Александр Лукьянов - Раб сердец

Бран, кажется, лежал на спине… Нет, точно, на спине. Всё тело полыхало. Руки-ноги не то, чтобы не слушались — казалось, отсутствовали вообще. Вместо них непонятно откуда и невесть куда текли ручьи расплавленного свинца. Голова не болела. Она кипела и одновременно лопалась. Сквозь опущенные кирпичные веки пробивались багровые сполохи. Где-то на дне души вяло шевелилось единственное желание — умереть.

— Скверно им. — Бран услышал густой бас сквозь гул в ушах. — Собака-то, вроде, приходит в себя, а вот человек… Зря ты, друг Радагаст, всё это затеял в наши последние минуты…

— Напрасно Радагаст вообще это делает. — заметили дру-гим, раздражённым высоким голосом. — Разубеждали же мы его, объясняли всю глупость затеи…

— Ничего, всё будет в порядке, Полландо, не задержу, успеем уйти. — убеди-тельно ответил кто-то третий, очевидно, названный Радагастом. — Видишь — человек тоже очнулся.

Губ коснулось горлышко тыквенной фляги. Бран жадно глотнул душистый настой, по всей видимости, медово-травяной. Поперхнулся, закашлялся. Прохладная струйка ласково скользнула в желудок, оттуда пошло волной блаженное облегчение. Неистовая боль вытеснялась бессильным изнеможением, голова теперь кружилась, но не болела. И можно было открыть глаза. Что Бран и попытался сделать. Как мгновенно выяснилось — опрометчиво.

— Ох!

Зрение возвратилось лишь через минуту, багряная муть и рябь пропали, предметы стали чёткими. Бран перевёл взгляд налево.

У берёзы стоял величавый седобородый старик в синей хламиде и такого же цвета широкополой островерхой шляпе. Он опирался на деревянный отполированный посох, увенчанный ярко поблёскивавшим сапфиром. Другой, отличавшийся только лиловым цветом просторного одеяния и сиреневым сверканием камня в посохе, стоял над псом, с лёгкой брезгливостью смотря на неровно вздымавшиеся собачьи бока.

Рядом с Браном на чахлой травке сидел такой же старец, только в коричневом балахоне и старательно бинтовал левый локоть. На плече старца восседал ворон. Тут же лежали посох, раскрытая сума, из которой выглядывали тыквенные баклажки и пучки сушёных трав.

— Я сошёл с ума. — беззвучно прошептал Бран.

— Скорее всего. — раздражённо-высоко подтвердил лиловый.

— Вряд ли. — басисто усомнился синий.

— Вижу, знаешь, кто мы такие? — поинтересовался коричневый.

— Смекаю. — прохрипел Бран, едва шевеля сухим распухшим языком. Ещё бы — не догадаться, столько про них читано… Надо бы, конечно, удивиться безмерно, да вот сил нет. За что же такая честь бродяге, бывшему учителю? Трёх чародеев вместе, верно, никто не видел…

— Пока что можешь считать это случайностью. — строго пробасил старик в синем. — Под руку в последний миг подвернулся. Хотя, знаешь ли, ничто просто так не случается. Подтверди, Радагаст Карий.

Старец, названный Радагастом, закончил наматывать полоску белого холста на локоть и опустил коричневый рукав.

— Гляжу, хочешь, чтобы тебе разъяснили… — устало сказал он Брану. — Не будет никаких объяснений, некогда, считанные мгновенья остаются… Если мой замысел удался, всё будешь знать сам. Ну, а коль задуманное не получилось, то и растолковывать нет смысла.

— Золотые слова. — насмешливо проскрипел лиловый. — «Всё будешь знать». Да только поблагодарит ли за дарованное тобою всезнание, о Радагаст? В который раз предостерегаю: подумай, не совершена ль огромная ошибка!

— Дайте ещё пить. — попросил Бран.

— Само собой. — кивнул Радагаст Карий и опять поднёс тыковку к губам Брана. — Скоро слабость пройдёт, сможешь двигаться. Оставляю лекарства вот в этой сумке, еду и питьё — в твоём мешке.

Он осторожно подсунул свёрнутую суму под голову Брана.

— Прости, что не спросил твоего согласия на… в общем, на то, что сотворил. Однако другого выхода не оставалось. — вздохнул Карий волшебник. — Мы вот-вот уйдём, а это была последняя возможность…

— Да-да, надлежит торопиться! — нетерпе-ливо прогудел старец в синем. — Пора! Время вышло.

— Прощай… Бран. — Радагаст Карий похлопал лежащего по плечу, погладил собачью голову и неожиданно легко вскочил. Коричневая мантия колыхнулась, на Брана повеяло горьковатым запахом степных трав. — Вмешаться в дальнейшие события вряд ли смогу, а вот знать о них — буду всё, так что смотри — хорошо распорядись полученным… гм… дарованием. Карра оставляю тебе, пусть помогает.

Ворон, шумно хлопая крыльями, слетел с плеча Радагаста и опустился на грудь бывшего поползаевского детовода. Троица, торопливо сойдя вниз по насыпи, исчезла в камышах за ивами.

Подул сильный холодный ветер. Бран застонал и с невероятным трудом повернул голову. Он увидел, как камыши окутались густым непроглядным туманом. Его струи закручивались в завитки и воронками взвихривались на большую высоту. Три огромных туманных завитка — голубой, сиреневый и светло-коричневый выпрямились над насыпью. Знобящий ветер подхватил их, поднял ввысь, смяв в бесформенные облака. Они неспешно потянулись к закату.

— Вот оно, значит, как… — простонал Бран переворачиваясь на живот. Ворон Карр предусмотрительно перелетел на сухую берёзу. — Так, стало быть…

Он непослушными пальцами левой руки закатал правый рукав. На чистой льняной повязке, охватывающий локоть проступало маленькое красное пятнышко.

— Не свихнуться бы… — жалобно сказал Бран.

На четвереньках, поминутно то тыкаясь лицом во вчерашний снежок, в жёсткую траву, то валясь на бок, когда подворачивалась забинтованная рука, он неуклюже подполз к псу. Тот с не меньшими усилиями и так же безуспешно пытался подняться на трясущиеся лапы.

— Ну? — спросил Бран. Взгляды человека и собаки встретились и человек осёкся.

— Что, у меня такие же глаза? — ужаснулся он.

Пёс страшно оскалился, чихнул. Ворон хмыкнул с ветки и шумно отряхнулся.

— Колдуны, чародеи… — с отвращением бубнил Бран под нос. — Вот уж не думал, что сподоблюсь узреть взаправдашнего чудотворца… Троих… Ух, свезло, так свезло! Хотя какие они теперь чудотворцы, главного Кольца давно нет, чудеса закончились. А что же они тогда с нами-то сделали, прежде чем раствориться?

Внезапно он поперхнулся и испуганно прислушался к чему-то внутри себя. Пёс — тоже. Ворон с неподдельным любопытством наблюдал за ними.

Уроки Брана

О Радагасте Карем

Радагаст Карий (Радагаст Бурый, Radagast, Aiwendil). Один из духов, лучше прочих сведущий в травах и повадках животных и птиц. За это лешие насмешливо прозвали его Айвендилем — «дружком птиц». Он приплыл из-за моря приблизительно в конце Третьей Эпохи Нашего Мира. Младшая богиня Йаванна хотела, чтобы Лепоглас Белый взял Радагаста в помощники, однако Лепоглас пренебрежительно именовал Радагаста «повелителем букашек», «простачком» и «дурачком» и не считал того полезным в своих тайных далеко идущих замыслах. Пепелюк Серый также, посмеиваясь, рассказывал снисходительные байки о «двоюродном братце Радагасте».