Александр Лукьянов - Раб сердец

— Не всех. — сквозь зубы сказала Веснушка. — Кто-то из нас ведь донёс. К нему-то уж точно не пойдут. Даже догадываюсь, к кому. Всё тут и выяснится.

— Не вздумайте счёты сводить! — Бран с большим трудом придал дрогнувшему голосу рыкающие строгие нотки. — Затихните, прикиньтесь дурочками, на все расспросы отвечайте, мол, ничего толком не помним, не смыслим. Ясно?

Мста и Веснушка торопливо закивали.

— А сейчас быстро отсюда, чтобы — не успею глазом моргнуть — и след простыл. Хотя, постойте…

Девчонки с готовностью обернулись.

— Спасибо, милые мои! — сквозь комок в горле сказал Бран. — Вот теперь — бегите.

Бран сидел на мокром откосе плотины, прислонившись к корявому стволу сухой берёзы. Мёртвая жёсткая береста завернулась в немыслимые кудри и немилосердно колола спину. Однако Бран не чувствовал ни боли, ни голода, ни холода. Он машинально поглаживал пустую холщовую сумку, в которую ещё в Поползаевске Веча и Мста собрали ему еды в дорогу.

Второй месяц бродяжничества бывший учитель питался тем, что ему подавали сердобольные сельчанки. Нет, подаяния он никогда не просил, но в деревнях еще сохранялись остатки милосердия и природного крестьянского чутья. Невзирая на все усилия лешелюбов насадить и среди «этих тупых сельчан-землероек» свободу и народправие, у крестьянок сохранялись жалость и сочувствие. Ровесницы Брана безошибочным женским чутьём угадывали в нём не опустившегося и спившегося попрошайку, а ещё более сломленного и опустошённого, чем их мужья, человека. И молча совали в его руку кусок хлеба, вяленого карася или моченое яблоко.

Но так было лишь в относительно заселённых уездах вдоль реки Зловунки. А вот уже три дня Бран, опираясь на сухой кол с обожженным острым концом, плёлся по замёрзшей Усть-Гадюкинской Мокроти, где кроме угрюмо чернеющих развалин больших коровников, смердящих скотомогильников и пепелищ на месте заброшенных сёл ничего не было. Болота, отброшенные и отгороженные плотинами еще при Чёрном Властелине, теперь торжествующе наступали на некогда ухоженные пастбища. Вода сочилась сквозь насыпи, замерзала по низинкам, где желтели осот и камыш, невесть откуда взявшиеся летом.

Людей в этих гиблых, разорённых, объявленных «хозяйственно невыгодными» местах не водилось, так что Бран три дня почти ничего не ел. Лишь однажды утром он наткнулся на россыпь старых сыроежек, а к вечеру собрал россыпь красных кислых ягод, от которых сосущая боль в желудке перешла в нестерпимые рези. Потом всё прошло и накатило тупое безразличие к себе и окружающему. Не моглось не только никуда (а куда?) идти, но вообще шевелиться (а зачем?).

— «Сказал бы мне кто в детстве, как и где подыхать придётся, — вяло подумал Бран, — наверное от ужаса ума бы лишился. А теперь вот сижу, дожидаюсь и ничего — не страшно». Он устало скривил сухие губы.

Послышался лай. Бран равнодушно повернул голову. По дороге, протоптанной по гребню плотины вразвалку шёл мужик в драной овчине, за ним радостно бежал большой серо-рыжий пёс с острыми ушами. Мужик остановился, задрал голову, осмотрел крону большой ивы. Вытащил из мешка веревку с петлёй на конце. Пёс преданно засуетился вокруг хозяина, желая помочь тому, сам доверчиво сунул башку в петлю. Мужик забросил верёвку на сухой сук потянул. Дёргающее лапами собачье тело поползло в зелень ивовой листвы.

И тут с Браном что-то произошло. Куда подевались слабость, безучастие и тоска?! Звенящая злоба подбросила его, швырнула в ладони кол.

— Что ж ты делаешь, гадина?! — заорал Бран и метнулся вверх по склону насыпи. Его словно несло что-то лихое, свистящее, как ветер несёт сухой лист, не давая тому даже коснуться земли. — А ну перестань!

Мужик сноровисто прижал ногой конец верёвки и проворно вытащил из-за пояса ржавый тесак. Клочкастая борода разъехалась в тупой ухмылке. Похоже, он даже был рад новому обстоятельству, видя в нем дополнительное развлечение.

Бран так и не понял, откуда взялись в нём силы стремительно добежать до ивы и высоко подпрыгнуть на бегу, выставив вперёд кол.

Колени мужика подогнулись, тот выронил топор из отведённой для удара руки, медленно завалился на спину. Радостная ухмылка осталась на заросшей роже, только тускнели глаза, непонимающе выпученные на торчащий из левого бока кол.

Конец верёвки выскользнул из-под измазанного старым засохшим навозом лаптя, висящий и уже переставший содрогаться пёс упал в траву. Бран бросился к животному, торопливо высвободил его из петли и принялся тормошить: — Дыши, дурень хвостатый, дыши!

Вдруг брызнуло визгом и нестерпимым светом и всё исчезло!.

Уроки Брана

О волшебниках

Волшебники (Majar, Istari, itrin) — это бессмертные и могучие духи, служившие и помогавшие божествам. На языке леших их именуют «истари», что значит «мудрецы». Божества отправили их в Наш Мир, чтобы те противостояли своему собрату, такому же духу — Чёрному Властелину. Все духи воплотились в длиннобородых старцев-волшебников, что, ничуть не мешало им быть крепкими, сильными, деятельными.

Неизвестно, как волшебники прибывали из-за моря: одновременно и на одном корабле, или их доставили с промежутками в десятки лет. Неведомо также их число. В любом случае, несомненно, уже около тысячного года пять «мудрецов», проживали в Нашем Мире:

— Златоуст (Saruman, Kurumo, Kurunir) Белый, который был послан божеством Аулэ и первоначально главенствовал среди волшебников;

— Пепелюк (Gandalf, Olorin, Mithrandir) Серый — служитель богини Ниэнны, отправленный в Наш Мир божеством Манвэ;

— Радагаст (Aivendil, Radagast) Карий (Бурый, Коричневый) некоторое время помогал Саруману по просьбе богини Йаванны. Потом ушёл на Восток, где действовал самостоятельно;

— Овладарь (Alatar) Синий, посланец младшего божества Оромэ;

— Поляник (Pallando) Синий (Лиловый), которого иногда называли помощником Обилодара.

Колдовская сила была заключена в их посохах, по которым (а также по широкополым островерхим шляпам) их можно сразу опознать. Каждого из них также выдавала просторная одежда определенного цвета, от которой идут их «цветные» прозвища.

Младшие божества строжайше запретили волшебникам возглавлять народы и вообще повелевать разумными существами. Они создали Совет Мудрых, который должен был лишь давать советы всем, кто в них нуждается. Однако Лепоглас, поначалу старший из волшебников, нарушил запрет, возжелал власти и решил даже померяться силами с Чёрным Властелином. За это Лепогласа лишили первенства среди прочих Мудрых, а когда его дух лишился телесной оболочки, не позволили возвратиться за море.

Что касается прочих, то Пепелюк с окончанием Войны Кольца уплыл с частью леших на запад. Радагаст, как считали очень многие, остался в Нашем Мире с любимым им зверьём, а о двух других поговаривали, что они исчезли где-то на Востоке…