Ярослав Хабаров - Королева умертвий

— Обитель Святого Арвинна переходит к Серому ордену, — объявил широкоплечий. — К истинному Серому ордену, — прибавил он.

— То есть к еретикам из числа инквизиторов, — вздохнул настоятель. — Как это все некстати и не вовремя!

Он рассматривал вторжение и переворот как досадную помеху — и не более того! Широкоплечего это изрядно разозлило.

— Ты еще не понял, святоша? Ты здесь больше никто! Благодари нас за то, что мы оставляем тебе твою никчемную жизнь и даже готовы усадить тебя на телегу, чтобы ты катился отсюда подальше!

— О, я благодарен… Благодарен всеблагому Сеггеру за то, что мне осталось жить совсем недолго! — возразил настоятель. — Я уже стар, и лучшие мои годы миновали. Я видел настоящее счастье и исполнял истинное служение. То, что происходит теперь, — печальное завершение моей жизни. Что ж, я ни о чем не жалею. Очевидно, все хорошее, что было отпущено на мою долю, уже иссякло, и мне пора уходить из нашего бренного мира.

— Хватит болтовни! — зарычал широкоплечий. — Если не хочешь одеваться, ступай себе голый, тебя никто не заставляет облачаться. Кстати, можешь оставить мне свои сапоги, они у тебя, кажется, из очень хорошей кожи.

— Убирайтесь из моей спальни, — твердым тоном приказал настоятель, — Немедленно! За вашу наглость вы завтра будете наказаны плетьми.

— Да как ты смеешь!.. — вскрикнул вдруг другой громила.

Этот негодяй доселе молчал. Очевидно, ярость копилась в нем на протяжении всего разговора и наконец выплеснулась наружу.

— В моей обители я смею все, — спокойно сказал настоятель.

Длинный кинжал с изогнутым лезвием вонзился в грудь старика. Тот пробормотал: «Благодарение Сеггеру» — и рухнул на свою постель бездыханным. Темное пятно крови расплылось по одеялу. Совсем небольшое пятно. Убийца выдернул нож и буркнул:

— Так будет проще для всех.

Широкоплечий гулко вздохнул:

— Я хотел с ним по-доброму. Что ж, своим упрямством и злобой он заслужил такой конец. Заверните труп в одеяло и выбросьте в реку. Скажем завтра остальным, что настоятель срочно отбыл. Где писака?

Человек, умеющий составлять документы, выскочил вперед. Его затрясло, когда он взглянул на убитого настоятеля.

— Хватит изображать из себя неженку! — прикрикнул на него широкоплечий. — Трупов не видел? Не лязгай зубами!

— Видел, конечно, видел, но все-таки это… настоятель… святой отец… как-то мне не по себе, — признался писарь.

— Был святой, да весь вышел, а теперь это просто труп, — сказал широкоплечий. — Как говорят наши друзья-трупоеды, кусок пищи. — Он грубо хохотнул и сразу же сделался серьезным. — Садись, бери его личную печать и пиши распоряжение по монастырю. Что, мол, обитель Святого Арвинна переходит к Серому ордену истинного образца, то есть — Акира Бен Тагара…

Все воины церкви, подвизавшиеся в обители Святого Арвинна, сейчас находились в войске Орваса. Сама обитель осталась в руках исключительно духовных лиц. Настоятель, словно предчувствуя приближение конца, отправил в армию также всех монахов, какие выказали желание сражаться с оружием в руках. Лишь немногие остались, дабы возносить молитвы к Сеггеру.

Этим-то и воспользовались захватчики.

Серый орден вступил в обитель Святого Арвинна наутро следующего дня. Перед монахами Алого ордена зачитали последнее письмо настоятеля — составленное наемным писакой.

«Коль скоро именно инквизиция является сейчас самой действенной силой церкви всеблагого Сеггера, мною, — писал лженастоятель, — было принято решение передать вверенную мне обитель Святого Арвинна в руки Серого ордена. И именно той его части, которая исповедует веру истинную, веру наиболее сильную, веру, в которой не устарел ни один догмат. Поэтому я прошу и требую, чтобы вы, братья, приняли нового настоятеля, преподобного отца Раверу, который поведет вас по пути веры Сеггера и защиты ее от злостных ретроградов и мракобесов, которые тянут Серый орден назад, на дно, к замшелым и давно устарелым принципам, которые в наши дни ничего не стоят. Отец Равера научит вас всему, как прежде учил вас я. Меня же неотложные дела срочно отзывают к Орвасу, нашему великому и славному императору, который желает, чтобы я стал наставником солдат и руководил их душами, дабы они двинулись к победе…»

— Ты что-нибудь понял? — шептались святые братья.

— Только то, что прежний настоятель уехал.

— Странно он как-то уехал. Никому ничего не сказал.

Настоятель не покидал обители много лет, поэтому братья не имели представления о том, как бы он это сделал. Устроил бы сам себе торжественное прощание? Прочитал бы особую проповедь во время богослужения? Неизвестно. Но все же, думалось монахам, вряд ли он скрылся бы тайком, в ночной темноте, оставив своей пастве одно только письмо, полное трескучих малозначащих слов…

— А наш монастырь теперь, стало быть, принадлежит Серому ордену, — вздыхали братья. — Нам-то куда деваться?

— А нам куда деваться? — выкрикнул один из братьев, сильно вытягивая шею.

Отец Равера ответил звучным голосом:

— Вы останетесь здесь. Никто не гонит вас из вашей обители. Будете прислуживать братьям из Серого ордена. Заодно воспитаете в себе большое смирение. Это очень полезно для души!

— Стало быть, мы теперь люди подневольные и обслуживаем еретиков из Серого ордена, — пробормотал один из старых монахов. Он никогда не умел держать язык за зубами и славился тем, что вечно резал правду-матку. За что потом нередко получал взыскания. — Это ведь разбой, а? — заключил старый монах почти весело. И заорал: — Разбой!

Но на него никто не обратил внимания. Слишком многое случилось — и слишком быстро. Проще было сделать вид, будто не происходит вообще ничего.

Ринан Сих торопился. Мир нуждается в очищении. Мир следует очистить во имя Кианны. Бывший инквизитор вышел из тумана — во всяком случае, так могло показаться со стороны, — но на самом деле какая-то важная часть его души оставалась по-прежнему в тумане, с Кианной, его истинной повелительницей. И именно поэтому Ринан Сих ничего не боялся: ни лишений, ни трудностей, которые ожидали его в пути, ни гонений, которыми, возможно, встретят его люди. Все это не имело значения, коль скоро он служил той единственной, которая и есть истинное божество Лаара.

Он обязан открыть людям глаза на все их заблуждения. Он всегда хотел служить другим. Его единственное желание — пожертвовать собой, отдать свою жизнь на благо других. Сейчас, когда он узрел наконец истинный путь, настало время выполнить свой долг.

Ринана сопровождала лишь одна гончая тумана — покрытое шипами тощее белое создание с очень длинными руками и ногами. Оно напоминало чрезвычайно худого человека, но передвигалось прыжками на четырех конечностях. Лопатки на голой спине так и ходили ходуном, а позвонки топорщились, и из каждого рос особый костяной гребень.