Вера Школьникова - Стрела на излете

К белокурой голубоглазой девочке сватались со всей округи, едва та вошла в брачный возраст, но младшая дочь четвертого сына плодовитого герцога Ойстахэ не могла рассчитывать на блестящую партию, а иной она не желала. Да и дед не хотел расставаться со своей любимицей.

Девушка росла и с каждым годом у нее оставалось все меньше и меньше желания пройти к алтарям. Она слишком красива и умна, чтобы умереть четвертыми за пять лет родами в разваливающемся замке мелкого дворянчика. К счастью, старый герцог и не настаивал на браке, наоборот, приблизил внучку и сам занялся ее образованием. Порой он сокрушенно вздыхал, что среди его потомства она - единственный мужчина.

Но вздохи ничего не меняли - женщины не наследуют. Зато в их силах совершить многое, недоступное мужчинам, как довелось ей выяснить, когда старик начал доверять любимой внучке различные деликатные поручения. Порой настолько деликатные, что после их выполнения замуж Лиору можно было бы выдать только с очень большим приданым.

Выполняя дедушкины задания, девушка все чаще и чаще задумывалась о своем будущем: вопреки слухам, старый лис не вечен, а отец не будет с ней церемониться. Или замуж, что чревато скандалом и разводом, или в захудалую обитель. Чтобы вырваться из замкнутого круга, нужны деньги или богатый покровитель, что ничуть не лучше мужа, даже хуже - та же зависимость и никаких прав.

Лиора жаждала свободы, той, что от рождения дана любому мужчине, если у того есть голова на плечах, даже нищему, даже крестьянину! Но никакая магия не могла превратить женщину в мужчину, и она вынуждена была играть по правилам. Но если сейчас она добьется успеха, все изменится. Она будет обладать секретом, за который ей заплатят сколько она захочет. И если старик думает, что получит эту тайну бесплатно, он ошибается. Родственная любовь имеет границы, он сам ее этому научил. И Лиора виновато улыбнулась, подняв на герцогиню жалобный взгляд.

Тэйрин было все равно. Если Корвин так хочет, пусть девица остается. Но оказалось, что для ее нынешнего состояния лучшей служанки и не придумать. Лиора ухитрялась быть незаметной и необходимой одновременно. Она не изводила герцогиню пустыми разговорами, быстро научилась понимать Тэйрин без слов, и впрямь прекрасно играла на лютне и знала множество песен.

Музыка на время помогала отвлечься, и Тэйрин как-то оттаяла, успокоилась, или, быть может, смирилась. Да и жара пошла на спад, старики предсказывали холодную осень. Тэйрин разрешила открыть ставни, отругала разленившихся служанок и приказала вычистить лестницу. Безразличие сменилось жаждой деятельности, кухарка, вырастившая пятерых своих, только ухмылялась, глядя, как госпожа гоняет прислугу: пришло время вить гнездо.

А тихая, незаметная Лиора тем временем готова была кусать локти с досады - она зря тратила время. Герцогу было достаточно двух красноречивых взглядов и одной улыбки, чтобы приголубить белокурую скромницу, но к секрету ее это не приблизило. Записей Корвин не держал, выпив, сразу же заваливался спать, а разговоры сводились к тому, какие красивые у Лиоры…кгм, глаза. Делиться планами он приходил к жене, но Тэйрин не интересовала рецептура огненного порошка, и Лиора напрасно подслушивала за дверью.

Она уже совсем собралась рискнуть, и пробраться в мастерскую, когда размеренную жизнь дворца всколыхнуло известие: едет Хранитель! Ждали его давно, еще несколько месяцев назад, но король как раз назначил Хранителя наставником принца, и тот задержался в столице. Лиора не сомневалась, что этот визит связан с огненным порошком, и решила подождать. Испытанный способ подвел ее с герцогом, но можно попытать счастья с Хранителем, говорят, он совсем еще мальчишка.

Злополучная лестница сверкала, в вазах с трудом умещались пирамиды из разноцветных виноградных гроздей, парчовая скатерть белоснежными складками спадала со стола. На серебряных блюдах скалили зубы морские рыбы, несли дозор омары в алых панцирях, играло красками вино в прозрачных высоких бокалах. Среди этого южного великолепия Лерик чувствовал себя так же неловко, как на королевских приемах. Но там, хотя бы, можно было затеряться в толпе, а здесь он сам был почетным гостем. Он уныло ковырял трезубой вилкой рыбный остов, в надежде, что выбрал правильный прибор, и пытался поддерживать беседу.

Воодушевление герцога, готового прямо сейчас, вскочить из-за стола и побежать исполнять королевскую волю, ему претило, а холодное презрение в глазах молодой герцогини вызывало почти физическую боль. Этот взгляд словно говорил: ты трусливое ничтожество. Но если раньше он и сам бы с этим согласился, то теперь кипел от возмущения: какое право она имеет судить, эта девчонка! Как будто на его месте она поступила бы иначе!

Он все яростнее терзал ни в чем не повинную рыбину, пока на тарелке не остались жалкие ошметки. Когда придет время, они все поймут, и эта герцогиня с задранным носом, и министр, и наместница, что он ничего не забыл. А пока - пусть презирают, если это все, на что они способны. В конце концов он задел вилкой бокал, раздался звон, тонкая ножка подломилась и вино растеклось по скатерти.

Лерик словно опомнился, судорожно сглотнул: последнее время его кидало вот так, из крайности в крайность. То он казался себе последней дрянью, то - будущим спасителем империи. И обе эти крайности оставляли после себя неприятное послевкусие. Прошлое причиняло боль, будущее - пугало, он хотел жить настоящим, но не мог.

В Квэ-Эро ему следовало приехать уже давно: порывшись в архивах, он обнаружил несколько рецептов огненного порошка трехсотлетней давности, отличных от того состава, что использовали сейчас. Король заинтересовался открытием и приказал проверить старинные рецепты на практике, но вскоре после этого назначил Лерика наставником своего сына, словно позабыв о предыдущем приказе. За Элианом такое водилось - завалить человека распоряжениями, одно срочнее другого, а потом взыскать, что не справился.

Хранитель промаялся во дворце лишних два месяца, пытаясь понять, что ему делать с новоявленным учеником. Пока что принц больше интересовался погремушками и тряпичным мячиком, чем научными трактатами и сводами законов. На Лерика малыш сперва поглядывал недоверчиво, спрятавшись на всякий случай за нянину юбку, но потом привык. В конце концов Лерик нашел в библиотеке несколько книг с яркими картинками и оставил нянькам, наказав показывать мальчику каждый день, и собрался ехать.

Чанг навестил его в ночь перед отъездом, вошел в комнату без стука и устало опустился в единственное кресло, выцветшее не то от времени, не то от пыли. Лерик судорожно вздохнул - юноша понимал, что от беседы с господином министром ему не отвертеться, особенно после того, как он взял столь необычного ученика, но надеялся, что успеет уехать и неприятный разговор отложится на несколько месяцев. Но Чанг опять показал ему, кто здесь кот, а кто - мышь с ободранным хвостом. Министр смерил Лерика изучающим взглядом и небрежно обронил: