Светлана Ст. - Выродок

Юношей и девушек, принявших Метку после 1995–ого года, можно разделить на три группы. Во–первых, среди юных Пожирателей наверняка имелись те, кто действительно любил убивать и мучить беззащитных людей. Это стремление порой опиралось на идеологию, но могло быть и незамутненным посторонними идеями: люди принимали Метку просто потому, что хотели безнаказанно убивать и пытать.

— Именно по вине таких негодяев высокородные чародеи и проиграли войну! Палачи – плохие солдаты!

— Вполне возможно, мистер Малфой. Прав ли я, полагая, что вы, как и нынешнее министерство, считаете, что палачей по призванию ни в коем случае не следовало выпускать на свободу?

— Д–да, сэр.

— Вот и хорошо! Но среди молодых Пожирателей наверняка были и те, кто не разделял взглядов Темного Лорда, а примкнул к нему только потому, что боялся своим отказом навлечь опасность на родных. Не думаю, что Волдеморт перед второй войной и после ее начала подвергал легилименции всех, кто хотел присоединиться к нему: это хлопотно и отнимает слишком много времени. По–моему, Том Реддл был достаточно умен, чтобы понимать: чем дольше человек воюет, тем менее важными для него оказываются те идеи, за которые он начал сражаться, со временем война становится не только средством, но и смыслом жизни всех без исключения солдат… К счастью, вторая война продлилась совсем недолго и не успела отформовать молодые души. Некоторым противникам Волдеморта удалось сдаться законной власти на поле боя, но многие из них продолжали служить ему до окончания войны и были искренне рады победе министерства. Участь таких парней и девушек тоже вполне очевидна: все желающие честно служить новой власти должны получить возможность это сделать.

Но была среди молодых Пожирателей Смерти и третья группа – самая многочисленная. Они присоединились к Волдеморту, потому что действительно хотели сражаться за него, а не для того, чтобы убивать и мучить беззащитных людей. Некоторые из этих парней и девушек искренне верили, что защищают добро, другие последовали примеру родителей или друзей, ни секунды не сомневаясь в правильности их выбора… И решить судьбу этих Пожирателей оказалось сложнее всего; с каждым нужно было разбираться отдельно и пытаться понять, готов ли он принять новый уклад жизни или предпочтет продолжить войну… Сложная задача, не так ли?

— Да, сэр.

— Она оказалась бы сложной, даже если бы представителей этих трех групп было легко отличить друг от друга. Но после ареста палачи, гуманисты и идейные борцы вели себя почти одинаково – хамили мракоборцам на допросах и плакали по ночам в камерах…

Драко закусил губу: он тоже в первые недели после ареста плакал по ночам, но не думал, что так поступал кто‑то еще.

— Признаниям и раскаянию тоже верить не стоило: палачи могли каяться, чтобы спасти себе жизнь и свободу, а те, кто ненавидел Волдеморта, хамили мракоборцам, потому что презирали нищебродов. Применять легилименцию к каждому арестованному было дорого, долго и хлопотно; кроме того, среди сторонников Темного Лорда были и превосходные окклюменисты… Ничего себе задачка, верно?

— Она легко решается. Нужно было расспросить родных и друзей арестованных, вот и все…

— Не все. Родичи и друзья могли солгать, желая спасти дорогого им человека от тюрьмы; кроме того, люди не всегда знают истинные убеждения даже самых близких. Согласитесь, палач по призванию вряд ли говорил матери о том, как любит убивать…

Но даже те, кто рассказывал истинную правду о том, что думали их родные и любимые в прошлом, нередко не знали, как изменила их война. Самый большой гуманист после участия в нескольких боях мог начать наслаждаться убийствами, а идейный борец – устыдиться того, что он делает… И как же должны были поступить мракоборцы?

— Отпустить всех! Если новая власть считает себя добром – она должна заботиться хотя бы о своих сторонниках! Пусть лучше сто виновных окажутся на свободе, чем пострадает один невинный!

— Хорошая идея! Интересно, почему Волдеморт руководствовался прямо противоположной?

— Насколько я понял, новая власть считает Волдеморта воплощением зла. Так почему она перенимает его идеи?

— По одной простой и очень веской причине. Всех Пожирателей Смерти – и палачей, и гуманистов, и идейных борцов – объединяло одно. Служба Волдеморту была самым ярким и впечатляющим событием их жизни.

— То есть как?! Война – это мерзость, грязь и кровь! Почти все Пожиратели происходят или из высокородных, или из почтенных семей, и нам есть что вспомнить…

— А какое ваше самое яркое воспоминание?

— Тунне… Тьфу! Но это же нелепо! Я не понимаю, почему дела обстоят именно так!

— На самом деле это закономерно, и особенно верно для молодых. Как складывается жизнь детей и подростков? Сначала приходится слушаться родителей, потом еще и профессоров в Хогвартсе – скучно, нет ни приключений, ни свободы выбора. А судьба мальчиков и девочек, которые пришли к Волдеморту, изменилась раз и навсегда: с ними разговаривал великий и опасный Темный Лорд, их приняли в свой круг старшие, да и воевать посылали всех, кто хотел и мог сражаться, без оглядки на юный возраст. Обычные подростки в одночасье превратились в бойцов – защитников старого уклада жизни, дерзнувших бросить вызов несправедливой власти. Такое не забывается! И память о тех днях, когда они были частью чего‑то большего, чем они сами, объединяла бы всех молодых Пожирателей – и палачей, и гуманистов, и идейных борцов.

Возможно, кто‑то и смог бы, выйдя на свободу, начать новую жизнь, но большинство попытались бы вернуть прошлое и начать новую войну. Ее видимая причина могла быть абсолютно любой, однако на самом деле бывшие Пожиратели сражались бы за то, чтобы вновь почувствовать себя людьми, вернуть ощущение собственной значительности и причастности к большому делу.

Но война требует огромных затрат. Если бы молодые Пожиратели из богатых семей, выйдя на свободу, получили доступ к фамильным капиталам, то вооруженная оппозиция возобновила бы борьбу очень скоро. Если бы сторонники Волдеморта лишились своих богатств, то попытались бы где‑то раздобыть необходимые для войны средства. Проще всего это было бы сделать с помощью грабежей и убийств. Возможно, экс–Пожиратели так и увязли бы в криминале, и в Англии просто появилась бы еще одна опасная банда. Но зачем нашей стране еще одна банда?!

— Интересно получается! – юноша с трудом сдерживал бешенство. – Опираясь на совершенно бездоказательные предположения, новая власть отправила в тюрьму всех, кто казался ей подозрительным! Вот это гуманизм! Я потрясен!

— Напоминаю вам, – ответил начальничек самым светским тоном, – что молодые Пожиратели Смерти попали в тюрьму отнюдь не из‑за того, что казались министерству подозрительными. Большинство из них были захвачены в плен на поле боя, а остальные участвовали в битвах или в работе различных подразделений организации Волдеморта, что подтверждено и многочисленными свидетельствами очевидцев, и Черной Меткой. Конечно, нельзя исключать, что после ареста и суда многие раскаялись, так что обо всех условно–досрочниках я не могу говорить. Но один мой знакомый Пожиратель, недавно вышедший из тюрьмы, прямо‑таки светился от желания как можно скорее начать новую войну. Конечно, в девятнадцать лет подобные настроения вполне естественны – я в этом возрасте тоже мечтал о чем‑то похожем. Но если бы такие ненавоевавшиеся сговорились между собой – последствия для Англии могли быть плачевными…