Людмила Горбенко - Вооружен и очень удачлив

Эта же капсула была набита коробками с едой под завязку! И какая это была еда!

Отпихивая друг друга, мы с напарницей разодрали вакуумные упаковки и застыли в восхищении. Нежнейшая солонина, истекающие соком колбаски с вкраплениями белоснежного жира, мягкий хлеб и в довершение всего — отдельная коробка с приделанным сбоку шнуром и надписью: резко потянуть для разогрева.

Не сговариваясь, мы дернули шнур и были вознаграждены хитрым фокусом: внутри коробки что-то зашипело, повалил дымок, и по салону распространился запах поджаренного мяса. Аккуратно сняв крышку, мы прикончили горячую отбивную, поделив ее по-братски, и, уже отшвыривая пустую упаковку, натолкнулись на целый склад таких же коробок.

Ну почему никто не сказал мне раньше, что так близко, под мостом, скрывались такие сокровища? Почему?

— Вкуснотища-то какая! — прошептала Вторая, впиваясь зубами в шмат сала. — Почти как на седьмом небе!

— А ты там бывала? — недоверчиво хмыкнул я.

— Представь себе — да! И не раз! — гордо откликнулась она, плотоядно облизывая пальцы.

Ну вот, опять. Сейчас пойдет хвастовство, пространные описания недоступных мне чудес (да и не больно надо) и неделикатные намеки на свою исключительность.

Стараясь не слишком прислушиваться к подробностям (но как заливает, нахалка, как заливает!), я вплотную занялся аппетитным пирожком с острой начинкой. Напарница тем временем разливалась соловьем, обрисовывая все новые и новые невероятные детали и мечтательно закатывая голубые (естественно) глазки. На пространном описании скромного больничного завтрака из семидесяти блюд, подаваемого к постели прямо на облаке, я не выдержал.

— Что же ты не осталась в этом чудесном месте, если там так хорошо?

— Служить Организации — мой долг. Да что я перед тобой распинаюсь? Рангом не вышел, — презрительно сжав пухлые губы в тонкую полоску, сказала Вторая.

Несмотря на то что это была самая настоящая провокация, я не выдержал и взорвался.

Отбросив в сторону недоеденный пирожок (а также, фигурально выражаясь, лишние церемонии), я сжал кулаки и высказал напарнице все, что думаю об уроженцах Верхних Плотов, отличниках учебы, двойных агентах и существах женского пола вообще. И, клянусь рогами, это надо было сделать еще раньше— до того улучшилось мое настроение!

— Успокойся. — Напарница, хихикая, положила на мое плечо руку. — Я всего лишь хотела тебя подразнить. Ничего там особо хорошего нет. Тем более третья жизнь, которую я сейчас проживаю, почти целиком состоит из операций внедрения и последующих за внедрением операций. Разница только в том, что у нас потолок черный, а у них белый.

— Больно было? — почти искренне посочувство-вал я.

— Нет. Все проводится под наркозом. Только каждый раз приспосабливаться к новой сущности тяжело. Только привыкнешь к сладкому вкусу положительных эмоций — стоп, пора переходить на соленые отрицательные. В итоге шрамы чешутся, перед глазами муть, на кошек и херувимов аллергия. Если тебе когда-нибудь будут предлагать поработать на благо Организации в тылу врага — не соглашайся ни в коем случае. Ампутация рогов и приживление крыльев еще ничего, а вот нимб — поганая штука, скажу я тебе. За тот месяц, что я его носила, головные боли прямо измучили. Потом, когда Положительные мне крылья убрали и рога приживили, легче стало. Все-таки природу не обманешь. Свое есть свое.

— Бедная, — пожалел я уже от чистого сердца. — Наверное, ты теперь до смерти будешь раздваиваться. Недаром твои глаза то голубые, то черные.

— Глаза пустяк, даже интересно. Вот выполнять одновременно два задания и подчиняться сразу двум руководителям действительно непросто, — вздохнула напарница. — Скажу тебе честно, Пятый: шеф есть шеф, хоть ангел, хоть черт. Чуть где не успеваешь — в крик; чуть какой сбой — лишу звания. Ох, и натерпелась я, врагу не пожелаешь, и все оказалось зря — ты догадался. Хотя куратор характеризовал тебя как туповатого, но веселого. Так обидно!

Туповатого? Она сказала «туповатого»?!

— А уж мне как обидно! — Я тихо скрипнул зубами, борясь с желанием откусить микрофон.

— И ведь сначала все шло четко по плану, — продолжила Вторая, не заметив перемены моего настроения. — Чертенок уже был в моих руках! Оставались мелочи: оглушить тебя, полететь вместе с Положительными и захваченным клоном к ним, получить повышение за удачно проведенную операцию, а потом…

— Сделать так, что клон внезапно сбежит, но остаться приближенной к верхам особой и докладывать нам об их намерениях, — мрачным тоном умудренного опытом боевика продолжил я. — Мне искренне жаль, что так вышло. Прости, что оказался недостаточно тупым. Я исправлюсь.

— Не стоит, — хихикнула Вторая. — Скорее это куратор совершил роковую ошибку, недооценив тебя. Думаю, ему уже попало.

— И еще попадет, — невинно моргая, подтвердил я (существо, обозвавшее меня туповатым, заслуживает самой жуткой мести). — Я позабочусь, не сомневайся; сообщу, куда следует. Ведь можно было в разгар операции шепнуть мне на ушко пару слов? Можно. А он шепнул? Нет, он орал, как пьяный павлин, всякие гадости, что могут подтвердить записи как минимум трех «глаз», у которых от его ругани чуть уши трубочкой не свернулись. Прости за каламбур. Хочешь орешка? Очень полезно.

Голос легкого на помине куратора вклинился в наше дружное чавканье:

— Перекусили, бойцы? Снаряжение поменяли? Пора, пора! Пока малыша еще можно победить…

Обида моментально улетучилась — я вспомнил, как клон долбил нас на крыше, и невольно вздрогнул.

— Мы почти готовы, — потянулась к дверке Вторая. — Чем экипируемся? Наверное, есть специальное устройство? Чтобы раз — и вдребезги!

— Ты что, Вторая! Какие дребезги?! — испугался куратор. — Живым, это обязательно! Для вас лучше самим погибнуть при исполнении, чем прикончить клона!

— Постойте, но как же мы его возьмем? — перебил я куратора.

— А вы еще не рассмотрели отсек с оружием? — в свою очередь удивился он. — Что же вы там битый час делаете? Неужели никак наесться не могли? Нет, я так больше не могу, это не бойцы, а…

— Где оно лежит? — проорал я, чтобы обратить на себя внимание куратора, который начал увлеченно читать длинную нотацию о вреде обжорства перед боем.

Оказалось, оружие сложено в багажнике.

Открыв крышку, мы с напарницей дружно отшатнулись и замерли.

Такого нам еще видеть не приходилось. Никогда и нигде, даже во сне. Глаза перебегали от тяжелых пистолетов, с помощью которых легко можно попасть в глаз микробу, к гладким шокерам и миниатюрным плевательным трубочкам с убойной силой ядерного взрыва. А уж до чего красив был один из автоматических арбалетов! У меня прямо руки зачесались.