Людмила Горбенко - Вооружен и очень удачлив

Единственным, кто выразил немой протест против этого высказывания, был «жидковатый» принц. Казалось, сама мысль о том, что великая Аброузия может родить толстяка, привела его в негодование, заставив мелко трястись. А уж представить себе жирную тушу на троне родной страны он и вовсе не мог. Фарад попытался гневно уставиться на нападавших, но это у него плохо получилось по весьма прозаической причине — его высочество лежал лицом вниз.

Тем временем внимательно прищуренные глаза бойца вернулись к нашей группе. Я обреченно замер, прекрасно понимая, на кого именно падет выбор. Если в кастинге не участвуют слоны, мой лучший друг неизменно получает пальму первенства за упитанность. И точно, как в воду глядел!

— Он! — уверенно сказал боец, тыча пальцем в Третьего. — Самый жирный из присутствующих. И рожа такая… ну, ты понимаешь. Прямо на лбу написано — принц. Дураку ясно, привык, что все за него делают слуги, сам и пальцем не шевельнет.

Третий от возмущения так напрягся, что даже сумел привстать.

— О! — обрадовался боец. — Знает кошка, кто за мясо отвечать будет! Ты гляди, ты гляди, как он рожу кривит!

— Слушай! А тот, что рядом лежит, тоже кривится! — обеспокоенно сказал бородатый, наклоняясь над молчаливо пышущим гневом Фарадом.

— Не! — запротестовал боец. — Разве ж то королевская мимика? Плебейские ужимки. Сразу понятно, что быдло быдлом.

Принц потрясенно вздернул брови, собирая на них грязь, но похитители уже потеряли интерес ко всем, кроме Третьего.

— Позвольте, ваше высочество!

Обездвиженное «высочество» было вынуждено позволить. Моего лучшего друга и напарника бережно взяли под мышки и понесли куда-то вдаль. Так как делать все равно было нечего, я предался мысленному сочувствию его неясной дальнейшей судьбе, с радостью осознавая — чувствительность понемногу возвращается. Встать еще не могу, но пошевелить конечностями — уже да! Рядышком остервенело крутила пальцами рук и ног Вторая, умудряясь даже это примитивное физическое упражнение выполнять эротично. По крайней мере, Фарад уже не пучил глаза на бурелом в немом протесте, а масляно закатил их вбок, не упуская ни одного движения нашей красавицы.

К трагической реальности нас с принцем вернул простой вопрос, заданный грубым голосом:

— А что с остальными делать? Под ребра?

Мысленно я всеми фибрами организма молил и подсказывал «отпустить», прекрасно понимая, что сам на месте похитителей ни за что не отпустил бы свидетелей живыми. Боец с равнодушием человека, привыкшего качественно исполнять свою работу, приподнял принца за воротник, взмахнул ножом и…

Несчастная беглая верблюдица Лолита высунула из кустов лилейную шейку в рубиновом ошейнике удивительно вовремя. Драгоценные камни сверкнули на солнце, рассыпая алые лучи, а белоснежная любимица принца грациозно вытянула морду и элегантно плюнула прямо в лоб застывшему бойцу. Тот инстинктивно уклонился в сторону, чиркнув ножом по краю мочки Фарадова уха и не сводя глаз с драгоценной безделушки.

— Ух ты, какая…

Ничуть не удивляясь тому факту, что по лесу бегают верблюды в фамильных украшениях, боец медленно и плавно протянул дрожащие руки к белой шее, и тут до моего слуха донесся самый радостный звук в мире — скрип рессор и топот копыт лошадей, везущих отставшие от нас кареты с гаремом, евнухами и законными супружницами Фарада.

Только теперь я понял, что иногда три жены не роскошь, а средство спасения. Супруги принца действовали быстро, слаженно и практически не задумываясь, как музыканты давно сыгранного оркестра. Роза бросилась к лежащему в пыли муженьку, Парася засучила рукава, а Зарема просто откинула с лица густую паранджу — и этого оказалось вполне достаточно для устрашения противника. Во всяком случае, даже я, по-прежнему не способный встать с места, почувствовал острую необходимость немедленно оказаться как можно дальше отсюда. Бегом. Ползком. Россыпью молекул. Любым способом!

Пока я в ужасе жмурился, отрезвленный нечеловеческой харизмой Заремы, меня подстерегло новое испытание — об меня споткнулась добросердечная Парася, со всех ног спешащая на выручку любимому.

Не знаю, спотыкался ли когда-нибудь об вас слон, но никак иначе не могу передать то ощущение внезапной тяжести, острой боли и короткого полета в неизвестность, которое пережил. Одно хорошо — сверху я смог насладиться панорамой поля битвы во всех подробностях.

Вот Третий бьется в тесных объятиях бородатого. Вот Роза душит бойца собственным чулком. Вот лысый пытается сбежать и падает, как подбитая птица, сшибленный на бегу тяжеленным лифом красавицы. Вот Зарема ласково склоняется над ним, и лысый лишается от ужаса сознания. Вот Парася заканчивает делать искусственное дыхание Фараду и выпрямляется во весь рост, оглядывая окрестности с характерным выражением былинного богатыря, у которого нестерпимо чешутся руки совершить очередной подвиг.

Вот разморенный принц находит в себе силы указать пальцем на бородатого «непахаря» как на виновника всех несчастий. Вот Парася берет негодяя за шкирку и запускает в небеса.

И вот…

— Пятый! Пятый!

Я пришел в себя от дружеского тычка.

— Уснул, что ли? — неприветливо осведомилась Вторая, отряхивая шаровары. — Спасай клиента, хватай бандитов!

— Думаешь, надо? — ради порядка спросил я, с легким скрипом принимая вертикальное положение. — Кажется, супруги Фарада и сами неплохо справляются!

— Действуй, Пятый! — выкрикнул куратор. — Баб с евнухами завораживай и отправляй вперед, чтобы под ногами не путались, похитителей в узлы!

— Прикажете лишить жизни? — плотоядно облизнув губы, уточнил Третий, угрожающе надвигаясь на избитый ногами Параси комок, еще минуту назад бывший бойцом.

Глянув на лицо чертовки, я понял, что она считает быструю смерть слишком легким наказанием, и потопал за веревками.

Уже давно тяжелая физическая работа не приносила мне такого удовлетворения. Третий связал пару похитителей просто виртуозно, а я лично затянул узлы, стараясь, чтобы пенька не просто врезалась в тело, в по возможности медленно перепиливала его на части при каждом вдохе и выдохе.

Полюбовавшись красивой композицией из двух спеленутых грешников, Вторая одобрительно кивнула и поволокла пленников к ближайшему уцелевшему после смерча дереву, чисто случайно соседствующему с высоким муравейником.

Третий рванулся было следом, но вдруг резко затормозил и обернулся ко мне:

— Стойте! Кажется, наверху остался еще один боевой заряд.

— Где? — испугался я, задирая голову.

Словно откликнувшись на зов, маленький неразорвавшийся комок спорхнул с ветки, со свистом устремился вниз, выбирая жертву, и… спустя секунду его высочество пережил самую последнюю и самую непоправимую неприятность в своей жизни.