Вера Школьникова - Стрела на излете

- Аред не может победить. Он обречен на поражение и только гордыня не позволяет ему признать это. И та же самая гордыня мешает вам, дознаватель, остановиться и позволить свершиться воле Творца. Он создал небо и землю, Семерых и Восьмого, смертных и эльфов. Он не нуждается в нашей помощи, чтобы победить Ареда. А вам лучше подумать о своей душе, раз уж приближается конец света. Там, в посмертии, каждый отвечает за себя, - и Лерик распахнул перед Реймоном дверь.

- Забавно, - рассеянно произнес министр, перелистывая страницы. Впрочем, в его голосе не проскальзывало ни малейшего намека на веселье, - теперь я начинаю понимать, почему Леар Аэллин взял в ученики уличного мальчишку. Впрочем, он с тем же успехом мог быть отмечен Хейнаром, а не Аммертом - хороший законник способен убедить суд что черное - это запачканное белое, а белое - хорошо отмытое черное. Бороться против Ареда - ересь, потому что Аред не может победить. Почему бы вам, дознаватель, не довольствоваться этой кристально ясной логикой?

- Потому что это бред!

- Да, так можно далеко зайти - например, задуматься, для чего в таком случае нужны псы Хейнара, законы, карающие поклонение Темному, статут Саломэ Святой, давший полномочия вашему ордену? Можно ничего не делать, Аред обречен. Странно, что господин Хранитель не продвинулся дальше в своих рассуждениях: зачем жить, если мы все равно умрем.

- Мы теряем время! - Нетерпеливо оборвал настроившегося на философский лад министра Реймон, - вы обещали содействие! Или вы не в состоянии поставить на место одного мальчишку? В таком случае, господин Чанг, вам и впрямь пора на покой!

Министр сухо кивнул:

- Не беспокойтесь. Хранитель растолкует вашу орнийскую грамоту наилучшим образом.

В летнем дворце Лерик давал своему маленькому ученику поблажку - если принц успевал выполнить задание в утренние часы, Хранитель позволял ему искупаться в пруду, без назойливого присмотра слуг. Мальчик предпочитал заросший камышом и зелеными блюдцами кувшинок пруд мраморному бассейну с прозрачной ароматной водой в своих покоях. Там можно было нырять с головой, до самого дна, касаясь ладонями мягкого теплого ила, наблюдать за рыбками и ловить в кулак водомерок, что бегали по воде, забавно вскидывая тонкие ноги. Или набрать головастиков, завязать в носовой платок, а потом выпустить их за обеденным столом в чашу для омовения рук, и замирая от восторга слушать дамский визг.

А наплававшись до синевы, можно было развалиться на мягкой траве, все еще сочно-зеленой, несмотря на подкравшуюся осень, раскинуть руки и лежать, глядя в высокое небо, куполом накрывшее поляну, и верить, что лето никогда не кончится, что этот миг совершенного бытия - бесконечен, что эта трава, облака, земля, вода, и он сам - единое и нераздельное целое, навечно. И он пропускал сквозь пальцы травинки, проводил ногтями бороздки в черной жирной земле, и дышал, жадно, ненасытно, словно хотел запастись летом на долгие слякотные месяцы вперед. Ведь в глубине души он все равно знал, что зима наступит.

Обычно никто не нарушал их уединения. Лерик сидел на берегу, перелистывая книгу или просто дремал, в детстве ему слишком часто бывало холодно и мокро, чтобы добровольно лезть в воду. За принца он не боялся - мальчик хорошо плавал, но все же поглядывал время от времени, и возвращался к чтению. Появление Чанга нарушило идиллию. Для своего возраста и состояния здоровья министр при желании двигался на удивление бесшумно, Лерик заметил его только когда Чанг кашлянул у него за спиной:

- В таком пруду легко утонуть. На первый взгляд безопасно, но можно увязнуть в иле, запутаться в стеблях кувшинок, зацепиться за корягу…

- Вы не посмеете! Даже вы не посмеете! Он ведь успел нажаловаться, так? И вы поверили в эту чушь! И испугались. А у вас есть только один способ бороться со страхом - уничтожить то, что пугает!

- Я и не собираюсь, - Чанг посмотрел на мальчика. Арлан как раз доплыл до противоположного берега, и, наломав камышей, строил из стеблей шалаш, - я не меньше вашего желаю, чтобы принц вырос и стал королем вместо своего отца. И чем скорее, тем лучше.

- И вы не верите во весь этот религиозный бред с возвращением Ареда, Тварью и страшными пророчествами?

- Нет, почему же? Верю. Дознаватель Реймон привел весьма убедительные доводы, кроме того, у меня есть и другие источники сведений.

Лерик перестал чтобы-то ни было понимать и только смотрел на министра широко распахнутыми глазами:

- Тогда вы тоже считаете, что бороться против Ареда - ересь, поскольку противоречит воле Творца?

Чанг наклонился, сорвал колосок, медленно выпрямился и принялся методично его ощипывать:

- Нет, я считаю, что вы, юноша, перепугались, причем больше за себя, чем за принца, и решили, что можете как в детстве - зажмуриться, натянуть одеяло на голову и чудовище вас не найдет. Но вы уже не ребенок, Хранитель.

Лерик вспыхнул:

- В моем детстве, в отличие от вашего, не было кроватки с мягким одеяльцем, а чудовища всегда меня находили, где бы я ни прятался! И я выжил только потому, что не боялся! Не смейте обвинять меня в трусости!

- А разве вы не трус? Вы ненавидите короля, но обучаете его сына, приняли медальон Хранителя из его рук и любовницу из его постели.

Лерик в ярости замахнулся, но под спокойным, изучающим взглядом Чанга уронил руку, так и не посмев ударить, а министр продолжал:

- За эти семь лет вы научились ладить со своей совестью. Ненавидите короля? Да, но он проводит преобразования. Учите принца? Разумеется, зато вы потом будете править империей, став за троном ученика. Встречаетесь с женщиной? Так ведь она все равно шлюха, пусть даже и самого короля. Всему можно найти оправдание.

- Судите по себе? Во всем видите только грязь и подлость, министр. А я люблю этого мальчика, он мой ученик, и я не позволю, чтобы из-за дурных суеверий его тихонько придушили подушкой!

Чанг усмехнулся едва заметно:

- Я буду только рад ошибиться, оценивая ваши побуждения, Хранитель. Но и вы заблуждаетесь: поверьте, я искренне заинтересован в благополучии его высочества. Как ради его матери, так и ради империи. Он гарантия бескровного перехода власти после смерти короля. Не будет принца - ждите гражданской войны между лордами, а с новым оружием она слишком дорого обойдется, да и соседи не упустят удобный случай.

Лерик побледнел:

- Вы говорите так, словно…

Министр жестко ответил:

- Король - Тварь. Его деяния губят империю, вне зависимости от предсказаний, воли Творца и предстоящей последней битвы. Здесь и сейчас он опасен в своем безумии. И я приму надлежащие меры, даже если по-вашему это ересь. Но принц пока еще - ребенок, способный стать в будущем великим королем. Реймон считает, что пробуждение Ареда - сложный, многоступенчатый ритуал. И если мы помешаем этому ритуалу свершиться, то Проклятый не проснется.