Ярослав Хабаров - Королева умертвий

— Ладно, — сдался он.

Он осторожно приблизился к пепелищу, следя за тем, чтобы не наступать на капли росы, выпавшие там, где простерлось бесплотное щупальце. Посреди черных головешек и пепла клубились серые облака, и внутри них Ринан Сих с удивлением увидел женскую фигуру.

Женщина была поистине прекрасна — тонкая талия, высокая грудь, пышные светлые волосы и огромные прозрачные глаза… Она улыбалась так лучезарно и вместе с тем так просто, так сердечно! Внезапно Ринану показалось, что он знает ее всю жизнь. Такое случается, когда судьба сталкивает двоих, предназначенных друг другу, и они мгновенно понимают это.

Тяга Ринана к таинственной незнакомке была почти необорима, но он все же отдавал себе отчет в том, что она стоит посреди тумана, возможно, являясь частью чумного проклятия. Поэтому Ринан Сих из последних сил сражался с собой и оставался на самой границе туманного облака, стараясь держаться так, чтобы мутные колышащиеся облака его не коснулись даже случайно.

— Кто ты? — спросил он ее. — Ответь мне!

— А как ты думаешь сам — кто я такая? — отозвалась она.

— Ты — зло в обличье добра, — выговорил он. Ему стоило немалых трудов произнести эти жестокие слова. Он ожидал, что незнакомка сейчас оскорбится и исчезнет — к его ужасу, боли и облегчению; но ничего подобного не произошло.

Она лишь усмехнулась, и светлые лучи разбежались по туману, исходя от ее лица.

— Я не зло и не добро, — промолвила она, — я — это я. Как ты — это ты. Всего лишь ты, и ничто иное. Что делает тебя добрым? Ты. Что делает тебя злым? Ты. Ты — средоточие твоей вселенной, главное, что в ней есть.

— Ложь! — воскликнул Ринан Сих. — Средоточие вселенной — Сеггер, великий и пресветлый Сеггер.

— И для тебя?

— И для меня! — заявил он.

Она засмеялась негромким воркующим смехом.

— Нет, Ринан Сих, для тебя главное — это ты. Ты не готов расстаться с жизнью, столь драгоценной для тебя, лишь во имя идеи сеггерианства.

— Мы говорим о добре и зле, о свете и тьме, о том, что дорого в этом мире и что грозит этот мир уничтожить, — настаивал Ринан Сих.

Она пожала плечами. На миг ему показалось, что она обнажена, но затем он увидел свою ошибку: на женщине было платье из тончайшего прозрачнейшего шелка, которое не столько скрывало, сколько подчеркивало ее неземную красоту.

— Поговорим о Сеггере, если тебе так хочется.

«Она не может быть злом, — смятенно думал Ринан Сих. — Сущность, посвятившая себя Тьме, не смогла бы выговорить имя Сеггера с такой легкостью, с таким изяществом… почти с любовью».

— Да, мне хочется говорить о нем, — подтвердил Ринан Сих. — Кто он для тебя? Соперник?

— Для меня? — Кианна — а это была она, в чем у Ринана Сиха не оставалось ни малейших сомнений, — опять рассмеялась. — Соперник? Это невозможно, бедный мой Ринан, просто невозможно… Для меня на Лааре не найдется теперь достойного соперника. Я пришла сюда не по своей воле, но теперь намерена устроиться здесь как можно лучше. Тысячи живых и немертвых существ служат мне — и счастливы. Спроси любого. Тебе ведь доводилось разговаривать с моими пророками? По глазам вижу — да, доводилось. У всех, кто встречался с ними, остается особенный взгляд. Печальный, знающий взгляд.

— Одного из них я даже убил, — сказал Ринан Сих.

— О! — Она не выглядела огорченной. — И какова на вкус показалась тебе его смерть?

— Смерть пресна, — ответил Ринан. — У нее нет привкуса, разве что горький. Но не в этом случае. Когда умер твой пророк, я ощутил лишь легкую досаду из-за того, что не обо всем успел его расспросить.

— Ты испытывал истинные чувства! — воскликнула Кианна. — А это означает, что ты обладаешь безошибочным чутьем и понимаешь, где находится истинное божество, а где — лишь жалкое подражание, лишь желание божества. Да, мои пророки смертны, а все мои подданные мертвы, но это означает, что все они живы. Живы во мне. Их жизненная мощь напитала мою силу, поэтому и смерть того существа не была напрасной. Ты понимал это и потому не слишком был огорчен, не так ли? Ты понимал, что я вобрала в себя энергию, высвободившуюся при гибели убитого тобой пророка, что я стала сильнее благодаря ему — и, следовательно, он в последний раз принес мне пользу и обрел бессмертие. — Она положила руку себе на грудь. — Он стал бессмертным во мне.

— Для чего ты рассказываешь мне все это, Кианна? — спросил Ринан.

— Я хочу, чтобы ты перешел ко мне, — ответила она. И предупреждающе подняла руку. — Я помню наш уговор. Все произойдет лишь по твоему добровольному согласию. Я только отвечаю на вопросы…

— Ты… — Ринан Сих судорожно глотнул, прежде чем спросить о том главном, что тревожило его больше всего. — Ты действительно богиня?

— Я — божество, — кивнула она. — Я во всем равна Сеггеру, ведь он тоже желает называться богом.

— Он и есть бог! — воскликнул Ринан.

— Я тоже, — спокойно сказала Кианна. — Я ведь тоже бог. Ты не можешь не признать этого.

— Я… признаю… — пробормотал он, не в силах оторвать от нее взгляда.

— Когда Лаар будет моим, я начну заботиться о нем так же, как это делал Сеггер. Лаар и сейчас уже почти целиком стал моим, — продолжала Кианна. — Чем же я хуже твоего Сеггера? Это обидно! Я прекрасна, я полна любви, и мои адепты не знают ни горя, ни нужды — ни в чем. Я всегда рядом. В любое мгновение можно призвать меня — и я появлюсь. Не как Сеггер, к которому вы взываете годами и от которого лишь изредка видите какие-то знамения, которые толкуете вкривь и вкось и вообще ничего в них не понимаете. И все потому…

— Потому что мы несовершенны! — горячо сказал Ринан.

Она подняла руку, заставляя его замолчать.

— Потому что он невнятен в своих знамениях, — заключила Кианна. — Потому что он никогда не дает вам ясных и определенных ответов на ваши больные вопросы. Потому что он далек от вас.

Ринан безмолвно смотрел на нее. Она пугала его, но вместе с тем и притягивала. Ее слова опьяняли. Он чувствовал, как у него кружится голова.

— А я — здесь, рядом, — снова заговорила Кианна. — И всегда буду рядом. Ты можешь коснуться меня… Нет, не делай этого сейчас, — остановила она Ринана, когда тот завороженно потянулся к ней рукой. — Мы с тобой договаривались: ты станешь моим только добровольно. Я не принуждаю тебя. Я не хочу пользоваться твоей растерянностью. Ты должен захотеть меня сам.

— Захотеть… тебя? — пробормотал он, окончательно сбитый с толку.

— Ты войдешь в мою реальность, ты войдешь в мою жизнь, ты станешь частью моей плоти. — Ее ласковый голос вползал в его уши и обволакивал его волю, так что в конце концов Ринан Сих утратил последние силы противиться искушению. — Не думай, что ты предаешь кого-то или что-то. Твои принципы — ничто, пустота, гниль. Твой Сеггер безразличен к людям Лаара и к бедам Лаара. Он остается глухим, когда вы возносите к нему свои молитвы.