Светлана Ст. - Выродок

И вот тогда придет время сцены в холле: ведь и в самом деле можно забыть в кабинете что‑то необходимое! Но никто в Министерстве не знает, что вчера нищеброд спас жизнь своему подчиненному: Уизли запретил писать об этом в отчете. Зато все прекрасно осведомлены о тихой войне условно–досрочника на принудиловке со своим начальником. В холле высокородный Малфой окажется перед выбором – либо назвать начальничка сэром, что все воспримут как капитуляцию, либо не назвать и перестать уважать себя. Только Драко и Уизли знают, почему они закончили свою войну, для всех остальных покорность высокородного Малфоя будет означать его полное и абсолютное поражение. Конечно, сам он понимает, что поступил в соответствии с собственными канонами чести, но больше об этом не известно никому. С точки зрения всех остальных, Уизли просто сломал своего подчиненного…

«Это самый опасный человек в Министерстве! Рано или поздно он вас сломает. Пройдет полгода, год – и вы станете обычным клерком, будете чистить ботинки своему начальнику и радоваться его редким похвалам. Второй Перси Уизли – улучшенный и дополненный вариант…» Горбин оказался прав, но ошибся в сроках: на все про все начальничку хватило менее трех месяцев…

Драко еще немного повыл, а потом прошел к шкафу, открыл его и достал оттуда прибор. Что ж, поражение надо принимать с достоинством. Спину держать прямо, подбородок выше, на лице – презрение высокородного к мелким людишкам… Шагай, выродок, твой босс не любит ждать!

Я не знаю, работал ли Гийоме в указанное время в авиакомпании «Латекоэр», но я считаю это допущение сравнительно безвредным и прошу не указывать мне на него как на ошибку.

Историю, рассказанную Перси о лограх (дэргах), я позаимствовала во временное польхование у Андрея Валентинова. С валентиновской трактовкой артуровского мифа я не согласна, но очень уж к слову пришлось. В крайнем случае можно считать рассказанную Перси историю плодом его бурной фантазии.

— Мистер Малфой, вот здесь лежат докладные записки участников целевых выездов за вторую половину 1998 года. Вы уже знаете наши правила. Пожалуйста, составьте отчеты по всей форме в двух экземплярах: один – начальству, второй – в наш собственный архив! Каждый выезд – это отдельный отчет.

— Да, сэр.

— Мистер Малфой, поднимитесь, пожалуйста, в библиотеку и затребуйте там всю литературу о Черных Дырах, они ведь и раньше появлялись. Просмотрите все, что сможете найти, и составьте краткую сводку.

— Да, сэр.

— Мистер Малфой, пожалуйста, отнесите эти отчеты на четвертый этаж, а вот эти – на третий. Кабинеты, соответственно, 488 и 355.

— Да, сэр.

Через несколько дней после столкновения с Черной Дырой вся скучная канцелярская работа Сектора выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов как‑то сама собой перешла к Драко. Теперь юноша весь рабочий день не отрывал взгляд от летающих над пергаментом заговоренных перьев и прерывался лишь для того, чтобы доставить документы наверх или принести начальничку кофе.

Уизли большую часть служебного времени возился с какими‑то железяками и проводками. Имеет право: победителей не судят, а мнение проигравших никому не интересно. Наследник высокородной семьи предлагал предателю крови, конечно, не дружбу, но хотя бы уважение, однако подлый ублюдок предпочел пройтись ногами по строптивому подчиненному… Что ж, если нищеброду нужен идеальный клерк – будет ему идеальный клерк!

Драко заставлял себя улыбаться, обращаясь к начальничку. Это было до ужаса противно, но, раз уж ублюдку Уизли нравится чувствовать себя большим и важным боссом, почему бы подчиненному не уважить маленькую прихоть шефа? Проигравшие не имеют права голоса и должны выполнять высказанные и невысказанные пожелания начальства. Драться было нужно на войне, а после драки кулаками не машут. Все уже кончено…

Единственное отступление от министерских правил, которое юноша себе позволял, — он по–прежнему работал, положив ноги на стол. Но эта мелочная демонстрация своей независимости, конечно, ничего не меняла.

Боль поражения жгла душу, словно огнем. Первое время Драко ожидал насмешек от сослуживцев, но все оказалось даже хуже. Малфоя вообще перестали замечать: кто‑то рассеянно кивал, кто‑то просто проходил мимо… Подначки прекратились полностью: и в самом деле, наследник высокородной семьи заслуживает того, чтобы с ним бороться, а обыкновенный клерк, каких из десяти одиннадцать, не интересен никому…

Но еще тяжелее оказалось бывать на верхних этажах Министерства. На пятнадцатый Люциус не спускался никогда, а вот на четвертый, пятый и шестой этажи приходил нередко и брал с собой сына. Там младшего Малфоя знали многие – сейчас они приветливо кивали и вежливо улыбались своему новому коллеге. Драко было бы легче, если бы старые знакомые улюлюкали ему вслед и обзывали выродком, потому что никакая их внешняя любезность не могла скрыть простую истину. Раньше Малфои стояли в обществе намного выше всех министерских крыс, а теперь чиновники считали наследника некогда могущественной высокородной семьи полнейшим ничтожеством, не достойным внимания и интереса. Контраст был слишком разительным, и Драко испытывал почти физические страдания от унижения.

Как ни странно, уставал он теперь намного меньше, чем раньше, потому что вовремя приходил домой, больше спал и чаще ел. Но, поужинав, юноша сразу отправлялся в кровать и долго лежал без сна, дрожа всем телом. Очень хотелось плакать, но слез больше не было.

Драко утешал себя тем, что не мог не проиграть: у него не было ни одной возможности победить, так как он изначально неверно оценил противника. Юноша говорил себе, что ему всего восемнадцать лет. Вся жизнь еще впереди, и он сумеет поквитаться с обидчиком…

Но никакие увещевания не помогали. Драко знал: что‑то в его душе надломилось навсегда, он уже никогда не станет прежним. Порой юноша с недоумением смотрел на себя в зеркало: он ведь совсем не изменился! То же самое лицо, волосы так же завязаны заговоренным черным бархатным бантом, та же черная рабочая мантия… Но Драко лучше всех прочих понимал, что высокородного наследника Малфоев больше не существует, его место занял тихий министерский клерк. И дело не в том, что он все же стал называть ублюдка Уизли сэром, а в том, что проклятый нищеброд сумел переиграть своего высокородного подчиненного. Каждый раз, вспоминая сцену в холле, юноша переживал обжигающую боль поражения так же сильно, как и впервые.

Впрочем, мечты о мести все же немного помогали. Драко знал, что никогда не сможет убить ублюдка Уизли, спасшего ему жизнь, но семье нищеброда он ничем обязан не был. Время от времени юноша представлял себе во всех подробностях, как однажды ночью придет со своими людьми в хибару предателя крови и в качестве большого одолжения предложит ему самому решить, кому из своих детей он хочет сохранить жизнь. Всех остальных Уизли Драко планировал убить прямо на глазах у нищеброда, чтобы тот навсегда запомнил, как опасно унижать высокородных.