Вадим Леднев - Волк в собачьей стае

— Сейчас запечем или?..

— Ушица бы знатная получилась, — сказал Слава, — жаль только, нет у нас ни картошки, ни лука, ни хлеба… А до двора Махи далеко еще?

— Да где там далеко, через осьмушку дневного перехода уже. И точно! Чем полусырой рыбой давиться, отдадим ее Махе, он одну себе заберет, а две нам пожарит… с тюрлей. М-м!.. — Теха предвкушено закатил глаза. — Вкуснотища!

— С тюрлей, так с тюрлей, — согласился Слава, внутренне торжествуя — от указанной в дядиной записке цели, его отделяло всего ничего.

Через пятнадцать минут, одежда, разложенная Славой на горячих от солнца камнях, немного подсохла, и он, ежась от холода, натянул ее на себя — на ходу досохнет.

Спорым шагом они прошли еще около пяти километров. Впереди Теха, помахивающий своим копьем, с нанизанным на него уловом. В трех шагах сзади Слава, с тубусом на правом плече и Техиным мешком на левом. В тубус, Слава, так больше и не заглядывал — то некогда, то не до того было. А если честно сказать, он испытывал почти физическое отвращение, как к самому футляру, так и к его содержимому, не без основания полагая, что именно из-за них он оказался в этой неприглядной ситуации.

Теха непрерывно болтал, то рассказывая о своем нехитром житье-бытье, то приставая с расспросами: из каких Валад краев, да в каких странах и городах ему приходилось бывать. Слава врал что-нибудь на ходу, а больше отмалчивался, не очень-то и вникая, о чем именно расспрашивал его мальчик.

Впереди показался скальный выступ, далеко вдающийся в ущелье. Дорога огибала его, спускаясь к самому берегу реки.

— Ну вот, — сообщил Теха, — за этим поворотом и будет Махин двор. Покушаем там, отдохнем и дальше пойдем. Идем ходко, так глядишь, к завтрему вечеру доберемся до Кумеса, а там и Ивица рядом. Нам бы только Ивицы достичь. И отогреемся и отъедимся. Мамка такие пироги печет, верь ты мне, с чем хочешь, хоть ни с чем, а за уши не оттянешь! — разглагольствуя так, он завернул за выступ скалы, и внезапно остановился. Так неожиданно, что Слава чуть не уткнулся ему в спину. В двухстах метрах впереди, горелыми остатками досок чернело пожарище. Кое-где еще поднимался дымок. Ветер дул путникам в спину, иначе они бы уже давно знали то, что теперь говорили им глаза.

— Этот, что ли Двор?

Мальчик молча кивнул.

— Твою же мать!.. — заключил Слава по-русски

Они подошли поближе. Забор, окружавший Двор, кое-где уцелел, а вот ворота были вынесены начисто. Теха показал Славе на землю — пепел, устилавший всю усадьбу, был испещрен трехпалыми "птичьими" следами. Также во множестве тут были отпечатки огромных косолапых ступней.

— Получается, что мы за хэку топали все время. Ну, дела! — Теха, ожесточенно поскреб затылок. — Что ж теперь делать, а? — он жалобно посмотрел на своего спутника. — Как же мы теперь до Ивицы доберемся?

Старлей стоял мрачный как туча. Только что оборвалась последняя ниточка дававшая надежду на возвращение домой. Куда теперь, что делать? Ничего было неясно.

— Слышь Теха, а дальше по дороге что?

— Дальше развилка, — мальчик махнул рукой вперед, — еще через осьмушку дневного перехода, там Подгорица впадает в Сожу. Оравская дорога идет прямо, через Каменный Брод в Кумес — крепость на перевале Чирак-Таш, а Узменская дорога на полдень сворачивает вдоль Сожи, до Узмени. Там начинается Верхнесожский вир — вотчина господаря Витовта.

Слава оценивающе оглядел пожарище. Судя по тому, что кое-где угли уже успели остыть, хэку были здесь еще утром.

— Как думаешь Теха, в какую сторону они пошли?

Тот пожал плечами:

— Кто ж их знает, Проклятых? Только Кумес им не взять. Там ущелье совсем узкое, стеной перегорожено, кругом скалы отвесные. А в крепости дружина крепкая и магики. Нет, — он покачал головой, — не взять им крепость на перевале!

Слава молчал. Какое ему дело до неведомого Кумеса, надо срочно решать, что предпринять дальше. Двор Махи разорен, но где он сам? Ушел дальше по Оравской дороге? А может не ушел? Может, скрывается где-нибудь поблизости? Может быть его следует поискать?

Теха горестно вздыхал, мешая думать:

— Грех, конечно, так говорить… но надеялся я, что Проклятые в сторону Лина ушли. А теперь…

— Да что ты разнюнился? Доберешься ты до своей Ивицы!

— Да-а, доберешься… — физиономия Техи олицетворяла уныние, — "рыжие" со своими оборотнями наверняка засад понаставили. Уходить надо обратно.

— Куда обратно?

— В Лин, больше некуда.

— Да? Соображаешь, что говоришь? А если следующая партия за нами уже идет? Ты что думаешь — хэку такие тупые, что решили одним отрядом всю страну захватить?

Но мальчик ничего не думал, он уселся в пыльную траву возле обочины дороги и, обхватив голову руками, раскачивался из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос.

Слава обошел остатки усадьбы, поднялся на небольшой взгорок и оттуда осмотрел окрестности. Внизу искрилась, шумела Подгорица, точно змея, извиваясь в своем узком русле. Через нее, на ту сторону ущелья был перекинут небольшой мостик. Простой, без всяких перил. К нему со стороны усадьбы вела, почти незаметная в прорастающей новой траве, дорожка, даже скорей тропинка. "А если… — подумал Слава, — если Маха туда ушел? Для чего-то же эта тропинка нужна?

— Эй, Теха, — повернулся он к мальчику, показывая рукой в сторону холма, где на фоне светлых скал мелькали черные силуэты каких-то птиц — что там может быть? Над чем птицы могут кружиться?

— Птицы к добру не кружат! — буркнул Теха.

— Я думаю надо туда сходить. Забраться на холм, глянуть на окрестности. Пойдем — вдруг там людей встретим, узнаем что-нибудь! Сколько можно шляться в одиночестве?

— Да незачем туда идти! — уперся Теха. — Откуда там люди? Может там какая-нибудь дохлятина, вот воронье и кружит. Нет, не нужно, нам туда ходить!

— Ладно, — не стал с ним спорить Слава, — не хочешь идти, подожди меня здесь. Я быстро схожу и вернусь, — и он решительно пошагал вниз к мосту.

Теха, нерешительно, потоптался на месте, и недовольно ворча, поплелся следом.

*****

До места добрались минут через двадцать. Дорожка, не пожелав подниматься на холм, зазмеилась в обход. Тут Слава и нашел сапог.

Сапог был скомкан, будто его кто-то топтал, долго и с наслаждением. Мятое голенище разорвано, а потертая подошва уныло глядела в небо. Теха попятился назад, словно это был не сапог вовсе, а какой-то хищный зверек. Потянул Славу за локоть.

— Пошли! Пошли скорей отсюда!

— Да ладно тебе, — Слава осторожно высвободил руку, — чего испугался-то? Обувки старой?

Хозяин сапога нашелся шагов через пятьдесят. Он лежал в кустах под обрывчиком. Над ним кружились мухи, а при приближении Славы, недовольно каркая, поднялись в воздух небольшие черные птицы.