Клайв Льюис - «Покоритель Зари», или Плавание на край света

– Господа! Следующий номер – двадцать три! Крестьянин из Теревинфии. Может работать в поле, а также на рудниках и на галерах. Всего двадцать пять лет! Ни одного больного зуба! Силён, как лошадь! Блямц, сними с него рубашку, пусть сами посмотрят. Какие мускулы, а? Железо! А грудь-то, грудь! Начинаем торг. Десять полумесяцев от покупателя в левом углу. Вы, наверное, шутите! Пятнадцать? Восемнадцать полумесяцев за двадцать третий номер. Кто больше? Двадцать! Благодарю вас. Двадцать полумесяцев…

Тут Мопс замолчал и широко раскрыл рот, увидев, что на помост поднимаются солдаты в кольчугах.

– На колени перед королём! – воскликнул герцог.

За стеной, звеня подковами, ржали кони. Многие уже слышали о событиях в замке, и почти все повиновались приказу, а тех, кто не послушался, подтолкнули соседи. Кто-то даже крикнул: «Да здравствует король!»

– Мопс, – сказал Каспиан, – вчера ты оскорбил короля, и по закону ты обречён, но я прощаю тебя, ибо ты не ведал, что творишь. Четверть часа тому назад торговля рабами запрещена во всех владениях Нарнии. Все рабы на этом рынке свободны.

Он поднял руку, сдерживая радостные крики, и спросил:

– Где мои друзья?

– Эта красоточка и молодой человек приятной наружности? – с заискивающей улыбкой спросил Мопс. – Их сразу продали…

– Мы здесь, Каспиан, мы здесь! – закричали Люси и Эдмунд, а Рипичип пропищал из другого угла: «И я тут, ваше величество!» Оказывается, их хозяева остались на аукционе, чтобы ещё поторговаться. Толпа расступилась, давая им дорогу, и они радостно встретились с молодым королём. Тут же подошли два южных купца. К югу от Нарнии и Орландии живёт умный, богатый, обходительный, жестокий и древний народ. У них тёмные лица и длинные бороды, а носят они шёлковые одежды и яркие оранжевые тюрбаны. Купцы учтиво поклонились королю, осыпая его цветистыми фразами – о родниках благоденствия, например, которым надлежит оросить сады добродетели и мудрости, – но хотели они, конечно, получить назад деньги.

– Вы совершенно правы, господа, – согласился Каспиан. – Всякий, кто приобрёл сегодня раба, получит деньги обратно. Мопс, отдай всё до последнего гроша.

– Ваше величество, – заскулил Мопс, – вы хотите меня разорить!

– Всю жизнь ты наживался на чужих слезах, – сказал Каспиан. – А что до разорения, лучше быть нищим, чем рабом. Но где же ещё один из моих друзей?

– Ой! – вскричал Мопс. – Заберите его поскорее! Я сбавил цену до пяти полумесяцев, и всё равно его никто не купил. На него даже смотреть не хотят. Блямц, приведи сюда Зануду.

Когда Юстэса привели, он действительно выглядел невесело. Неприятно, когда тебя продают, но еще неприятней, когда тебя никто не покупает. Юстэс подошел к Каспиану и сказал:

– Та-ак… Развлекаешься, конечно, когда другие томятся в неволе. А про консула ничего не разузнал. Да чего от тебя ждать!..

Вечером в замке был большой пир, после которого, раскланявшись со всеми и отправляясь спать, Рипичип сказал:

– Завтра начнутся, наконец, настоящие приключения!

Однако ни завтра, ни в ближайшие дни приключения не начались, ибо наши герои собирались покинуть все известные земли и моря, а значит – должны были тщательно подготовиться. Корабль разгрузили, вытащили на берег (для этого понадобились катки и восьмёрка лошадей), и искуснейшие корабельщики принялись его чинить. Потом его снова спустили на воду и загрузили провизией и водой, запасами на двадцать восемь дней, больше не вошло. Как с огорчением заметил Эдмунд, это давало возможность всего-навсего две недели безостановочно плыть на восток.

Тем временем Каспиан расспрашивал старых морских волков, которых ему удалось разыскать, не знают ли они чего о землях на востоке. Он выпил не одну кружку пива с прошедшими сквозь бури и грозы голубоглазыми, седобородыми моряками и наслушался невероятных историй. Но никто ничего не знал о землях к востоку от Островов, а многие считали, что если всё время плыть на восток, то окажешься в море, огибающем край света. «Здесь и пошли ко дну друзья вашего величества!» – говорили одни, а остальные рассказывали басни о землях, населённых безголовыми людьми, о плавающих островах, о страшных морских смерчах и об огне, который горит прямо в море. Лишь один из них обрадовал Рипичипа. «А за всем этим, – сказал он, – лежит страна Аслана. Но она дальше, чем край света, и вам туда не добраться». Его попытались расспросить поподробнее, но он сказал только, что слышал об этом от своего отца.

Берн сообщил им, что шесть его спутников отплыли на восток, но с тех пор о них больше никто не слыхал. Герои наши стояли в это время вместе с королём на самом высоком мысу Авры и любовались восточным океаном.

– Я часто прихожу сюда по утрам, – говорил герцог, – смотрю на восход солнца, и порою мне кажется, что оно восходит в двух-трёх милях отсюда. Тогда я вспоминаю о своих друзьях и думаю о том, что же там, за горизонтом. Наверное, ничего; и всё же мне порою становится стыдно, что я остался здесь. Но я бы не хотел, чтобы вы покидали нас, ваше величество. Нам может понадобиться ваша помощь – люди с юга навряд ли простят нам, что мы не торгуем рабами. Король мой и повелитель, подумайте!

– Герцог, я дал клятву! – отвечал Каспиан. – И кроме того, что я скажу Рипичипу?

Почти через три недели корабль отплыл из Узкой Гавани. Всё было очень торжественно, на пристани собралось много народу, а когда Каспиан обратился к жителям Одиноких Островов и прощался с герцогом и его семьёй, одни кричали: «Да здравствует король!», другие плакали. Когда же корабль отошёл от берега, а звуки Каспианова рога стали тише, наступило молчание. Корабль вошёл в струю свежего ветра, алый парус вздулся, буксир отчалил и повернул к суше, а «Покоритель зари» снова ожил. Матросы спустились вниз, Дриниан первым встал на вахту, и корабль, описав плавную дугу вокруг южной оконечности острова, взял курс на восток.

Несколько дней прошло превосходно. Люси думала о том, что ни одной девочке в мире ещё не везло так, как ей, когда, просыпаясь по утрам, она видела на потолке солнечные зайчики, отражённые морем, и, оглядывая каюту, замечала чудесные вещи, которые ей подарили на Одиноких Островах: тельняшку, морские сапоги, хронометр, зюйдвестку и вязаный шарф. Потом она выходила на полубак и любовалась морем, которое синело с каждым днём всё больше, а воздух становился теплее. За завтраком она ела с таким аппетитом, какой бывает только на море.

Немало времени она проводила на корме, где, сидя на скамеечке, играла с Рипичипом в шахматы. Занятно было смотреть, как Рипичип обеими лапками переставляет шахматные фигуры, слишком тяжёлые для него, и становится на цыпочки, делая ход в центре доски. Он был отличный игрок и, если не забывал, во что играет, обычно выигрывал. Но иногда он забывал и делал какой-нибудь невероятный ход – например, безбоязненно подставлял своего коня под удар неприятельского ферзя или ладьи. В такие минуты, увлечённый игрой, он думал о настоящих сражениях, армиях и конях. Он бредил подвигами, поединками не на жизнь, а на смерть, славными победами.