Джефф Вандермеер - Город святых и безумцев

Почему нелепое утверждение мисс Живчик должно показаться столь лживым? По двум причинам. (1) В тот момент, когда она пустилась по водам, точно какая-нибудь губка, среди, без сомнения, встревоженных (и навеки травмированных) кальмаров, содержание ила в реке Моль было выше, чем когда-либо, а значит, любой пловец в тех безумных мутных водах едва-едва видел собственные перемазанные тиной руки перед залепленными мокрыми листьями глазами, не говоря уже о том, чтобы наблюдать и задокументировать более сотни сложных брачных ритуалов, тревожных стробов, неистовства в момент кормления и «затейливых родовых игр». И (2) в своих оборчатых нижних юбках, с бледной кожей и глазами навыкате мисс Живчик была бы исключительно похожа на обычного щеголеха, рыбу семейства toxicana. Эта мертвенно-белой окраски рыба с оборчатыми плавниками — излюбленное лакомство королевского кальмара (4). Можно только воображать себе, как вылезли глаза из глазниц, как потекла слюна у голодной стаи подрастающих королевских кальмаров при виде щеголеха столь поразительных размеров.

Нет, боюсь, мисс Живчик никогда с кальмарами не плавала, к тому же этот ее бред не подтверждают никакие независимые свидетельства. Даже если предположить ясную видимость и купальный костюм, который с меньшей вероятностью привел бы к познанию на собственном опыте, какова манера кальмара питаться, читателю следует вспомнить, что королевский кальмар обычно развивает скорость до 14 узлов. Сомневаюсь, что даже в лучший свой день воланчатая мисс Живчик способна разогнаться хотя бы до одного.

Потому мы должны покинуть судно в преддверии кораблекрушения и закачаться на волнах, подальше от всевозможных привольных теорий мисс Живчик, начиная с той, что каждые три месяца кальмар меняет партнера или партнершу (популярный обычай среди жителей Амбры в то время), и кончая экзерсисами о нелепо сложных ритуалах ухаживания, сочетающих в себе наихудшие атрибуты эпилептического припадка с самыми рискованным эскападами дамского романа, и к тому же с весьма оптимистичным использованием вспомогательных средств. (Как говорится, чистосердечное признание в совершенных преступлениях крайне важно для искупления. Дорогой мисс Живчик еще предстоит обрести эту благодать, и, невзирая на пока не обнаруженные письма и заметки, она, возможно, никогда ее не обретет.)

Ранние рассказы очевидцев варьируются от отборных нелепиц до откровенного бреда. О подобных измышлениях следует забыть вместе с букварями, обильными материнскими поцелуями на ночь и сеансами психотерапии.

Дабы продемонстрировать нелепые нагромождения баек, которыми пестрят путевые заметки, достаточно одного-единственного примера. Этот отрывок взят из книги, которую действительно заказало (и оплатило) «Общество морроуских ученых за границей». Озаглавлена она «Путешествие вице-кальмаролога Еноха Сайли и доктора Бернарда Повеля по реке Моль посредством туземного каноэ и находчивой смекалки, завершившееся кораблекрушением, чудесным спасением и прискорбными переговорами с туземцами».

«Чудесная рыбина, зверь или иное существо, недавно убитое, пронзенное копьем или застреленное, было вымыто на берег по собственному почину на соседнюю отмель в двадцатый день нашей экспедиции. Мы велели на удивление веселым туземцам „Тащить!“, а когда они отказались, попросили снова, дабы мы могли изучить образец. У него было две головы и десять рогов, и на восьми этих рогах имелось 800 мясистых бугорков, и на каждом — челюсти. Означенное тело было больше трех крупных коров, поставленных рядом; и, учитывая колоссальные рога, почти 40 шагов в длину. На большей из двух голове имелись только рога и два очень больших глаза, которые успели выклевать птицы, — последних туземцы называют просто Птицы. А на его малой голове в дополнение к вредной вони и гадкому гниению имелась еще и поразительно странная пасть, а в ней — два языка, которые обладали противоестественной способностью высовываться или втягиваться в тело, как на то будет необходимость. К другим подмеченным нами особенностям монстра следует причислить его красноватую мантию, тянущуюся от спины означенного монстра, и свободно болтающиеся „мочки“ по бокам, все в красно-белых полосах. А также пузырчатую, как у медузы, кожу, к которой туземцы отказывались прикоснуться. Еще у него была самая чудовищная морда, какую только видели на том или на этом свете».

Из фрагментарного описания «рыбины, зверя или иного существа», его «бугорков», «рогов», «малой головы» (явно речь идет о плавательной воронке), «языков» и «мантии», не говоря уже о смехотворных «мочках», становятся ясны две вещи: означенное «рыбина, зверь или иное существо» на самом деле королевский кальмар, а во-вторых, «Общество морроуских ученых за границей» оскандалилось, выбрав в качестве наблюдателей людей злостно ненаблюдательных (5).

Но даже такое, пестрящее неточностями и убийственными красотами стиля описание подводит нас к предмету нашего исследования, основе благосостояния Амбры, неисчерпаемому источнику знаний, заветной мечте кальмаролога, властителю пресных вод, известному просто как «королевский кальмар».

1. Как любил говорить мой отец, «Вносимая дилетантами путаница — главная причина ненависти к ученым». (См. Мэндок Джеймс. Теория грибов.) Контекст этого афоризма? Обсуждения подземных обитателей города, таинственных серо-шапок и массовых исчезновений, которыми они, предположительно, были причиной и которые получили известность как «Безмолвие».

2. Королевский кальмар питается всеми этими видами — с большим удовольствием и еженедельно.

3. Впервые я столкнулся с произведениями мисс Живчик в семейной библиотеке, — мы с отцом сбежали туда от гнева матери, вызванного каким-то пустячным проступком. Отец достал с полки книгу, потому что ее любила мать и потому что считал, что мне, возможно, будет приятно развлечься. Он зачитал несколько отрывков, которые вызвали у меня безудержный смех. Поэтому, когда речь идет о творениях мисс Живчик, я не могу претендовать на объективность.

4. Факт, любовно запечатленный Д. Т. Нэнджером в его статье «Рыбные предпочтения пресноводного кальмара, выявленные в ходе контролируемого эксперимента с крючком, наживкой, по-настоящему большой лодкой и крепкой леской»; скоро выйдет в печати.

5. Действительно, хотя «Общество» так и не опубликовало стенограмму второй экспедиции, такая (тоненькая) брошюра могла бы быть озаглавлена «Оборвавшееся путешествие Еноха и Бернара, в ходе которого каноэ перевернулось и крокодилы станцевали веселую джигу на наших доблестных…»