меня нет фантазии, так ещё я и истеричка…

Я закрыла глаза, подставила палочку к руке, глубоко вдохнула. Воздух проходит через гортань, трахею, попадает в легкие, наполняет их, ребра раздвигаются. Я произнесла заклинания и начала медленно отводить палочку.

— Смотри, — тихо сказал Коннон.

Я открыла глаза: палочка наматывала ток, исходящий из ладони, на глухо трещащий шар, будто на клубок. Голубая нить сверкала и переливалась.

— Вау… — протянула я и нечаянно сбилась. Шар лопнул, обдав ладони теплом. Я взглянула на Коннона.

— Милана, — выдохнул он. После небольшой паузы Коннон поднял на меня взгляд и спросил, потирая шею: — У тебя есть воспоминания о ярких эмоциях?

— Ну, не знаю даже.

Коннон размышлял, почесывая затылок. Я, виновато опустив голову, наблюдала, как он расчищает ногой снег впереди себя. В голове не было ничего, что он требовал от меня, никаких мыслей, никаких идей. Его глаза коварно блеснули. Он посмотрел на меня исподлобья и поднял голову.

— Наверно, мистер Блек Фаст был прав, — сказал он, пристально смотря на меня. Его глаза не были равнодушными, они просили, предвкушали что-то. Когда они не скрывали его чувств, эмоций, глаза кардинально менялись, становились бездонными, глубокого серого цвета.

Я возмутилась: «Неправда! Далеко не правда! Я могу много, и мои родители погибли ни как глупцы… Как герои. Мои родители герои! Никто не смеет обвинять в этом меня и моих родителей». Во мне всё закипело, у меня было единственное желание — доказать, доказать, что Блек Фаст не прав.

Не ответив на глупое суждения, я закрыла глаза, и направила всю энергию на заклинание.

От злости рука тряслась. «Ви интерна!» — выкрикнула я, отводя волшебную палочку от ладони, и распахнула глаза. Молния наматывалась на растущий шар. Воздух наэлектризовался, шум шара стал громче.

— Отбрось его, — приказал Коннон, когда заклинание прилично разрослось.

Я дернула палочкой, и шар в секунду преодолел три метра и разбил в дребезги, выложенный вдоль каменной дороги, и оставил черное пятно на его месте. Я раскрыла рот.

— Получилось! Видел? — удивилась я. — Ты это видел? — уже широко улыбаясь, спросила я.

Коннон сдержанно усмехнулся, смотря на мое празднование. — Можно ещё?

— Давай.

Я ещё немного потренировалась, и Коннон потащил меня в школу. Несмотря на радость я чувствовала себя истощенной, даже голова побаливала и туго соображала. Наверно, по мне было видно, что я вся расклеилась, раз Коннон спросил, как я себя чувствую, на что я не стала врать и призналась, что плохо. Он дал мне карамельку — противно сладкую, но от неё мне стало полегче.

Коннон проводил меня до секции «Б», и мы распрощались.

Занятия проходили каждую ночь. Коннон доводил меня до истерики, его манера преподавать была далека от совершенства, но я поставила себе цель и шла к ней.

Единственное, что меня раздражало, — то, что когда я учила новые заклинания и тренировалась до изнеможения, он занимался своими делами: читал книгу с жуткой обложкой с черепом, что-то писал в тетрадь, зарисовывал — но как назло никогда не выпускал меня из вида и не давал мне расслабиться хоть на минутку.

Занимались мы на том же месте, после каждого занятия он кормил меня шоколадом, конфетами или кубиками сахара, говорил, что сладкое восстанавливает энергию и помогает работать моей глупой голове. Каждую ночь он провожал меня до гостиной «Б» класса, чтобы проследить, что я дошла и не свалилась по пути.

Темные маги продолжали держать школу в страхе. Учителя ждали, а мы искали информацию о Полукровке, но никак не могли понять, зачем она бездушным. За один день поля не спахать, да мы и за два дня не спахали, за три… В общем, мы до сих пор не знали, кто Полукровка, как узнать, кто она, и что от неё нужно темным.

Оливия занималась зельем, и как оказалось, оно было сложнее, чем мы думали. Большую часть времени мы искали ингредиенты. Зелье готовилось не один день, и вот на четвертые сутки мы, наконец, воспользовались им.

Сердце отбивало частый ритм. От волнения меня поташнивало. Но паники в нашей компании и так хватало, и я настойчиво пыталась взять себя в руки.

— Надо проверить, действует ли оно правильно, а то вид у него … эм… заторможенный, — рассматривал Эвана Оливер. Он волновался, что кто-нибудь зайдет в кабинет математики, куда мы притащили старосту, угостив пирожком с зельем.

— Спросите у него что-нибудь, — посоветовал Фред через приоткрытую дверь, стоя на шухере.

— Эм… — потерянно протянул Оливер. — Эван, что у тебя сломано из частей тела?