Людмила Горбенко - Вооружен и очень удачлив

— Терпи, дуся. Жив, здоров, ни одного гнома перед глазами не болтается — что еще надо?

— Хорошо бы и приплыть куда-нибудь. Не подумайте, что я привередничаю, но уж очень есть хочется.

— Человек без еды может почти месяц обходиться. А вот без воды всего три-четыре дня, уже неоднократно проверяли. Пей себе на здоровье, дуся, и радуйся, что водица не соленая. Бог даст, выживем. Или прибьет куда-нибудь, или отрастим жабры и научимся жрать водоросли. Кстати, как там Шушулик?

— Замечательно. Сопит как ни в чем ни бывало у меня под мышкой.

— Смотри не задави его!

— Ни в коем случае. Слушай, Жекон, а тебе не кажется, что мимо вот этого пятнистого каменюки нас уже проносило?

— Тоже мне примета! Здесь столько каменюк, и все на одно лицо!

— Хорошо, что твои кощунственные высказывания не слышат господа гномы. Знавал я прежде одного оружейника из местных мастеров. Так вот он… Ма!.. О!.. Уй!..

Полет длился не слишком долго — ровно столько, сколько нужно молодому человеку с не слишком богатой биографией, чтобы припомнить наиболее яркие моменты оной и бегло проститься с жизнью. Рядом с Гелланом, словно вытащенная из воды рыба, обескураженно разевал рот падающий из желоба командир.

Подняв тучу брызг, все трое плюхнулись в квадратный бассейн и после недолгой возни на скользкой плитке встали на шатающиеся ноги.

— Вот это да… — коротко высказался маг, задирая голову к широкой дыре, пробитой в своде. В отверстие щедро лились потоки света искусственного солнца Нижнего города, и после полутьмы они казались ослепительно яркими и даже теплыми.

— Земля… — тоном матроса, чудом спасшегося во время кораблекрушения и узревшего на горизонте долгожданную полоску суши, прошептал Геллан. — Мамочка, это земля!

Терслей был менее эмоционален.

— Жекон, мы сможем подняться обратно в Нижний город? — задумчиво спросил он. — У тебя были запасные веревки, точно помню.

— Были, — согласился маг, отряхиваясь по-собачьи и ощупывая фляги, мотки и свертки, оставшиеся в карманах куртки после всех пертурбаций. — Только не уверен, что ими можно сейчас пользоваться. Судя по положению светила, мы треть суток проплавали. На такие фокусы, милый мой, обычная пенька не рассчитана.

— А какие-нибудь магические способы есть? — с надеждой уточнил Терслей.

— Разве что одному из нас «заячьим скоком» подметки натереть и попытаться с плеч его в дыру закинуть. Сейчас глянем…

Во время осмотра, сопровождающегося короткими отчаянными криками и проклятиями в адрес гномьей расы, выяснилось, что в пузырек с «заячьим скоком» набралась вода, и в данный момент мазь представляет из себя жидкую кашицу, которую можно использовать лишь одним способом: выбросить подальше, чтобы воняло не так сильно.

— Остаются только иллюзии, что я готовил для Шушула, и те слегка с дефектами, — развел руками мрачный маг. — За две минуты исправной работы я ручаюсь, но дольше — увы, нет. Извините. Форс, как говорится, мажор.

— Что предлагаешь? — Терслей окинул взглядом дыру и навскидку оценил расстояние.

— Либо огненный шар, либо орел. Шар без ориентации, птица без части оперения.

— Лучше орел, — решился Терслей. — У шара глаз нет. Боюсь, закружит, и за две минуты не управимся. Доставай и активируй.

— Как скажете, — пожав плечами, маг вынул из пакета пучок ободранных мокрых перьев. — Тяните! Предупреждаю сразу: у кого короткое — тот голова. Про остальные ничего сказать не могу — сами видите, от надписей одни кляксы остались.

Голову вытянул Геллан. Жекон деловито кивнул, велел воткнуть короткое задорное перышко за ухо и занялся остальными перьями. Их распределили поровну, туго примотав к предплечьям нитками. Осмотрев каждого, маг приказал стать вплотную друг к другу, взяться за руки и помалкивать, после чего начал медленно, делая длинные перерывы, воспроизводить по памяти заклинание активации иллюзии.

Длинный монотонный бубнеж против воли почти усыпил принца, и от резкого гортанного вскрика он чуть не заорал сам.

Бассейн остался внизу. Они, по-прежнему вплотную друг к другу висели над ним, находясь внутри мягкого шара, наполненного разноцветным туманом. Перья, старательно привязанные к рукам, исчезли. Организм наполняло странное ощущение. Его словно растягивало: ноги отчаянно хотели уехать подальше от туловища, мышцы шеи ныли от терзающих их судорог.

— Готово! — довольно сказал маг, хлопая Геллана по плечу и подмигивая. — Так, теперь давайте по-быстрому, пока не развалилось! Как тебе в роли головы, дуся? Нравится?

— Жекон, гад! — прошипел принц. — Зачем ты мне всучил еще одно перо?

— А что такое? Всем поровну!

— Поровну?! У меня не только голова, но еще и хвост!

— Серьезно? Гузка тоже у тебя? — изумился маг. — Вот это повезло! И как ощущения?

— Непередаваемые! Во рту такой вкус, словно там нагадила стая птиц! К тому же при каждом движении я не понимаю: то ли повернул голову, то ли вильнул э-э-э… тыльной частью тела!

— Но ты видишь? — уточнил маг.

— Вижу! — скрипнул зубами Геллан. — Но не слишком отчетливо.

— Да хоть через задницу! — беспечно махнул маг. — Главное, ткни пальцем — куда лететь? Время поджимает!

Соблазн ткнуть в сторону глухой стены был слишком велик, но принц ему не поддался. Все же ограниченное время существования иллюзии не предполагало разбазаривание его на мстительные шутки.

Порыв свежего ветерка обдал лицо, и по сторонам туманного шара шумно хлопнули крылья. Перед глазами замелькал калейдоскоп пород, складывающихся в затейливый слоеный «пирог». Шею пронзила острая боль, и кто-то (кажется, Жекон) насильно повернул ее влево, одновременно пнув принца в бок.

Лаз уехал в сторону, и Геллан ощутил громадное желание сцапать пролетающую мимо мелкую птаху, но для этого было необходимо не только открыть рот, но и полностью владеть обоими крыльями, а они сопротивлялись.

— Ты смотри, до чего наш дуся разошелся! — весело прокомментировало правое крыло.

— Охотник! — согласилось левое.

Перекинувшись этими ехидными комментариями, крылья умолкли, и принц-орел, рванувшийся за добычей, смог прочувствовать на себе редкое по оригинальности ощущение: ему дали пощечину, одновременно являющуюся пинком под зад.

— Тпррру!!! — предостерег Жекон. — Даже не думай!

— Вверх, скорняк! — почти одновременно с ним гаркнул командир. — И только вверх, не отвлекайся!

Правая щека орла горела от удара (впрочем, правая ягодица тоже). Кто именно из крыльев отважился на столь унизительный поступок, сказать было трудно, но с каждой секундой принцу становилось все более безразлична и боль, и сам факт удара.

Воздух мягко поддерживал его тело, ветер ласкал перья, мышцы налились небывалой прежде силой.