Людмила Горбенко - Вооружен и очень удачлив

— Откуда ты знаешь? — насторожился настоятель. — Действительно, чик упомянул о скелете здоровенного дракона, который попался ему по дороге к сокровищнице. Сын мой, а ну, посмотри мне в глаза! Что означает эта улыбочка?

— Не верю я, — признался Нилс. — Потому и про дракона сказал. Если отбросить упоминание о станции, то рассказ вашего покойника до жути похож на сказку, что моя сноха детям перед сном рассказывала. В подземке нет и не может быть никаких сокровищ. Вся приморская линия изучена вдоль и поперек. Сразу после войны и гибели гномов…

— Об этом чик тоже говорил! — встрепенулся настоятель. — Пятьдесят девять лет назад, когда Господь своей волей потряс землю Каперии и прекратил войну, прибрежную территорию поделили, и гномы исчезли. Исчезли, а не погибли — чувствуешь разницу?

— И куда они делись? Испарились? Спешно собрали мешки с ценностями и уехали?

— Не знаю, — пожал плечами настоятель. — Но согласись, до сих пор никто не видел мертвого гнома. К тому же это объясняет, почему в подземке остались лишь пустые вагонетки: мелкий народец тщательно убрал свое имущество, прежде чем покинуть опасную территорию. Нет, Нилс, чик говорил правду, поверь мне.

— Хорошо, — сдался монах. — Допустим, это был уникальный матрос, вместо рома увлекающийся тайнами древности. Допустим даже, что часть его выдумок правдива. Но где именно в таком случае находится вход на станцию?

— Вот это — главная загадка. И ответа на нее я пока не знаю, — загрустил настоятель. — Точное место чик назвать не успел, в самый разгар исповеди нас прервали. Позже я не решился рисковать. Знаешь этих матросов: даже за десяток монет не побрезгуют святого отправить к акулам. А тут разом полпуда! Несчастный шепнул лишь «Старый грод, внутри за…»— и его утащили.

— «Внутри за»? Не густо.

— Все же хоть какая-то зацепка.

— А брат Михаил? — напомнил Нилс. — Он тоже слышал?

— Каждую букву. Свириллион замолчал, я оглянулся — придурок бросил меха и слушает за моей спиной, открыв рот. Что там у него в мозгах переклинило, как подобрался — ума не приложу, обычно он в сторонке терся. Скромный малый, жаль творить насилие, но если разнесет сплетню по городу, будет плохо. Помнишь прошлогодний случай, когда какой-то шутник распустил слухи о якобы зарытом в стене тоннеля на Верхних Мымрах кладе?

— Еще бы не помнить! — хлопнул ладонями по коленям Нилс. — Пятый камень снизу, локоть от края. Уже поутру окрестные крестьяне ломали стену, но ничего не нашли. Кажется, после обвала ее так и не восстановили?

— Строить не ломать, — с осуждением отозвался настоятель. — Сам понимаешь: узнай горожане о новом лакомом куске— быть новому обвалу. Верхние Мымры просто деревня, и то два дома дали осадку. Что же говорить о Торе — недаром наш город прозвали «город-сыр», на пустотах стоим, проклятые гномы изрыли землю как кроты. Приют же в случае успешного исхода поисков станции потратит деньги на благо горожан. Иди, сын мой, ищи Михаила. Заранее снимаю с тебя грех, если придется обидеть убогого. Будь тверд. Отчего не уходишь?

Нилс потупился, выразительно поблескивая глазами из-под чуба.

— Нет, ну до чего нагл! — почти одобрительно пожурил настоятель. — Да поделюсь я с тобой, поделюсь, не бойся! За усердие и труды определю тебе… пять хватит?

— Чего пять? — растерялся Нилс.

— Ну не ящиков же, дюжин, конечно! Естественно, вторую цир-тонуру — заслужил, хвалю. Если соберешься уехать, нормального коня и сопровождающего до границы, чтобы не обобрали. Ведь ты же хочешь уехать обратно в деревню, слухи меня не обманули?

— Ого! То есть да, не обманули…

— Это лишь за поимку Михаила. Если, конечно, он не умрет от старости, пока ты сдвинешься с места. Если узнаешь, где станция, получишь много больше.

Возможно, это было кощунство, но Нилс впервые в жизни почувствовал, как на него буквально снизошло небесное просветление. Даже чувство так и не утоленного в «Обжорке» голода мгновенно отступило.

— Спасибо! — обрадовался монах, ненароком замечая: подхваченные монеты словно впитались в ладонь старика — пусто! Вот чудеса!

— Не за что пока! — ворчливо заметил настоятель. — Кормилец приюта, ха-ха… Ступай.

— Я… я мигом! — вскочил Нилс, стараясь не слишком играть лицом. — Уже бегу! Здоровенный детина с отвисшей губой и с бандурой на ремне не останется незамеченным!

Забыв впопыхах накинуть капюшон, монах резво слетел по ступенькам и галопом бросился к площади.

Вряд ли с поисками Михаила возникнут осложнения. В прошлом году уже был случай, когда он отстал от настоятеля. Убогого умом нашли тогда по свириллиону: устав таскать инструмент, он сел на мостовую и начал играть что-то совершенно немузыкальное. Чуть трубочки не поломал, дурачок, так старался. Смешно, но когда посланный из приюта брат Мит нашел Михаила по жутким звукам, вокруг несчастного потерявшегося толпились сердобольные горожане, а его шапка оказалась доверху наполнена булками и монетами.

— О! — насторожил уши Нилс. — Вот и знак!

Действительно, свист, скрип и громогласные жалобы трубок с дырками были слышны даже сюда. Никто, кроме Михаила, не мог так издеваться над инструментом.

Уже предвкушая тот сладостный момент, когда лик святого Паллы в его келье отодвинется и аж пять дюжин паундов лягут под бок к потаенным сбережениям, монах прибавил ходу, перейдя на рысь.

Мимо трактира, мимо косо поставленного кованого забора с глуповатыми чугунными ангелочками, через две ступени на третью и… стоп! Нилс резко затормозил, увидев искомый свириллион.

Ящик стоял прямо в луже, у затхлого тупика меж домами. Строения были настолько закопчены, что, казалось, их отапливали не изнутри, а снаружи, разводя костры прямо под стенами. Кожаные меха свириллиона размеренно раздувались, подавая внутрь воздух, заставляющий натужно извергаться из растерзанного деревянного нутра неумелые звуки — все, как и представлял монах.

Только играл на инструменте не Михаил, а трое малолетних ребятишек в обносках. Заметив Нилса, грозно нависшего над ними, мальчишки брызнули врассыпную, непочтительно топча босыми ногами выпавшие трубки.

Где теперь искать убогого? Кому понес он подслушанную тайну? Не кинется ли сдуру в порт, где сгинуть легче легкого? Если останется в городе, то как отыскать среди тысяч горожан одного, не слишком приметного без инструмента? Разве что отвисшая губа, но губу издалека не разглядишь…

Вопросы оставались пока без ответов, и Нилс с тоской понял, что взялся вовсе не за такое простое дело, как ему показалось сначала.

Восстановленные файлы памяти утилизированных «глаз», работавших в Старом гроде и внутри графского замка