Елена Самойлова - В проклятых землях

Может быть, поэтому все и произошло так быстро.

Несмотря на то что Лингэл держал гарнизон в приличной форме, отсутствие внешней угрозы и вменяемых занятий очень сильно расхолаживало. К примеру, часовые иногда позволяли себе поспать на посту, особенно когда привыкли к практически бесшумной походке капитана и приучили себя просыпаться ко времени его «неожиданной» проверки.

Несмотря на наличие оборудованных «секретов», предназначенных для обороны местности и обозревания местности, ими пользовались очень редко, обычно в тех случаях, когда отправлялись на охоту. Когда охотничья партия не вернулась вовремя, то тревогу бить не стали. Мало ли — задержались где. Даже капитан как-то раз на сутки задержался, с его-то выучкой… Об этом событии не доложил даже Лежко, видимо, счел ниже своего достоинства использовать в своем «мыле» такой избитый штамп, как зверски замученные сослуживцы. Тем более что тут неуместные предположения могли вызвать нежелательный резонанс.

Увы нам, но все самые неуместные предположения Лежко были более реалистичными, чем то, что произошло с нами…

На следующий день нас отрезало от мира. Совсем. На этот раз до цивилизации не смог достучаться не только Лежко, но и Горелый, которого я впервые увидел настолько испуганным. Сначала он сказал, что не может достучаться ни до кого из тех, кого знал. Затем — что мы окружены. И, проваливаясь в транс, пробормотал, что нас уже накрыла Тень и теперь мы все умрем. Лингэл попросил его повторить — и Горелый повторил. И еще раз. И еще.

Его ментальный голос поднялся до крика, и с каждым словом взрывался один из тех сосудов, что поддерживали жизнь в его искалеченном теле. Из почти незаметных ранок текла кровь, или же жидкость, заменявшая ее, и было ее столько, сколько не может быть ни в нормальном человеческом теле, ни в теле, которое было вылечено таким жестоким способом. С каждым словом Горелый медленно поднимался над кроватью, до тех пор, пока его ментальный крик не захлебнулся на высокой ноте в момент, когда он начал говорить про Тень, которая должна убить все. Он попытался сказать еще что-то, но внезапно обратился в живой факел, сгорая без жара и оставляя после себя лишь жирный черный пепел и серебряную маску. Ничего больше.

Страшна участь человека, невольно прикоснувшегося разумом к чему-то зловещему, чего он не в силах познать. Своей смертью Горелый спас всех, кого смог — когда мы с доктором и капитаном вышли из комнаты псионика, то…

Нет, не так.

Одновременно с тем, как Горелый принялся вопить про нашу смерть, солнце исчезло с небосвода. В одно мгновение землю душным покрывалом накрыли сумерки, в которых наша башня начала светиться тошнотворно-розовым цветом, вызывающим отвращение и бешенство. В тот же момент, как Горелого охватило пламя, самую верхушку башни накрыл столб огня. Лежко умер мгновенно, вместе с ним была уничтожена вся аппаратура. Мы остались без связи с внешним миром, но и наличие связи не дало бы нам шансов выжить.

Сейчас, с высоты моего нынешнего опыта, я начинаю думать, что у меня нынешнего была бы возможность избежать ненужных жертв. Вообще избежать жертв. Даже у меня прежнего были такие шансы, но тогда я не обладал всеми нужными знаниями. Я вообще был маленький и глупый. И все нужные знания я приобрел лишь благодаря тем событиям.

Еще нам мог бы помочь квалифицированный демонолог с учениками и рота тяжелой механизированной пехоты. Или один боевой чаролет, хотя бы малый, с полным экипажем. Хотя нет, чаролета могло бы и не хватить.

Кошмар начался.

Когда я по приказу Лингэла выбежал на крышу, чтобы выяснить, что же случилось с Лежко, по крыше разбрызгало то, что совсем недавно было пропавшими бойцами. Сразу же после этой «бомбардировки» таинственный враг атаковал нашу башню.

Это была бойня. Не самая большая и не самая кровавая из тех, что я наблюдал в своей жизни, но первая из них.

Существа, напавшие на нас, не отличались ни огромным ростом, ни внушительным телосложением, нет. Сперва я увидел лишь синие контуры человекоподобных фигур, мерцающих и двигающихся с какой-то удивительной грацией. Они казались совершенно неосязаемыми, к тому же успели продемонстрировать способность к проникновению сквозь твердые предметы, проскользнув прямо сквозь теплицу. Да и выстрелы излучателей не приносили им никакого вреда. Но мое предположение об их призрачной природе, увы, оказалось совершенно необоснованным.

Первым погиб эттин. Одно из существ набросилось на него. Гигант попытался отмахнуться от тени ударом кулака, но его удар, способный выворотить добротную дубовую дверь вместе с косяком, прошел насквозь и не произвел никакого эффекта. В следующее мгновение фигура эттина закрыла от меня существо. Я моргнул, и оно вырвалось прямо через его спину, проделав своим броском сквозную дыру в теле великана. Кто-то когда-то обвинял эттинов в том, что они слишком глупы, чтобы умирать, даже если многократно ранить их в жизненно важные органы. Не знаю, так ли это, но без позвоночника, сердец и легких наш философ не протянул и двух секунд. Существо, убившее его, продолжило свое движение, только теперь мерцание его стало кроваво-красным.

Лишь после этого заработали оба тяжелых излучателя. Увы, я не видел, кто успел к ним первым. Тьму разрезали оранжевые лучи света такой мощности, что могли резать металл и камни. Пришельцы тускнели, когда луч проходил сквозь них. Появилась надежда, что хоть это оружие поможет против них, но увы, у них тоже было что-то такое… странное, отчего мир вокруг потускнел на один миг, будто рука невидимого художника стерла все краски, оставив лишь черные штрихи на белом фоне…

Излучатели взорвались двумя огромными огненными шарами, спалив тех храбрецов, у которых, казалось, были шансы хоть что-то сделать. У всех остальных, судя по крикам, таких шансов не было. Капитан, судя по грохоту, сопротивлялся дольше других. Как именно — я уже не видел, потому что занял удобную позицию рядом с лестницей. Настолько удобную, что лишь каким-то чудом умудрился увернуться от призрачной руки.

Не давая опомниться, враг бросился на меня, широко раскинув лапы. Я отпрыгнул назад и в сторону, зацепился ногой за какой-то провод и рухнул на пол. Не поднимаясь на ноги, тут же откатился в сторону так далеко, как смог, быстро вскакивая — и понимая, что теперь до барьера, огораживавшего верхнюю площадку башни, уже рукой подать. Может, я бы и выбрал позицию лучше, но мой противник не позволил мне этого сделать, совершив еще один прыжок. И теперь мне было некуда уворачиваться.

Я не знаю, каким чудом умудрился уцепиться за верхние конечности нападавшего, но мы вместе рухнули вниз. По непонятной причине он не смог снова стать бестелесным, и мне удалось приземлиться на противника.