Галина Ли - Точка невозврата. Волчья кровь

Валгус сказал это так уверенно, что все мои страхи тут же улеглись, затаились до лучшего времени глубоко в груди. В самом деле. Кому я нужна? Кроме стаи? Охотники и те убрались.

Мысль о родителях Валгуса подтолкнула меня к новой тревоге.

— Валгус, а как же тебе разрешили остаться?

На этот раз я спрашивала не о родителях, мой друг понял это.

— Ну, тебя все-таки не нашли, поэтому оставили меня. Одного. Охотник я не опытный, но встать на след могу. И вызвать подмогу, в крайнем случае.

"Охотник" — от этого слова меня в дрожь бросало. И еще кое от чего.

— Почему ты меня сразу не сдал? В сентябре?

Теперь, когда прошло столько времени, я пыталась заново разобраться с началом нашего знакомства.

Мой друг разжал объятья, ссутулился и вздохнул:

— Сам тогда каждый день задавал себе этот вопрос. Не знаю! Ты пахла как обращенная, как оборотень, а вела себя как человек. Я видел твоих сородичей. Они не способны на…. Ты должна была кинуться на меня! А вместо этого попыталась поговорить. Я не ожидал. Подумал — а кто меня торопит?

Юноша усмехнулся:

— Если честно, ты мне почти сразу понравилась. Хотя с первой же минуты заставила себя почувствовать нервным идиотом, который рвет. э… колготки девушкам. Я так разозлился — получилось, малолетка псоглавая вела себя достойнее меня! И я решил… попробовать понять — почему? Почему ты не бросаешься, не пытаешься убить меня? Вы ведь всегда так делаете. Почти все. Единицы могут терпеть наше присутствие рядом. Кстати… Не скажешь причину? Неужели нельзя контролировать звериные инстинкты?

Я растеряно моргнула и уставилась на Валгуса.

О чем он спрашивает? Он что не понимает? Он же сам говорил о памяти крови! Или у них все не так?

На лице друга нашла лишь выражение безграничного интереса и любопытства.

Не понимает. Нет.

Вздохнула, закусила губу. Могла ли я рассказать эту часть чужой тайны? Имела ли на это право? Наверное — нет, вот только…. разве можно промолчать?

И выдавила через силу, спотыкаясь через слово:

— Валгус… У нас есть обряд… он пробуждает… Ну, память крови. В каждом из нас живут… те… кто умер много лет тому назад.

Брови Валгуса поползли вверх:

— Ты знаешь, что случилось с твоими предками много веков назад? Удивительно. Как это необыкновенно! Только все равно не объясняет вашу ненависть к нам.

Он не понял, о чем я толкую.

Мне стало зябко.

Стало быть, парень попросту не знает, кем стала его подружка! Не понимает, насколько я была опасна для него! Если признаться честно самой себе — и сейчас угроза до конца не миновала, ведь память мне никто не подтер. Те, кто ее заполнил, никуда не делись, они по-прежнему в душе. Что произойдет, если контроль ослабнет?!

Этот вопрос можно было не задавать — картинка нарисовалась сразу: тело среагирует на опасность мгновенно, приняв волчью ипостась. Обзаведется клыками, обрастет шерстью. Валгуса надо предупредить! Даже если это будет стоить мне его любви.

Я сглотнула и вынесла сама себе приговор:

— Валгус. Не просто знаю. Я это прожила и почувствовала. Все самое яркое, что случилось в их жизнях. Любовь, ненависть, смерть. Ты помнишь, как чаще всего умирал мой народ триста лет тому назад? А кто убивал твой?

Юноша побледнел:

— Не может быть!

Я ждала, когда он до конца осознает мои слова и отодвинется подальше. Внутри все онемело, как от заморозки.

— Бедная девочка, — привлек меня к себе юноша, поцеловал в волосы. — Неудивительно, что тебе кошмары снятся. Как же ты с этим справилась?

Что я могла сказать в ответ? Ничего. Просто прижалась крепче и закрыла глаза.

Вспоминать чего мне это стоило, не хотелось. Да и не была я уверена, что до конца удалось. Иначе не мерещились бы ночами голоса.

— Ложись, я еще немного посижу, покараулю, — приказал юноша и подошел к окну.

Я замотала головой, не соглашаясь:

— Нет. Хочу, чтобы ты был рядом.

— Ты держишь меня за святого, — вздохнул мой приятель. — Подожди, я принесу второе одеяло.

Я отвлеклась от невеселых дум и почувствовала, как краснею. Меня здорово смущало, что никак не могу заставить себя уйти в другую комнату. И если в первый день этому было достойное объяснение, то сегодня оно уже почти не годилось. А самое главное… кажется, дело было совсем не в страхе. Точнее — не только в нем.

Да нет же! Мне вполне достаточно поцелуев и объятий. Или нет?..

Совсем я запуталась в том, чего хочу.

Между тем вернулся Валгус, посмотрел на меня и весело хмыкнул:

— У тебя такое озадаченное лицо! Над чем так сильно задумалась?

Я смутилась:

— Может мне и правда стоит лечь отдельно?

Юноша медленно покачал головой:

— Нет. Ты права — я должен быть рядом. Я тоже это чувствую, так что не будем искушать судьбу, — тут Валгус усмехнулся: — Обойдемся отдельными одеялами.

Громкий вздох облегчения, который я не сумела сдержать, заставил нас обоих рассмеяться. Удивительно странные ощущения принесла с собой новая жизнь. К ним необходимо было привыкнуть. Притом не мне одной.

Было так непривычно. Так странно. И так естественно. Просыпаться рядом, идти в школу, сидеть на уроках, словно мы обычные школьники, а потом возвращаться домой.

Готовиться к экзаменам, учить уроки, планировать, как проведем выпускной, куда разошлем документы. Мы словно играли. По выдуманным нами самими правилам.

Мне все эти хлопоты казались ненужной шелухой, которую унесет первый же порыв ветра, но я старалась. Старалась не подавать вида и жить каждой минутой. На всякий случай, мало ли что.

Валгус, в отличие от меня, держался так, словно все что происходит — в порядке вещей. И только иногда, когда думал, что я на него не смотрю, губы сжимались в упрямую линию, а взгляд устремлялся в "никуда". Больше мой друг ничем своей тревоги не выдавал. Только я все равно чувствовала, когда его мучили сомнения. Уж не знаю, как это получалось. Наверное, волчий нюх подсказывал.

Правда "гладкая" жизнь тянулась недолго, скоро возникли первые трудности. Но совсем не те, к которым я себя готовила. Самым сложным из того, что ждало меня в мире людей, оказался запрет обращения в волка. И дело не в тоске по второму "я". Если бы только это… Уже через пару дней кости стало корежить ломотой. Словно они противились существующей форме и обладали собственной волей. Две недели вольной жизни, когда я чуть ли не целыми днями проводила в звериной шкуре, сделали свое дело: меня звало волчье тело. Даже близость Валгуса не помогала. Точнее помогала — без него я сбежала бы в парк на третий день мучений — но до конца избавить от боли не могла. Я старалась освободиться от навязчивого желания, держалась, сколько могла. Причины для этого были более чем существенные. В теле зверя аура волка сильней и заметнее для чужаков. В теле зверя моя аура заметнее не только для чужаков, но и для стаи. Для тех, кто умеет и знает, как искать.